Обратная сторона луны (джен)

К вечеру этого четверга, показавшегося Скабиору практически бесконечным, он, наконец, был дома — и, как обычно, устроился на диване с книжкой. Поттер появился около восьми — в своё обычное время. И всё было, как всегда: чай в гостиной, милые разговоры о маленьком Кристиане и о детях вообще, вежливые реплики Скабиора и не менее любезные ответы гостя — однако оба мужчины прекрасно понимали, что разговора не избежать, и поскольку хозяин дома не проявлял никакой инициативы, Поттер взял её на себя. Прощаясь, он задержался на пороге гостиной и, ласково улыбнувшись Гвеннит, легко сказал Скабиору:

— Можно вас на пару слов, мистер Винд? Хочу спросить вас кое о чём.

— Кристи всё равно пора спать, — тут же сказала Гвеннит, подхватывая сына на руки. — Я пойду его уложу — не стану мешать вам, господа. Доброй ночи, мистер Поттер, — попрощалась она, уже поднимаясь по лестнице.

— Мистер Винд, — начал Поттер, возвращаясь в гостиную и закрывая за собой дверь. Он сел на другой конец дивана и посмотрел на Скабиора уже без улыбки. — Я думаю, что если я спрошу вас, не хотели бы вы чем-нибудь со мной поделиться, вы скажете «нет». Поэтому я поставлю вопрос немного иначе: что вам известно об этой истории?

Он не стал уточнять, о которой — а Скабиор не стал дурачиться и задавать идиотские и неуместные сейчас вопросы. Всё вдруг стало настолько серьёзно, как не бывало очень давно — и он снова ощутил себя между двух огней и с тоской вспомнил МакТавиша и его добрый совет держать в голове все свои магические контракты. Ему это было совсем не трудно: контракт у него был всего один. Зато какой…

— Я просто помогаю пожилой леди и детям, — сказал Скабиор тоже серьёзно — и тут же не удержался от попытки разбавить это шуткой: — Вам же наверняка донесли, что я теперь практически опора и защита невинных оборотней — вашими, между прочим, стараниями.

— Допустим, я поверю в эту историю, — кивнул Поттер с удивительной смесью терпения и досады. — Но вот незадача: что же нам делать тогда с целителями? Видите ли, мистер Винд — я не мог не задаться вопросом, сколько раз видели кого-то из этих детей в Мунго, — сказал он очень спокойно. — И что мы можем вдруг обнаружить, если поднимем записи целителей за, скажем, последние лет пять — или сколько там прошло с момента обращения несчастных сироток — и не узнаем ли мы, что зелье в Мунго они не получали ни разу? И сказки про то, что детишки могли переживать полнолуния без аконитового в замкнутом помещении, будут тут неуместны — ибо мы оба с вами прекрасно знаем, что происходит с оборотнями в подобных условиях и от чего они, собственно, умирают в Азкабане так быстро. Я никогда не позволю себе даже помыслить о том, что такая милая и заботливая дама, как миссис Монаштейн, могла бы так издеваться и мучить ежемесячно своих племянников. Хотя тетушек я повидал всяких.

Он замолчал, внимательно глядя на Скабиора.

Тот тоже молчал — ибо отвечать ему было нечего. Они долго сидели так молча, смотря друг на друга — а потом Поттер вдруг подался к нему и сказал:

— Вижу, что ничего я из вас конкретного не вытяну — но на один вопрос вы мне всё же ответить должны. Много ли на них крови?

— Нет, — честно ответил Скабиор. — Какая кровь, откуда — они просто дети. Так, по мелочи: курьерство, кошелёк из сумки стянуть… ничего больше.

— Рассказывайте, — кивнул Поттер. — Если действительно хотите помочь им — расскажите мне про них всё, что знаете.

— Да всё, в общем-то, — пожал Скабиор плечами. — Просто детишки, угодившие в переплёт. Нет на них крови.

— Из тех, кто называет себя «волчата»?

— Из них, — не стал он врать — для чего? Доказательств всё равно не было… как и сил у самого Скабиора, которому больше всего сейчас хотелось аппарировать отсюда куда-нибудь на Оркнеи — и никогда больше не видеть ни Поттера, ни МакТавиша, ни волчат этих хелевых... никого. «Почти никого, — поправил он себя горько. — Почти».

— Не знал, что вы до сих пор имеете к ним отношение, — задумчиво произнес Поттер.

— Да я и не имею, — устало вздохнул Скабиор. — От той стаи давно уже ничего не осталось — так, ошмётки. Но детишек мне жаль — сам таким был. Результат вам известен, — попытался он пошутить — неудачно.

— Ограбление — дело рук стаи? — никак не среагировал на эту его попытку Поттер.

— Понятия не имею, — Скабиору ужасно хотелось занять чем-нибудь руки, но он и сам знал, и предполагал подобное знание за собеседником — что данный жест очень явно засвидетельствует его нервозность. Так что он только с силой сжал пальцы ног — но тяжёлые ботинки полностью скрыли этот жест от зорких глаз Главного Аврора.

— Не скажете, — понимающе кивнул Поттер, кажется, вовсе не рассердившись. — Ну а вы сами? — спросил он, пристально глядя ему в глаза. — Имеете к этому отношение?

— Нет, — отозвался тот, не отводя взгляда. — Вот в этом могу поклясться, если хотите. Следить — следил, — добавил он, немного подумав. — Но и только. И что — я разве похож на идиота, который полезет грабить самого Белби? — спросил он с явной насмешкой. — Глупее — только к вам в дом забраться. И то не уверен.

— Следили зачем?

— Должен же я знать, что там у них происходит, — пожал он плечами — и вдруг попросил: — Помогите им. Ну что изменится от того, что вы их посадите? Они просто умрут в Азкабане — и всё.

— Почему умрут? — вскинул брови Поттер. — Ничего с ними там не случится: получат аконитовое и…

— …отсидев там лет двадцать пять, выйдут на свободу — вы подумали, кем? — перебил его Скабиор. — Зачем вам двое озлобленных на весь мир волков?

— Ещё более озлобленными, чем сейчас? — недобро усмехнулся Поттер. — И я говорю отнюдь не о том, что они покусали дежурного. Несколько десятков человек едва не отправились в лучший мир — и были бы там, если бы Белби не так свято соблюдал технику безопасности. А ведь у многих у них семьи и дети — и за одну ночь их близкие могли потерять сыновей, братьев, сестёр, мужей — совсем, как Гвен… миссис Долиш, — поправился он, беря себя в руки. — И если это не так, если они не хотели никого осознанно убивать — уговорите их дать показания.

— Вы сами же понимаете, что они ничего не скажут, — сказал Скабиор, глядя ему в глаза.

— А вы понимаете, что попытка убийства пары десятков авроров и сотрудников ДМП, ограбление члена Визенгамота, да ещё с нападением на его охрану и применением первого непростительного — это Азкабан? — так же прямо спросил тот. — Без вариантов.

— Меня же вы вытащили, — начал горячиться Скабиор, — а там было нападение на…

— Да ну бросьте вы! — с досадой оборвал его Поттер. — Ну, какое там нападение: нарушение общественного порядка и домогательство в пьяном виде — максимум! И то вы попали к нам только потому, что это были именно вы. Сами же знаете. А тут — совершенно другое.

— Ну, выставите им штраф! — неосторожно предложил Скабиор.

Поттер очень терпеливо вздохнул:

— Там ущерба — по самым предварительным оценкам — тысяч на двадцать. Уверен, что после тщательного изучения вопроса сумма вырастет вдвое — плюс компенсация охранникам, плюс собственно штраф… выйдет тысяч пятьдесят. И даже если предположить невозможное и представить, что мистер Белби на подобное согласится — вы-то где деньги такие возьмёте?

— А одолжите? — внезапно сказал Скабиор, удивив этим, кажется, сам себя.

— Я? — задохнулся от такой незамутнённой наглости Поттер.

И рассмеялся. Да, подобная наглость даже, пожалуй, заслуживала уважения: вот ему бы такая мысль даже в голову никогда не пришла, а тут вот — пожалуйста. И ни тени смущения в настойчивом вопросительном взгляде.

Понятно, что детишкам отвели в этом деле роль крайних — бросили одних против половины сил аврората, трусливо сбежав, да ещё и с добычей. А тем расплачиваться по всей строгости. Вот так обратили, сломав им всю жизнь, а потом оставили, словно зверей в капкане, на радость охотникам.

И если бы не сегодняшний спектакль, он, вероятно, продолжал бы просто жалеть их… жалеть — и при этом ни на секунду не забывать, на что бывают способны дети. Ибо он видел глаза этих детишек — и узнавал в них ту злость, что не раз видел в зеркале, ту фанатичную преданность и желание быть нужным своим, какой светились глаза Крауча-младшего, и ту готовность убить, смешанную со страхом, какую видел у Кребба, когда тот начал терять контроль над адским пламенем… И уж кто-кто — а он, Поттер, лучше всех знал, как замечательно умеют сражаться и убивать дети.

А уж тем более — вот такие, выросшие, вероятно, в лесу с мыслью о том, что окружены врагами.

— Красивая комбинация, должен признать, — произнес Поттер. — Хорошая попытка заставить нас отдать вам детей и надеяться на снисхождение в силу их тяжёлой судьбы и несовершеннолетнего возраста. Но, увы! — Он слегка улыбнулся, и улыбка вышла немного сухой и весьма формальной, с такой обычно Поттер давал интервью перед процессами по особо тяжким делам. — Ничего не выйдет: Белби есть Белби — даже несмотря на то, что Маркус не так кровожаден, как его дядя, который за почти сорок лет ни разу не отдал своего голоса за то, чтобы оправдать подсудимого. И вы не забывайте про Империус — слабый, конечно — но мистер Мэтлок в Мунго, и целители не дают никаких прогнозов. Не знаю уж, кто накладывал его — но сделано настолько топорно, что… И потом — даже если сейчас удастся добиться относительно мягкого приговора, где гарантия, что через несколько лет они не взорвут кого-то ещё? Вы предлагаете мне заведомо рисковать жизнью людей? И выпустить тех, кто, мало того, что попытался устроить бойню, какой со времён войны не было — так ещё и непростительные применяет в столь нежном возрасте? Ради чего я могу на это пойти, и кто даст гарантии, что они воспользуются этим своим вторым шансом? Всё, на что они могут рассчитывать — срок сократить с пожизненного до…

— Вы, правда, верите, что это могли сделать вот эти детишки? — перебил его Скабиор. — Наложить на человека Империус? Этого даже я не умею!

— Нет, конечно, — устало проговорил Поттер. — Однако и обратное доказать мы без показаний не можем. Так что…

— Палочки можно проверить, — сказал Скабиор, впрочем, больше для того, чтобы что-то сказать, ибо ответ он уже заранее знал — и, конечно же, получил его:

— Те самые палочки, которыми они мастерски применили Конфринго, нарушив к тому же закон о разумном ограничении волшебства? Не говоря уже о том, что второй комплект, на котором остались следы непростительных, мог раствориться в воздухе вместе с грузом. В любом случае, это не будет аргументом для Визенгамота, одного из членов которого ограбили — и уж тем более это не станет существенным аргументом для аврората: мы потеряли уже достаточно своих людей. Вы понимаете это?

— И что — вы вот так просто их и посадите? — истратив все свои аргументы, спросил Скабиор.

— Вы ещё скажите, что я тогда буду виноват в их несчастной судьбе, — невесело усмехнулся Поттер. — И я, говоря, откровенно, не вижу пока иных вариантов. Даже если — вдруг! — приговор ограничится штрафом и возмещением причиненного Белби ущерба, где вы возьмёте пятьдесят тысяч? И на меня можете не рассчитывать.

— Значит, окажись на их месте какой-нибудь Малфой — или, к примеру, ваш сын — он бы остался гулять на свободе? — зло и запальчиво спросил Скабиор.

— Увы, — кивнул Гарри. — Если бы дело касалось исключительно денег — вероятно, остался бы. Мир несправедлив, мистер Винд, — добавил он сакраментальную фразу — и вдруг признался: — Хотя мне бы и не хотелось, чтобы количество узников в Азкабане увеличилось ещё на двоих. Или троих, — негромко добавил он. — Поклянитесь, что не имеете к этому ограблению никакого отношения.

— Клянусь, — мрачно кивнул Скабиор. — Чем только?

— Самым дорогим, — очень серьёзно произнес Поттер. — Клянитесь вашим крестником.

— Клянусь, — повторил Скабиор, чувствуя себя препаршиво — при том, что вроде ведь говорил чистую правду.