Обратная сторона луны (джен)

По окончанию слушания путь обвиняемых, миссис Монаштейн, Скабиора и мистера О’Хары лежал в Департамент магического правопорядка — подписывать обязательство о том, что Сколь и Хати никуда не исчезнут. Ллеувеллин-Джонс же незаметно куда-то делся — и, поскольку миссис Монаштейн упрямо не замечала этого факта, Скабиор рассудил, что и его это волновать не должно. Так что он просто шёл сразу следом за держащими «тётушку» под руки «волчатами», готовясь, при необходимости, перехватить их или одёрнуть.

Поттер с коллегами шли следом — собственно, путь у них всех был один: к лифтам. Где они и столкнулись с частью судей — уже сменивших свои официальные сливовые мантии на обычную одежду. И, пока ждали, услышали кусок разговора между Харкиссом и Огденом, который говорил своему, вероятно, приятелю довольно рассерженно:

— …представить мерзко, что из них вырастет! Ещё подростки — а бандиты хуже пресловутых егерей же!

— Вот именно поэтому я так и голосовал, — не менее раздражённо ответил ему Харкисс. — Может, ещё не поздно.

— Какой там не поздно? — возмутился Огден. — Чуть два десятка человек не положили!

— Детям надо давать шанс, Огден, — назидательно проговорил Харкисс, поднимая вверх сухой указательный палец с толстым желтоватым ногтем. — Иначе потом они вырастут — и пойдут воровать уже по-крупному или прибьются, к кому не надо... Стоит ли мне напоминать о… Сейчас-то они пока что никто — так, детвора на побегушках. Зачем своими руками растить воров и убийц?

— Второй ша-анс?! — возмутился Огден. — Да что они могут?! Пятнадцать лет девке — а у неё взрывопотам на единорога похож! — буквально выплюнул он.

— Как мне ни странно это говорить, — усмехнулся Харкисс, — но даже магглы эту проблему решают — и будь то малолетний преступник или умственно отсталый ребёнок, у него есть возможность выучиться и заняться делом, на которое хватит его способностей. И если уж даже магглы…

Но тут двери лифта, заскрежетав, открылись, и продолжения разговора Гарри не услышал — потому что один он за ними пойти не мог, а ещё семь человек в лифт бы просто не поместились.

…Наконец, когда все формальности в Департаменте магического правопорядка были завершены, настало время отправляться «домой» — туда, где «волчата» должны были провести всё оставшееся до суда время. Добирались, конечно, камином — и вышли в маленькой, чистенькой и очень скромной гостиной со сплетённым из разноцветных узеньких полосок ткани большим ковром, старой, выцветшей мебелью и занимающими две стены книжными полками. Сам домик — маленький, слегка покосившийся, очень простой и скромный, выглядел точь-в-точь так, как должен выглядеть дом бедной, но честной женщины: от потёртого, но чистого половичка у двери до аккуратно заштопанных занавесок и выскобленного до блеска старого дощатого пола. Главный Аврор Гарри Поттер и его заместитель Робардс лично взялись за установку следящих чар и накладывали их на дом снаружи (а также на прилагавшийся к нему участок с большим огородом). В это время миссис Монаштейн со Скабиором быстро провели волчатам экскурсию по внутреннему устройству дома, показав им их комнату — разделённую пополам чистенькой застиранной занавеской, просто парящей в воздухе. Та делила и так небольшое помещение надвое, точно так же деля и окно — и каждая половинка была обставлена одинаково и, в общем-то, скудно: узкие деревянные кровати с лоскутными разноцветными покрывалами, небольшие шкафы, по стулу и маленькому столу у окна… На стенах висели постеры с «Вещими сестричками», и порядок в комнатках царил вовсе не идеальный: часть одежды висела на стульях или лежала на кроватях, створки одного из шкафов были закрыты неплотно, на столах у окна стояли пустые уже чашки…

И одежда, и чашки принадлежали Сколь и Хати — и те, немедленно опознав их, сперва рванулись к своим вещам, а потом обернулись и настороженно и вопросительно посмотрели на Скабиора.

— Вы здесь живёте, — напомнил он им. — С остальным потом разберёмся — сейчас надо доиграть роль для авроров. Я всё объясню, когда они уйдут.

— Когда мы вернёмся в лагерь? — упрямо и мрачно спросил Хати.

— Не сегодня, — расплывчато и абсолютно честно сказал Скабиор и повторил: — Остальное потом. Сейчас вы должны сыграть… И стая очень дорого заплатила за то, чтобы вы сейчас сидели именно тут, а не в Азкабане.

— Заплатила? — переспросил Хати.

— Именно так, — жёстко сказал Скабиор. — Так что, будьте любезны, сделайте всё, что от вас зависит, чтобы туда не попасть. Это — ваш дом, а она — ваша тётка. Сидите в комнате — и нос не высовывайте. Я с вами останусь — если авроры не выгонят, когда чары накладывать будут.

Те не выгнали — ни его, ни их тётушку: просто надели на Хати и Сколь по зачарованному браслету на ногу, объяснили, как они действуют, предупредили, что даже пытаться снимать их нельзя, ибо это будет приравнено к попытке побега, сказали, что теперь им запрещено выходить за границы участка — вообще, и лучше не покидать дом в тёмное время суток, хотя, в общем, ночевать под открытым небом всё же не запрещается. Так же им сообщили о том, что их волшебные палочки останутся в аврорате до конца следствия, и по решению суда будут либо возвращены, либо сломаны, пользоваться же другими им категорически запрещено и будет не только нарушением условий домашнего ареста, но и повторным нарушением закона о разумном ограничении волшебства.

После чего, простившись со всеми и обсудив с миссис Монаштейн ежедневные визиты с проверкой, отбыли.

Как только посторонние покинули дом, с миссис Монаштейн случилась чудесная трансформация: безо всяких чар она буквально у всех на глазах помолодела лет на двадцать, а то и тридцать и, выпрямившись, заговорила совершенно другим, не старчески-подрагивающим, а молодым, отлично поставленным и очень уверенным голосом:

— Итак, молодые люди, нам с вами предстоит подготовка к большому суду. Мы не знаем, много ли у нас времени — поэтому работать придётся интенсивно. Но я уверена, что у нас всё получится.

— Когда мы вернёмся в лагерь? — повторил свой недавний вопрос Хати.

— Не скоро, — ответил ему Скабиор. — Вы слышали: вам нельзя выходить отсюда. Иначе вы отправитесь в Азкабан.

— Пусть сначала поймают, — хмыкнул юноша. — Среди наших есть те, кто давно уже в розыске — не больно-то они ловят нас.

— Ты слушал, что тебе только что говорили? — раздражённо поинтересовался Скабиор. — На вас следящие чары. Ты их на лагерь навести хочешь?

— Это снять можно, — сказал Хати, поднимая штанину и задирая ногу, чтобы получше рассмотреть охватывающий его щиколотку простой металлический браслет.

— Как только ты попытаешься — они засекут попытку, и ты окажешься в Азкабане. Не дури, — поморщился Скабиор. — Придётся потерпеть.

— Я не боюсь Азкабана! — вздёрнул подбородок Хати. — Да пусть сажают — мне наплевать! И умереть там я не боюсь!

Скабиор узнал и этот тон, и позу, и блеск в глазах: сам таким был, причём в уже заметно более старшем возрасте. Посему ни стыдить, ни высмеивать мальчишку он не стал, а, напротив, ответил вполне серьёзно:

— Я ни секунды не сомневаюсь в том, что ты не боишься смерти. И что в Азкабан сесть готов — верю. Подумай о том, что стая пошла на многое для того, чтобы этого не случилось — и, может быть, ты передумаешь всё-таки. Но ты свободен — решать тебе. Мне кажется, это будет глупая смерть: она никому не принесет вообще ничего, кроме расходов на похороны. Хотя на территории Азкабана тебя могут похоронить за министерский счёт.

— Я не хочу торчать тут! — набычился Хати, обхватывая себя руками за плечи. — Волки в домах не живут!

— Волки много где живут, — пожал Скабиор плечами. — В домах — в том числе. Мы же не просто звери — мы ещё и волшебники. Мы больше, чем они, помнишь? — подмигнул он ему.

— А вы где живёте? — спросил после маленькой паузы Хати.

— В доме, — вполне откровенно ответил он. — С душем и нормальной постелью. И это ничуть не отменяет моего оборотничества — как ты, я надеюсь, понимаешь. Вы отнимаете у себя огромный кусок, отказываясь от своей второй половины, — добавил он очень обыденно. — Как по мне — это ничем не отличается от взглядов тех оборотней, которые не желают признавать, что они отчасти звери. Видал я таких…

— Это другое! — не выдержал Хати. — Мы — волки!

— Ты — может быть, — кивнул Скабиор, не споря. — А лично я — оборотень, а значит, и волк, и волшебник разом. Каждый решает для себя, — пожал он плечами. — Мне пора — добавлю, что я лично за вас поручился, и ежели кому-то из вас — или же вам обоим — придёт в голову фантазия отсюда всё же сбежать, я сочту это проявлением вашего личного неуважения. А пока — вы подчиняетесь вашей тёте и слушаетесь её во всём. Ну, и имейте совесть — делайте что-то полезное.

— Мы всё сделаем, — наконец, подала голос Сколь.

— Говори за себя! — немедленно взвился Хати.

— Ну, я, во всяком случае, сделаю, — сказала она, зло сощурившись. — Когда мы увидим кого-нибудь из стаи?

— За домом будут постоянно следить, — сказал Скабиор. — Так что, только после суда. Придётся потерпеть — но я могу изобразить сову и передать письмо, если надо.