Обратная сторона луны (джен)

— Здравствуй, — сказал Скабиор, входя в маленькую палатку, в которой на узкой койке сидела Эбигейл, разбиравшая какие-то вещи.

— И тебе, — кивнула она. — Садись. С чем пришёл?

— Позволишь помочь вам? — спросил он, садясь рядом. — Вам наверняка нужно что-нибудь. Денег у меня особенно нет, но кое-что я для вас раздобуду.

— Мы справимся, — возразила она. — Но если принесёшь еду, будем тебе благодарны.

— Сколько вас? — спросил он деловито.

— Двенадцать, — она улыбнулась. — Дюжина… а с Варриком — тринадцать. Но ему еда не нужна.

— Ему нет, — усмехнулся Скабиор. — Я принесу.

— Дать тебе кого-нибудь в помощь? — предложила она.

— Я лучше несколько раз схожу, — отказался он. — Не надо вам со мной появляться… мало ли. У меня странная репутация — а я слышал, с тобой ушли юные. Незачем им так перед авроратом светиться.

— Юные, — кивнула она, вздохнув. — И дети. И ещё Бёр.

— Бёр? — удивился Скабиор.

— Вот так, — сказала она. — Я тоже не ожидала. Но не стала его гнать. Если со мной что-то случится, у них останется ещё один взрослый.

Бёр был одним из самых старших, выживших после побоища девяносто восьмого: ему было тогда лет двадцать пять, и выжил он лишь потому, что во время погрома был на охоте и вернулся спустя пару дней уже на пепелище. Как он их отыскал после этого — не знал никто, однако спустя пару месяцев Бёр появился в новом лагере, ещё более молчаливый, чем прежде — и по непонятной причине никогда не претендовал на роль вожака, всегда оставаясь в тени и предпочитая всему остальному простую охоту. А охотником он был знатным: легко бил из своего маленького арбалета в глаз белку и кролика, и многие волчата носили сшитые из шкурок добытых им животных штаны и куртки. Бёр был замкнут и молчалив, но в стае его уважали, и его слово было не менее весомым, чем слова вожаков. Несмотря на это, он никогда не вмешивался в их дела и не оспаривал распоряжения, вот только в города выходить наотрез отказывался.

— Я думаю, что теперь будет со Сколь и Хати, — сказала Эбигейл. — Стая, по сути, отказалась от них — хотя в чём-то они правы… я тоже поставила МакТавишу прежде всего это условие.

— Это было логично, — сказал Скабиор. — Прежде всего, нужно было защитить стаю — и после уже…

— Мы не стая, — жёстко и горько возразила она. — Мы давно уже перестали быть стаей и превратились в обычную банду.

— Они, — мягко возразил Скабиор. — Теперь это они. И, кстати, — он усмехнулся, — ты больше не связана с МакТавишем, насколько я понимаю.

— Почему? — спросила она. — Я подписывала контракт и…

— …и там сказано, что ответственность за его исполнение несут вожаки стаи, — злорадно процитировал Скабиор. — Без имён. Кто вожак — тот и отвечает. А ты не вожак больше, — он рассмеялся. — А про Сколь и Хати надо думать… понятия не имею пока, где взять денег. Я и не думал об этом ещё… но к МакТавишу я не пойду больше. Извини.

— Ты вообще не обязан думать о них, — сказала она слегка удивлённо. — Ты и так сделал больше, чем должен был.

— Не обязан, — кивнул он — и добавил сердито: — Но раз больше всё равно некому… тебе-то точно денег взять негде. Я уже всё равно с ними связался… не бросать же их на полпути. Ладно, — он встал. — Я поброжу здесь немножко — место запомнить для аппарации?

— Пойдём, — кивнула она, тоже вставая. — Я тебя познакомлю со всеми. И запомни, конечно.

Время приближалось к обеду, и волчата были заняты именно им: кто-то в центре лагеря обустраивал кострище вместо временного костерка, снимая небольшой лопатой грунт с травой, двое других обкладывали это место камнями, которые им подносили откуда-то со стороны. Бёр со старшими сооружали тент для полевой кухни, а малыши маленькими топориками рубили на дрова уже собранный хворост.

— Сколько им? — спросил Скабиор, останавливаясь и кивая Бёру — тот ответил кивком и вернулся к своему занятию.

— Восемь или девять… не знаю точно. Они сами не знают, — ответила Эбигейл.

— Им в школу надо, — помолчав, сказал он — и пристально посмотрел на неё. — Когда дорастут.

— Да, — после долгой паузы сказала она. — Наверное. Мне нужно подумать.

— Думай, — кивнул он. — Они читать-то умеют?

— Нет, — с неожиданной и горькой пылкостью сказала она. — Им не интересно… но каким детям это интересно! А у нас… в Стае, — поправилась она, — не было принято их заставлять. Я в какой-то момент устала спорить и сдалась… а сейчас даже непонятно, по чему и как учить их — я забрала только свои книги, но они специальные и не подойдут им, конечно.

— Я принесу что-нибудь, — пообещал он. — А не интересно… на то розги есть и другие методы телесного убеждения, — он засмеялся. — Мало ли, кому и что интересно… позорище же. Старшие-то хотя бы грамотны?

— Ну… читать — читают, — с болью усмехнулась она. — Пишут… плохо. Да и не все.

— Я заметил, — буркнул он. — Мадам, кстати, засадила Сколь и Хати за прописи, представляешь? Железная женщина…

— Это хорошо, — кивнула Эбигейл. — Я теперь вряд ли увижу их… если они вернутся — то вернутся в Стаю, конечно.

— Это мы посмотрим ещё, — проворчал он, — куда они там вернутся. Но сейчас не до них… этих надо хотя бы грамоте выучить. Стыдно же.

— Поговори с ними, — предложила она. — Они много спрашивают о тебе… приходи вечером посидеть у костра?

— Приду, — пообещал он с улыбкой. — Что нужно, кроме еды, книжек и всего, что там требуется для учёбы? Спать вам есть, на чём?

— Они забрали личные вещи, — сказала она. — Мыло нужно — у нас почти нет. Ещё соль и верёвки. Пригодился бы ещё один большой котёл и пара сковородок — но это не так обязательно. И топор бы ещё один был очень кстати. Я запретила им брать что-либо, кроме личного и еды — хотя Гилд отдавал нам всё, что мы захотели бы. Но, — она вздохнула, — я не взяла. Уходить — так уходить.

— Ты права, — кивнул он. — Это всё недорого, и я принесу. И, думаю, вам бы ещё одну палатку: неудобно всё делать в одной. Новую не обещаю, но я знаю, где раздобыть хорошую маггловскую.

— Палатка была бы очень кстати, — проговорила она с признательностью. — Я не хочу, чтобы ты тратил на нас слишком много, Скабиор.

— У меня много и нету, — пошутил он. — Всё, я ушёл… аппарировать постараюсь позади твоей палатки, ближе к лесу.

Аппарировал он домой — куда как раз вернулись уже Гвеннит с сыном.

— У меня к тебе просьба, — сказал Скабиор вместо приветствия. — Можешь испечь что-нибудь к вечеру на дюжину человек?

— У нас будут гости? — улыбнулась она.

— Нет — но я бы отнёс… кое-кому. Если ты не против, конечно.

— Я испеку, — кивнула она с улыбкой. — Пирог или печенье?

— Да что тебе проще, — ответил он — и немедленно уточнил: — вот сделала бы ты тот свой пирог яблочный с цедрой…

— Лимоны нужны, — сказала она. — И яблок у меня на него не хватит. Принесёшь — сделаю. Как раз на большом противне — должно всем хватить.

— Принесу, — кивнул он. — Ещё нужно что-нибудь?

— Остальное всё есть… я проверю сейчас, — сказала она — и крикнула через минуту уже из кухни, — да, остального мне хватит. Только яблоки и пару лимонов.

Маггловские дешёвые магазины, в которых продавалось всё и на все случаи жизни, Скабиор знал отлично — а какая разница, где покупать самые простые вещи вроде картошки, соли и сахара? Так что денег он потратил немного и управился быстро — и, выйдя из магазина с доверху гружённой тележкой, завёл её за угол и, скрывшись за припаркованным высоким фургоном, аппарировал в лагерь, где его появление со столь необычной тарой было встречено очень бурно.

— Разбирайте, — весело приказал он, когда волчата оттащили тележку в большую палатку, где, кроме спальных мест, было оборудовано место для хранения того небольшого количества продуктов, что у них были.

Пока волчата быстро и радостно раскладывали хлеб, сахар, соль, масло, овсянку, картофель, морковку и лук, составлявшие большую часть принесённого в этот раз Скабиором, кто-то из них привёл Эбигейл, которая, увидев всё это, очень благодарно проговорила:

— Это очень много. Спасибо тебе.

— Молоток, — ответил он, подавая ей тот. — И второй — побольше. Пара топоров. Верёвки, — он передал их одному из крутящихся рядом малышей. — Гвозди — иначе какой в молотках смысл? И тут по мелочи, — он отдал второму ребёнку… всё-таки интересно, какого они оба пола? — коробку с набором инструментов. — Так… леска, — продолжал он, передавая всё в протянутые к нему руки, — крючки, блёсны… проволока… вроде бы всё пока. На очереди палатка… а, — он достал из заметно опустевшей тележки несколько небольших баночек. — Специи — самые простые, вроде перца, но меня они когда-то весьма выручали. И, — он вытащил ещё несколько плотных пачек, — чай и кофе. И там на дне консервы. Теперь точно всё.

Собравшиеся вокруг волчата глядели на него с таким восторгом и благодарностью, что он смутился и, пряча это, сказал:

— Я вернусь — и надеюсь увидеть, что всё это уже разложено по местам.

…В следующий раз он появился уже ближе к вечеру — с палаткой. Больше ничего он унести не сумел — и эта-то была вовсе не лёгкой, а уж учитывая прилагающийся к ней каркас… Однако оно того стоило — ибо эта списанная армейская палатка была действительно хороша, и хотя собрать её было не очень просто, результат того стоил: получилось удобное и достаточно большое помещение, защищённое и от сырости, и от холода, куда с лёгкостью помещались все. Ставить её Скабиор помогал: волчатам было бы сложно разобраться в инструкции, однако же, помогая, время от времени ворчал и ругался, что вот умели бы они нормально читать — не торчал бы он сейчас тут, а сходил бы и принёс ещё что-то полезное. Волчата смущались, Эбигейл молчала… а потом, когда остались уже сущие мелочи, он ушёл, обещая вернуться вечером.

И вернулся — вновь принеся с собой продукты, по большей части то, что знающие хозяйки обозначат как бакалею, а путешественники — как главное содержимое своего рюкзака: макароны, фасоль, чечевицу, перловку, сухие галеты… и, конечно, напрочь выбивающийся из этого ряда пирог.

Все еще горячий, благодаря чарам, и такой ароматный, что аппетитный запах легко пробился сквозь укрывающую его фольгу и вызвал у волчат какой-то совершенно детский восторг. У всех — даже Бёр улыбался, откусывая от ароматного горячего куска, а Эбигейл долго держала свой в руке, а потом негромко спросила:

— Откуда?

— Дочь сделала, — так же тихо ответил он. — Я попросил её испечь что-нибудь.

— Она знает, для кого это? — помолчав, спросила Эбигейл, откусывая совсем небольшой кусочек и держа его во рту, не жуя.

— Она не спросила — а я не сказал, — улыбнулся он. — Я просто попросил её испечь пирог на дюжину человек.

— Ты научил её слушаться? — спросила она, медленно начиная жевать.

— И не задавать вопросов, — кивнул он. — Хотя в последнее время она всё чаще это всё-таки делает.