Обратная сторона луны (джен)

Письмо от Скитер — с порталом — Скабиор получил лишь поздно вечером, когда они с Гвеннит уже легли спать. Он так ничего и не сказал ей — а она не спросила, потому что давно уже научилась не задавать вопросов ему, особенно, когда он был так нервен, и то подчёркнуто весел и ласков, то хмур и молчалив, и всё это — не по разу за вечер. Легли они рано — и сова, настырно и громко стучавшая клювом в стекло, их разбудила. Скабиор махнул палочкой, открывая окно — и возмущённая птица плюхнулась прямо ему на грудь и, царапая её в кровь, протянула лапку с привязанным к ней письмом. А когда он снял его — клюнула в палец, явно требуя угощения.

— Кыш отсюда! — прошипел он, не желая будить крестника — и сова, громко и рассерженно ухнув, улетела, ещё раз клюнув его на прощанье. До крови.

— Всё хорошо? — спросила Гвеннит, зажигая маленькую лампу и начиная залечивать его царапины.

— Да, — сказал он, пробежав глазами записку. — Мне пора, маленькая. Не бойся ничего — всё отлично. Я вернусь утром. Ну, или днём… или вечером. Не жди, в общем, — он чмокнул её в лоб, вскочил и, быстро одевшись, активировал портал.

На сей раз он оказался в уже знакомом ему роскошном номере, а Рита обнаружилась… в постели. Потянувшись и поведя обнажёнными плечами, просто молча поманила его к себе с хищной улыбкой. И хотя он, собираясь сюда, ни о чём подобном не думал, он, не раздеваясь, сел рядом, взял её руку и поцеловал ладонь. Скитер вдруг сжала пальцы — и резко дёрнула его на себя, опрокидывая на кровать. Затем откинула одеяло — голая, склонилась над ним, расстегнув пальто, жилет и рубашку, уселась верхом на живот и принялась расстёгивать брюки. Он не мешал — он слегка удивился такой инициативе, но, с другой стороны, никогда не имел ничего против таких вещей. Да и Рите эта роль более, чем подходила, так что ситуация казалась ему непривычной, но совершенно нормальной.

Озадачивало его другое — полнейшее отсутствие реакции с собственной стороны. При том, что ведь и Скитер ему очень нравилась, и заводился он всегда, что называется, с пол-оборота… а вот сейчас, вместо того, чтобы делать то, что следует делать в постели с голой вожделеющей тебя женщиной, он больше всего хотел остановить происходящее и поговорить о том, для чего, собственно, и пришёл. А ещё больше — просто рассказать о последних событиях, хотя это было пока невозможно. Но и думать ещё о чём-то он тоже не мог — и, как ни пытался сосредоточиться, у него ничего не выходило. Да у него вообще ничего не выходило! Святая Моргана… а ведь он даже и пьян не был, да и не устал, вроде, особо…

— Так, — сказала вдруг Рита, разворачиваясь к нему лицом и очень внимательно на него глядя. — Я так понимаю, сегодня наши с тобой желания не совпали.

— Да нет, — сказал он, чувствуя себя разом раздосадованным, обескураженным и разозлённым. — Тут вообще не в тебе дело… Мерлин, я…

Он сел и нервно застегнулся — сперва брюки, а затем и рубашку. Как глупо всё вышло… он знал, конечно, что такое бывает — но неужели вся эта история до такой степени вывела его из равновесия?

— Ну не совпали, так не совпали… бывает, — констатировала она философски. — Виски хочешь? — спросила она, вставая позади него на колени и обнимая его со спины.

— Хочу, — сказал он, дёргая плечами, но не отстраняясь — потому что не мог понять, приятно ли ему сейчас её чувствовать или нет.

— У тебя что-то стряслось? — спросила Скитер, невербальным Акцио призывая бутылку восьмилетнего Огденского и пару стаканов. Скабиор перехватил их в воздухе и, разлив, протянул один ей — она приняла стакан из его рук, но сама едва пригубила — а он выпил свой залпом и, тут же налив ещё, выпил снова. И когда у него слегка онемели губы, а в голове приятно и знакомо поплыл туман, он запрокинул голову, поглядел на обнимающую его Риту, вдруг развернулся, опрокинул её на кровать — виски из её стакана пролился на простыню — и, упав сверху, спросил, пристально глядя ей прямо в глаза:

— Рассказать тебе? Ты уверена?

— Расскажи, — сказала она, спокойно выдерживая его взгляд. В глубине её глаз вспыхнул огонь — очень хорошо знакомый ему дьявольский отблеск любопытства, которое так изумительно подходило ей.

— Расскажу, — тряхнул он головой, с внезапным раздражением стягивая с волос сдерживающую их ленту — пряди упали вниз, частично накрыв лицо Скитер. — Но в рамках нашего с тобой соглашения. Так что написать об этом ты сможешь не раньше, чем через год — а тогда это уже не будет иметь смысла.

— Осталось уже меньше года, — сказала она, отводя его волосы в сторону и снова ловя его взгляд. — Принимается. Я честно играю — если уж дала обещание.

— Ну да — ты у нас образец честности же, — он усмехнулся и, машинально потерев свою переносицу, провёл вдруг ладонью по её лицу. — А я… мы все не те, кем кажемся, верно? И ты тоже ведь… хотя, если со мной сравнить, — он опять усмехнулся — а она смотрела на него с жадным вниманием, напоминая сейчас сидящего в засаде хищного зверя. — Ты можешь меня представить служащим министерства? — спросил он, потянувшись за бутылкой и отпив прямо из горлышка. — Вот прямо официальным служащим? С этим диким наименованием «специалист по практической ликантропии»? А что мне было — отказываться? Ты бы Поттеру отказала? Когда это так здорово решает разом все твои проблемы — и даже больше, чем я мог рассчитывать? И с Кристи, и с волчатами этими дурными… но я — и министерство — ты можешь себе представить? Ты — можешь?! — требовательно повторил он, с облегчением ощущая себя, наконец, пьяным.

— Я — могу, — ответила она совершенно серьёзно.

Он поперхнулся очередным глотком виски и закашлялся, обдав её фонтаном резко пахнущих брызг — она даже не моргнула, вообще не отреагировала никак, и пристального своего взгляда от его лица не отвела ни на миг.

— Можешь? — повторил он, нервно расхохотавшись. — Рассказать тебе… напомнить, кто я? Какое, к Хель, министерство?! У них на меня дел — три тома! Я туда только арестантом входил — и в войну егерем! Я — министерский служащий… это как ты — медсестра в Мунго! Как я в Лютном теперь покажусь-то? Ты представляешь вообще, как это выглядеть будет? И Хель с ними с кражами — но как я за карты сяду? И кто сядет — со мной? Я так всю жизнь жил… я! Не хочу! В! Министерство!!! — выкрикнул он — и швырнул бутылку в стену. Та, конечно, разбилась — в комнате резко запахло спиртным, но на Скитер это не произвело ни малейшего впечатления — она слегка кивнула и сказала спокойно:

— Так откажись.

— Я не могу! — яростно проговорил он, стукнув ладонью по кровати. — Потому что это и правда шанс… и потому что я не хочу, чтобы они! Делали! Это! Без!! Меня!!! Это моё дело, ты понимаешь?! Это моя стая, в конце концов!!!

— Тогда выбор прост, — сказала Рита, продолжая очень внимательно смотреть на него. — Или ты в министерстве — или ты не при чём.

— В том-то и дело! — выкрикнул он. Ему отчаянно хотелось ещё выпить — он облизнул пересохшие губы и огляделся, и Скитер, совершенно правильно истолковав этот взгляд, взяла палочку и заставила ещё одну бутылку с огненным содержимым оказаться в его руках. Он откупорил её одним движением и, припав к горлышку, сделал несколько быстрых больших глотков — а потом, выдохнув, опустил её на колено. — Я и отказаться не могу — и согласиться немыслимо. Ты понимаешь?

— Собственно, почему? — спросила она с неподдельным любопытством.

— Что почему? Что из этого тебе непонятно? — спросил он, немедленно начиная опять заводиться.

— Взгляни на это с другой стороны — ведь это победа, — проговорила она задумчиво, закидывая правую руку за голову. — Ты понимаешь? Ты их всех обыграл, — она торжествующе улыбнулась. — Раз уж они не смогли обойтись без тебя и пошли на такое — ты обыграл их. И заставишь теперь их послужить своим целям. Не понимаю, чем тебя это не устраивает. Или ты хотел оказаться сразу в кресле министра? — спросила она с мягкой насмешкой.

— Я? — повторил он, тупо смотря на неё.

— Ты, — кивнула она, — разумеется. Я, правда, не до конца поняла… кем ты там будешь служить? И в каком конкретно отделе?

— А что, есть варианты? — усмехнулся он несколько истерично. — В отделе защиты оборотней, разумеется, — проговорил он с какой-то горькой насмешкой.

— Разумно, — вполне серьёзно кивнула она. — А при чём тут наш бравый и героический Поттер?

— Так это его идея, — хмыкнул он. — Лицо им понадобилось, — добавил он непонятно.

— Лицо? — переспросила она.

— Да! Лицо. Для фонда. И они выбрали меня! Ты представляешь — меня!!!

— Что за фонд? — спросила она, стараясь говорить как можно спокойнее — впрочем, Скабиору сейчас явно было не до полутонов.

— Хель его знает… у него ещё нет названия. Не знаю. Для оборотней… ну надо же как-то им штраф заплатить будет — откуда брать деньги?

— И будет организован фонд? — как можно неспешнее уточнила Рита. Ах, как же она жалела, что связана обещанием! Но, с другой стороны, фонд — дело общественное… а значит, о нём рано или поздно все так и так узнают. Она обещала ничего не писать — но перестать собирать материал, выясняя любые детали, уговора не было. И не использовать в своих интересах добытую информацию — тоже.

— Будет, — почему-то горько проговорил он, снова делая пару больших глотков из бутылки. — И это было бы даже забавно… вот только я больше не представляю свою дальнейшую жизнь. Вообще. Понимаешь? — спросил он совсем тихо.

— Да, — она села и, придвинувшись, оперлась подбородком о его плечо. — А ты в девяносто седьмом мог представить такой разговор?

— С тобой-то? — спросил он, прислоняясь виском к её голове.

— Хотя бы. А дочку и крестника своих мог представить? Тогда?

— Да я понимаю всё, — вздохнул он. — Правильно всё… и даже хорошо. Просто это… не про меня. Ну не могу я ходить в министерство и… не могу. Это не я уже буду. Я… — он вдруг расхохотался. — Дикость… но я себя чувствую прямо каким-то оборотнем, — он снова расхохотался, мотая головой. — Святая Моргана, как же я пьян…

— Ну ещё бы, — кивнула она. — Но иногда это бывает неплохо… расскажи мне про фонд и это, как ты выразился, лицо.

— Да рассказал уже… будет фонд. При министерстве… при этом отделе. А я буду его, так сказать, лицом. И, если я правильно понял, буду распоряжаться деньгами. Не один… или один — но не совсем. Платить такие штрафы, учить, наверное… в смысле, деньги на это давать… я не знаю. Это не я уже просто, — он потёр лицо ладонью и болезненно сморщился. — Я сам уже не знаю, я это ещё или уже нет. Не хочу так… а как хочу — я не знаю.

— Это просто для тебя слишком радикальная перемена, — улыбнулась она. — Ну и ответственность… ты думаешь, что не любишь ответственность, верно?

— Да я её ненавижу, — искренне сказал он, закрывая глаза. Надо было или ложиться спать — или трезветь. Второго не хотелось неимоверно — но и засыпать сейчас было как-то фантастически глупо.

— Тебе хочется её ненавидеть, — засмеялась она, — но на самом деле ты же получаешь от неё удовольствие не меньше, чем иные — от разных весёлых зелий… и уж тем более ты испытываешь от неё наслаждения больше, чем от крепкого алкоголя. Я могла бы упомянуть здесь и секс, но вот тут могу ошибаться… Иди сюда, — она потянула его вниз, на подушку, и он поддался и лёг, не открывая глаз, и даже позволил ей раздеть себя — с чем она и справилась на удивление умело и ловко. — Ты же обожаешь ответственность — и хватаешь её везде, где только сумеешь. Тебе просто кто-то когда-то внушил, что ответственность — это плохо, глупо и вообще недостойно, вот ты и полагаешь, что думаешь так… а на самом деле она тебе нравится — и просто нужна.

— Да с чего ты взяла? — вяло возразил он, с трудом приоткрывая глаза. — Ты же меня знать не знаешь.

— Я тебя знаю достаточно, — возразила она, укрывая его одеялом и устраиваясь рядом. — Но если ты сомневаешься в моих суждениях, давай элементарно посчитаем на пальцах. Твоя дочка — раз. Мистер Керк — два. Застенчивый юноша мистер Понтнер — это у нас уже три. Мистер Уоткинс — четыре. Юные господа, которых мы знаем теперь под фамилией Мун — пять… и если бы все они были оборотнями — я бы могла поверить в исполнение тобой какой-нибудь клятвы или, — она усмехнулась, — в то, что ты ведом зовом крови. Но мистер Уоткинс выпадает из этого ряда полностью… так что, увы тебе: единственное, что объединяет их — то, что они оказались в безвыходной ситуации и у тебя на глазах. А значит, на самом деле ответственность — это как раз твоё. Вот и спи теперь с этой глубокой мыслью, — закончила она свою речь — и, погасив свет, удобно устроила свою голову у него на плече.

Он хотел было ей возразить и ответить что-то длинное и очень логичное — но сам не заметил, как отключился и забылся глубоким и пьяным сном.