Обратная сторона луны (джен)

— Сколько там, Герми говорила, кажется, тысяч сорок? — спросил Рон.

— Как-то так, — преувеличенно небрежно кивнул Гарри. И тут же вздохнул: — вот именно. И это они ещё не назвали окончательную цифру — но пока это нам не принципиально. Столько мы не соберём никогда — да и у меня просто язык не повернётся выпрашивать денег, чтобы заткнуть дыру в кармане у Белби. Да и не даст на такое никто ни кната. И даже если мы поймаем настоящих преступников и вместе с ними найдём хотя бы половину награбленного, нам это поможет лишь условно.

— То есть это тот случай, когда кредитора проще убить? — резюмировал Рон.

— Я уже тоже думал об этом, — кивнул Гарри, пряча улыбку

— А вот мне, — подхватила Гермиона, — более перспективным представляется засесть за создание философского камня — и как жаль, что Дамблдор мне оставил в наследство сборник «Сказок барда Бидля», а не дневники Фламеля. Они бы нам сейчас весьма пригодились.

Они рассмеялись, и разговор, наконец, свернул в сторону — Гарри, поначалу поддерживавший его, постепенно умолк, глубоко задумавшись. Имя погибшего у него на глазах директора заставило его задаться вопросом о том, как бы поступил на их месте сам Дамблдор — и прийти, в конце концов, к мысли о том, что тот всегда умел виртуозно договариваться с окружающими его людьми. И помогало ему в этом то, что статус «великого волшебника» был объективной реальностью, а мнение некоторых, что Альбус Вулфрик Брайан Персиваль Дамблдор в свои сто с небольшим уже начал зарастать мхом и впадать в старческое слабоумие, развязывало ему руки. Да и Кингсли всегда виртуозно умел договариваться — правда, опираясь не столько на свой авторитет, сколько на силу своего характера. И еще он имел за спиной соратников по Ордену Феникса и заново сформированный Аврорат.

И решающее преимущество они получали всегда, прежде всего, благодаря информации, тщательно собранной и грамотно применённой — как говорится, кто владеет информацией — тот владеет всем миром.

Проводив друзей — и малодушно решив, что уступит сегодня просьбам Молли и оставит детей ночевать в Норе — Гарри остался в гостиной и, продолжая размышлять, начал мерно по ней прохаживаться.

Итак, что же мы знаем о вас, мистер Белби?

Гарри вспомнил свою первую встречу с «Хомяком» — старшекурсником, подавившимся фазаном в купе Слагхорна, и в очередной раз задался вопросом, как же так вышло, что Слагхорн с его проницательностью не разглядел в нём того Белби, которым тот стал сейчас? Или, наоборот, рассмотрел и решил перестраховаться — он в тот год вообще был весьма напряжен? Мать Белби умерла достаточно рано, воспитывали его отец с дядей, отец умер, когда Маркусу было… сколько? Лет шестнадцать-семнадцать — надо будет уточнить. Вроде бы ничего примечательного, но тогда в газетах это затерялось на фоне волны террора, прокатившейся после официального воскрешения Волдеморта.

Затем, кажется, в первый же послевоенный год к всеобщей радости скончался и дядя, оказавшийся ещё тем субъектом. Гарри хватило нескольких мимолетных встреч на торжественных мероприятиях, не говоря уже о череде громких судебных процессов по итогам войны, чтобы проникнуться к старику Дамоклу устойчивой неприязнью. Маркус унаследовал и его состояние, и семейное дело, и место в Визенгамоте, которое какое-то время за него занимал кто-то другой.

Пожалуй, шутка о том, что Маркус этой дядиной смерти весьма поспособствовал, до сих пор была одной из самых стойких и ходовых, однако никаких оснований полагать, что смерть Дамокла Белби наступила по каким-либо причинам, кроме естественных, у аврората не было. Просто Маркусу удивительно повезло — дядя скончался, едва завершилась война: успешно пережил даже Лорда, пусть на несколько месяцев, оставив племянника богатым, загадочным и одиноким на заре новых времен. Такое вот удачное совпадение…

Вскоре после этого Маркус женился, затем у них с женой с разницей в пару лет родились три девочки, старшая уже закончила школу…

Собственно, информация, которую любой мог почерпнуть из светской хроники, на этом заканчивалась. Ещё общеизвестно, что фамилия Белби в мире зельеварения имеет солидный вес, хотя сам Маркус академической величиной не стал и известен был, прежде всего, как крупнейший британский поставщик высококачественных ингредиентов, деловой человек и племянник своего гениального дяди. Также в руках Маркуса остался патент на изобретённое Дамоклом аконитовое зелье.

Однако если вспомнить недавний судебный процесс…

Гарри сел на диван и, прикрыв глаза, постарался как можно яснее воскресить в памяти то заседание. Поведение Маркуса Белби на суде ещё тогда сильно царапнуло Гарри. За его плечами был уже солидный аврорский опыт в подобных делах — и он не помнил ни одного случая, когда жертва ограбления, тем более, столь дерзкого, крупного и возмутительного, вела бы себя подобным образом. Слишком тихо он себя вел, и слишком много в его глазах было ужаса и вины…

Почему? Чем же они могли быть вызваны?

Гарри видел пока два возможных ответа: или роль Белби в ограблении была совершенно иной — или случившееся ему о чём-то напомнило. А значит, следовало сделать то, на что натаскивают любого аврора: внимательно изучить улики, опросить свидетелей и взять верный след — а начать следовало, пожалуй, с Перси. Потому что, если записи своих подчиненных с места преступления Гарри уже изучил, то следующими после авроров на складе работали транспортники, и зная дотошность, всегда присутствующую в отчётах транспортного отдела, можно было рассчитывать найти в них что-нибудь любопытное и неожиданное. Ну и к Перси, как к члену семьи, можно было явиться в выходной день, не теряя, таким образом, времени и не привлекая к этому визиту ничьего внимания.

…Перси Уизли встретил своего зятя без особенной радости — не потому, что относился к нему плохо, вовсе нет, они неплохо ладили, и именно Перси во многом открыл Гарри глаза на роль формальностей в министерстве. Просто, во-первых, он не любил резкого изменения своих планов, в которые визит Гарри Поттера не вписывался, и во-вторых, он меньше всего на свете хотел вмешиваться в неожиданно развернувшееся противостояние партий нынешнего министра и Кингсли-Поттера. Однако же на письмо с просьбой о встрече ответил согласием и пригласил Гарри в кабинет, который являлся практическим воплощением самого понятия «кабинет» — от солидного, массивного дубового письменного стола до обитого толстой тёмно-коричневой кожей кресла и письменных принадлежностей, разложенных с геометрической точностью.

— Выпьешь чего-нибудь? — спросил Перси, прикрывая окно, за которым слышались весёлые голоса его жены и дочек, во что-то увлеченно играющих на аккуратно подстриженной лужайке перед домом.

— Нет, спасибо… я ненадолго, — успокоил его Гарри. — С рабочим, но пока не официальным вопросом.

— Обязан предупредить, чтобы ты не понял меня превратно: я не собираюсь участвовать в ваших играх и планирую соблюдать нейтралитет. Я — не политик и просто хочу спокойно и качественно делать свою работу. Что у вас там снова с министром — это не моё дело, извольте разбираться с ним сами, не втягивая мой отдел, — резковато произнес Перси. Заметно было, насколько это ему трудно дается.

— Мой визит не связан с министром, — миролюбиво проговорил Гарри. — Напротив, я бы как раз хотел избежать скандала в связи с нынешним громким расследованием. Поэтому я здесь сегодня — чтобы сделать всё тихо, не тревожить без серьёзных оснований члена Визенгамота, и тем более избежать ненужных слухов, которые по министерству разлетаются с невероятной скоростью.

— И что же тебя интересует? — великодушно поинтересовался Перси.

— Что ты можешь рассказать мне про Маркуса Белби?

— Блестящий выпускник Райвенкло, успешный предприниматель и член Визенгамота, — невозмутимо сообщил ему Перси. — Однако, если тебя интересовал склад, то ты сам должен понимать, что ты сейчас пытаешься получить у меня закрытую информацию, которая может быть предоставлена только после официального запроса.

— Ну, что ты? — Гарри даже шутливо приподнял руки. — Я ни в коей мере не хочу нарушать предписанных процедур и, безусловно, сделаю всё, что положено, чтобы получить официальный отчёт с результатами всех экспертиз. Но если бы ты вдруг поделился со мной своими неофициальными выводами и наблюдениями, ты бы определённо сильно облегчил мне сейчас жизнь. Также я готов занять Молли в следующий уик-энд — из неофициальных источников мне стало известно, что она собиралась вас навестить, так как кто-то слишком много работает по выходным. И я клятвенно тебе обещаю не втягивать тебя ни в какие внутренние дрязги. Мне просто нужно проверить одну рабочую версию — по возможности, не скомпрометировав этим члена Визенгамота и не дергая никого, тем более, в воскресенье.

— Ну, — откровенно заколебался Перси. — Что бы ты хотел знать? Спроси — я подумаю. И дело вовсе не в том, что я готовлю поправки к закону о лицензировании порталов и мне нужна капелька тишины.

— Если ты вдруг вспомнишь — хотя бы в общих чертах — отчёт по осмотру складов Белби, я буду тебе бесконечно признателен и приму шквал любви и заботы на свою грудь…

— Склады, — задумчиво произнес тот. — О складах, пожалуй, могу рассказать тебе следующее. Во-первых, если твои люди составили свой рапорты подробно и аккуратно, — проговорил он с некоторым сомнением, — то ты должен был заметить, насколько пыль Игнатии действительно обеспокоила Белби. Он весьма настырно подгонял нас — должен заметить, что мои люди работали быстро и грамотно, четко придерживаясь регламента, указанного во всех наших инструкциях — хотя, казалось бы, в чём проблема с тем, чтобы перенести время прибытия и отправки грузов? Лично я полагаю, что основной его проблемой могло быть лишь их количество — и думаю, мы говорим о серьезных цифрах, настолько, что он чисто физически не успевал отменить часть из них. Всем известно, что Белби всегда активнейшим образом пользовались порталами — однако, насколько я могу судить из доступных мне документов, никакого контроля за этими грузами никогда не осуществлялось — и, безусловно, лицензия на создание всех порталов и бумаги на ввоз официально заявленных грузов у него в полном порядке. То есть, — назидательно пояснил он, — фактически — при том, что формально мы не выявили никаких нарушений — при желании Белби вполне мог бы ввозить в страну тех же взрывопотамов живьём, и этого бы никто и никогда не заметил! А всё почему? — добавил он возмущённо. — Потому что Белби уже два века платили и платят министерству достаточно для того, чтобы на это просто не обращали внимания. И лично я не уверен, что всё это золото идет официальным путем, — завершил Перси свою обличительную речь.

— Спасибо, — искренне поблагодарил его Гарри, — ты мне очень помог. Я очень тебе признателен.

Вежливо переведя разговор на семейные темы, Гарри распрощался минут через десять и вернулся домой, пребывая в невероятном для себя изумлении.

Вот так запросто выясняется, что, пока аврорат и Департамент правопорядка, не жалея людей, сдерживают поток контрабанды, сведя его почти на нет, посреди Лондона существует, можно сказать, дыра, через которую, теоретически, можно поставлять или наоборот вывозить из Британии всё, что угодно — и самое интересное, что многие официальные лица в курсе, но никого это по-настоящему не волнует. Честного слова Белби для них более, чем достаточно, и, возможно, это слово имеет свой вес в золоте. Конечно, подобная ситуация сложилась исторически — и, раз система работает, трогать её, вероятно, не следует, но сам факт…

А главное — кто сказал, что такая дыра одна? Не один Белби имеет лицензию на создание международных порталов…

Однако если отвлечься от самого факта, то новости можно было определить как весьма перспективные — потому что, если сейчас всерьёз заняться вопросом об этих не всегда официальных выплатах, это может стать занимательной и весьма увлекательной темой, когда он вызовет мистера Хомяка на беседу. Этого, конечно же, недостаточно — но это может стать отличным началом.

И это были не все хорошие новости этого воскресенья: едва вернувшись от Перси, Гарри получил весть из Мунго о том, что Ангус Мэтлок пришёл в себя.