Обратная сторона луны (джен)

Помимо рабочих вопросов Гарри волновало другое: он уже не первый день прокручивал в голове разговор с Лонгботтомами. Дальше откладывать было некуда — и он ещё утром в четверг написал Невиллу письмо с просьбой о встрече, а вечером нанёс визит в "Дырявый Котёл". Визит в дом Долишей в этот день ему пришлось отменить из-за двойной луны, первая ночь которой как раз наступала сегодня, и он решил потратить его с пользой.

Невилл и Ханна ждали его в кабинете.

— Ты ужинал? — первым делом спросила она — вопрос, впрочем, был риторическим, и перед Гарри тут же появилась тарелка со стейком и овощами. — Давай, ты поешь сначала — а потом расскажешь, что у тебя за дело такое таинственное.

— Я способен выполнять две задачи за раз, — сказал Гарри, с удовольствием приступая к ужину и рассказывая про фонд. Его слушали внимательно и, чем дальше — тем Гарри отчётливее понимал, что их интерес прежде всего вызван вежливостью и тем, что их дружба длится не один десяток лет.

— Я помню недавний «Пророк», — наконец, сказал Невилл. — Ты поссорился с очередным министром?

— Я с ним не ссорился, — возразил Гарри. — Это у них отвратительная привычка ссориться зачем-то со мной. Это дело изначально вообще не имело никакого отношения к политике и было простым ограблением. Ну, я так полагал. А выяснилось…

— Нужно было тебе на этом посту Кингсли сменить, и, наконец, начать воспитывать в себе любовь к трудолюбию, — привычно уже пошутила Ханна.

— И заодно отращивать глаза на спине — заговорщики-то вокруг не дремлют, — засмеялся он. — Нет уж. Лучше я продолжу отдыхать в своём кресле, и пусть заговорщиком считают меня, я как-то уже привык — но вот работать...

Лонгботтомы тоже засмеялись.

— Всё-таки жаль, что Кингсли ушёл, — сказал Невилл.

— А мне раньше казалось, что наш министр — приличный человек, — проговорила Ханна.

— Да он вполне ничего, — возразил Гарри. — Но он же не в вакууме живёт. Всегда есть те, кому я не особо нравлюсь, а поверить в силовой заговор очень просто. Ну, этот прыщ Аберкромби не любит меня ещё со школы — не представляю, чем я его так задел, но это уже давняя сложившаяся традиция, и если он когда-нибудь передумает, я, наверное, испугаюсь.

— Люди говорят, что в школе ты отбил у него девчонку — единственную, которая позарилась на этого пучеглазого коротышку, — поделилась Ханна, которая, как хозяйка «Дырявого Котла», всегда была в курсе популярных и свежих сплетен.

— За что они так к Джинни несправедливы? — улыбнулся Гарри. — Она была весьма популярной девочкой — и Аберкромби?

— А я не говорила, что это Джинни, — возразила она. — О, ты даже не представляешь, сколько девчонок были неравнодушны к тебе в школе — герой же, загадочный и трагичный. И вот одну-то из них ты и… а сам даже и не заметил. И вот — жизнь одного человека разбита, а у неё — тяжелейшая душевная травма, которую смог излечить лишь чудом ускользнувший их твоих беспощадных, залитых кровью рук бедолага Лорд.

— Что? — поперхнувшись, закашлялся Гарри, уставившись на неё в полнейшем изумлении. — Какой, к Мордреду, ещё Лорд?

— Наши посетители полагают, тот самый, — терпеливо повторила она, смеясь. — Ну как же. Ты не знаешь эту потрясающую историю? Про то, как ты в порыве жестокости потащил его бесчеловечно топить, а в результате сбросил с моста прямо в Темзу. Видимо, он был так впечатлён, что, выплыв, на радостях остепениться решил, а потом завёл жену и детишек. Говорят, они не то где-то в маггловском Лондоне обитают, не то в где-то Шотландии... Один наш завсегдатай клялся, что его дед его своими глазами видел...

Гарри несколько нервно расхохотался, и Лонгботтомы с удовольствием к нему присоединились.

— И, — качая головой, спросил Гарри, — много у него детишек? С… я правильно понимаю, что с бывшей дамой сердца Юэна Аберкромби?

— Ну, кандидатура его супруги пока что не до конца утверждена народом, — весело проговорила Ханна. — Но после той статьи да, лидирует именно она.

— Мерлин, — Гарри утёр выступившие на глазах слёзы. — Подумать страшно, что будут рассказывать обо всём этом лет через сто.

— Узнаем со временем, — оптимистично предположил Невилл. — Но это всё шутки… Я скажу честно: проблемы оборотней не входят в число тех вопросов, обдумывание которых не даёт мне спать по ночам. Но в данном случае это не главное… Тебе нужна наша поддержка — и мы готовы помочь. Будет здорово, если ты прямо скажешь, как именно мы можем это сделать.

— Мне очень хотелось бы, чтобы в совет попечителей фонда вошёл кто-то из вашей семьи, — с признательностью проговорил Гарри.

— Насколько я тебя знаю, ты тонко намекаешь на бабушку, но не решаешься произнести это вслух? — понимающе спросил Невилл.

— Ну, — Гарри с некоторым смущением взлохматил свои волосы, руша даже то подобие причёски, которое у него ещё сохранилось. — В идеале, конечно же, да. Если она согласится, конечно. Вы понимаете… я хочу… мы хотим, — поправился он, — чтобы этот фонд не просто сыграл свою роль один раз — а действительно заработал, надолго и по-настоящему. И не стал бы ничьей игрушкой ни в чьих руках — ни министерства, ни кого-то ещё. Я думаю, на попечителей будут пытаться давить — и люди, которые войдут в совет, должны быть готовы к этому.

— Ну, это выбор не облегчает, — заметила Ханна, переглянувшись с мужем, и пошутила: — Мы тут все такие: даже я после войны не боюсь какого-то там давления — а уж Невилл! — Она улыбнулась.

— Я не думаю, — улыбнулся Невилл, — что после семи лет у Снейпа министерство найдёт, чем меня напугать. Даже Волдеморт был неубедителен. Я думаю, бабушка может и согласиться. Но ты знаешь — я скажу прямо: как по мне, кандидатуру на роль «лица фонда» вы выбрали на редкость неудачную. Ты же аврор, должен представлять, сколько на нём вообще крови.

— Гарри, ну правда — почему он? — пылко спросила Ханна, недоумённо переглядываясь с Невиллом. — Это же он вас поймал тогда! Почему?

— Потому что ему есть дело до этих детей, — твердо ответил Гарри. — И потому что за ним пойдут — такие же, как он сам. Можно было бы выбрать кого-то добрее и чище — но в этом было бы мало смысла: как все те, кто сейчас прячется по лесам, там сидят — так они там и останутся. А его они могут услышать. Не говоря уже о тех, кому для того, чтобы выйти из дома, нужен всего лишь толчок.

— Да с чего ты взял, что тебе понравится то, к чему он их подтолкнёт? — спросила Ханна. Невилл молчал, внимательно слушая их разговор, и по его виду невозможно было понять, что он думает по этому поводу. — Ты опасаешься, что ваш фонд станет министерским придатком — а не боишься, что этот ваш… как его…

— Винд, — подсказал Невилл.

— …Винд просто использует его в своих целях? А потом просто исчезнет вместе со всеми пожертвованиями?

— Вот для этого нам и нужен надежный тыл в виде суровых и грамотно подобранных попечителей, — сказал Гарри. — Я же не предлагаю вручить фонд исключительно в его руки!

— Пожалуй, — наконец, проговорил Невилл, — это хороший аргумент для бабушки. Ну и она, даже если не согласится, может быть, предложит ещё кого-нибудь. Знаешь, Гарри, нам нужно посоветоваться. Приходи завтра на ужин — посидим вчетвером и всё обсудим.

…На ужин к Лонгботтомам Гарри был приглашён к семи, и уже в шесть, согласно министерскому расписанию, он с чистой совестью направился служебным камином домой, несказанно обрадовав этим своих подчиненных. В течение получаса в отделе остались лишь Данабар, Долиш да стажёры, которые взялись за расследование с таким пылом, что, кажется, готовы были здесь заночевать.

Гарри же дома переоделся и причесался так тщательно, что рассмешил сам себя — но Августа Лонгботтом всегда немного пугала его, хотя для этого у него и не было никаких оснований. Джинни, внимательно наблюдавшая за этим процессом, не выдержала и, наконец, озвучила свое недовольство вслух, решительно заявив, что он даже для неё никогда так не прихорашивается — а ведь старушка наверняка воспримет его идеальную внешность, как нечто само собой разумеющееся.

— Она — человек старой закалки, — ответил Гарри. — И в её картине мира приличный человек должен выглядеть соответственно. Что поделать: у каждого свои особенности, а поскольку это мне от неё сейчас что-то нужно…

— А ты её всегда защищаешь, — укоризненно сказала она.

— У меня работа такая: служить и защищать, — пошутил он. — Служу я на службе. Дома остаётся только кого-нибудь защищать.

— Ах, вот почему ты придумал этот фонд! — засмеялась она. — Позащищать кого-нибудь захотелось?

— С этой точки зрения я об этом не думал, — произнес он, делая озадаченное лицо. — Но ты, похоже, права… вот ты и вывела меня на чистую воду.

— Вот мне и есть теперь, чем тебя шантажировать, — сказала она, ставя будильник на половину девятого. — Будешь плохо себя вести — я знаю теперь, что шепнуть Рите на ушко.

— Ты страшная женщина, — сказал он, притягивая её к себе. — И что же я должен сделать, чтобы избежать такой страшной участи?

— Даже не знаю, — проговорила она задумчиво, долго-долго целуя его в губы. — Убеди меня. Прямо сейчас.

…Ужин в доме Лонгботтомов начался с чинной беседы, конечно же, о благополучии Джинни и их с Гарри детей, после они естественным образом перешли к общим знакомым и последним новостям волшебной Британии, а уже с них разговор перекинулся на тему недавнего назначения Невилла.

— Я до сих пор до конца не привык к твоему профессорству — а ты уже стал деканом, — пошутил Гарри. — Это так странно…

— Более странно, чем то, что ты теперь Главный Аврор? — пошутил Невилл.

— Ты знаешь — да, более. Авроров при исполнении мы в детстве, считай, не видели — а профессоров сколько угодно. И вот то, что ты теперь один из них — это… немного странно, — сказал Гарри. — А уж представлять тебя деканом… так же странно, как и видеть самого себя, безнадежно спорящего с министром, — закончил он — и все рассмеялись.

— Да я не рвался к деканству, — вздохнул Невилл. — Некому больше… и ты знаешь — вот сейчас я начал понимать Снейпа. Иногда мне самому очень хочется высказать этим юным бездельникам что-то такое…

— Но ты никогда так не делаешь, — улыбнулась Ханна. — И при этом они отлично тебя слушаются.

— Ну, я бы так не сказал, — возразил Невилл. — Просто остальных они слушаются ещё хуже — вот и создаётся ложное впечатление.

— Мне Джеймс рассказывал, что это за ложное впечатление, — сказал Гарри. — Слушаются-слушаются — получше, чем меня, кстати. Но ты, как я понимаю, занят с утра и до ночи… вы хоть видитесь в будни? — спросил он у Ханны.

— Да я уже думаю устроиться туда помощницей мадам Помфри, — вздохнула та. — Бизнес бизнесом, но, вроде, у меня сейчас хороший штат в «Котле» — они прекрасно и без меня справляются. Думаю, теперь уже будет достаточно появляться там один день в неделю, чтобы всё шло хорошо.

— То есть ты сейчас учишься? — уточнил Гарри.

— Именно, — кивнула она.

— Вполне очевидно, — проговорила Августа, — что достаточным количеством свободного времени располагаю лишь я. Поэтому мне кажется уместным перейти к основной цели вашего, Гарри, визита в наш дом.

— Я думаю, пора подавать чай, — сказала Ханна, вставая. — Невилл, ты не поможешь мне? — попросила она.

— Идём, — он тоже поднялся — и Гарри остался с Августой наедине.

— Мой внук и его супруга изложили мне ваши идеи, и, насколько я могу судить, ты хотел бы видеть меня среди попечителей данного фонда, — сказала, помолчав, Августа.

— Да, — сказал Гарри, незаметно сглотнув. Забавно: его, не устрашенного ни драконами, ни василисками, ни бессмертными темными волшебниками, Августа Лонгботтом всегда заставляла чувствовать нашкодившим непослушным мальчишкой, которого поймали на очередном баловстве, за которое его сейчас ждёт не только неотвратимое наказание, но и, прежде всего, неприятное и тяжёлое извинение. Откуда возникало это ощущение, он понятия не имел, потому что никогда не слышал с её стороны не то что упрёков, но вообще ничего, что выходило бы за рамки вежливого и немного формального общения.

— Я бы хотела знать причину твоего выбора, — сказала она.

— Мы хотим, чтобы фонд эффективно работал и не стал очередным отростком бюрократических щупалец министерства или предметом политических манипуляций, — ответил Гарри. — И единственный способ, который мы видим — это собрать в совете попечителей тех людей, которых будет интересовать в первую очередь дело, и лишь во вторую или даже в третью золото и политика. Я знаю очень немного таких людей, к сожалению — тех, в ком я был бы совершенно уверен.

— Комплименты ты делать научился, — кивнула она. — Однако я бы хотела услышать то, что за ними стоит.

— Вы никого и ничего не боитесь, — честно ответил он. — И все это знают. Вас уважают — настолько, что уважение к вам для некоторых окажется сильнее неприязни к мистеру Винду. Вам — по себе знаю — невозможно солгать. Это будет очень и очень трудно — оборотней не любят, и многих из них — за дело. И при рассмотрении каждого конкретного дела понадобится кто-то, кто сможет быть объективен.

— Согласна, — сказала она, внимательно его выслушав. — Тебе нужна моя поддержка и влияние — и фонду будет полезно иметь в своём составе члена Визенгамота. Верно?

— Верно, — кивнул он, чувствуя, что краснеет, словно мальчишка.

— Никто не говорил тебе, что ты похож на покойного Генри Поттера? — спросила она после небольшой паузы. — Твой прадед тоже не сошёлся с министром во мнениях и пошел до конца. Я приму твое предложение и поддержу тебя — и, в свое время, мое место займет Ханна. И да, я знаю, что вам прежде всего нужны мои связи — однако, — в её руке материализовался весьма внушительных размеров кошель, который она со скупой улыбкой вручила Гарри. — Лонгботтомы пока ещё могут позволить себе благотворительность в том смысле, в котором это понимают в обществе. И последнее, — сказала она, не давая ему времени на смущение. — Если ты ищешь сильных союзников — я дам тебе хороший совет. Поговори с Морриган Моран.

— Моран? — удивлённо переспросил Гарри. — Не думаю, что старые ирландские семьи решат заключить с авроратом альянс. Они нас не слишком жалуют — Кингсли в свое время чётко обозначил свою позицию, и им пришлось её принять.

— Морриган Моран, возможно не станет говорить с Главным Аврором, — повторила она. — Но может поговорить с Гарри Поттером. Я могу устроить вам встречу, но тебе следует соблюсти приличия и написать ей. Она моложе и сильнее, чем я — а главное, её уж точно никто не назовёт твоим человеком. Предложи ей войти в совет. И если ты ей понравишься, то получишь поддержку всей волшебной Ирландии.

Брать деньги Гарри было невероятно неловко — но и оскорбить своим отказом Лонгботтомов он не мог. Вернулись Ханна и Невилл, и вечер продолжился обсуждением деятельности фонда, потом разговор снова вернулся к Хогвартсу и к забавным историям с уроков и педсоветов, так что домой Гарри вернулся довольно поздно и застал спящими уже не только детей, но и Джинни.