Обратная сторона луны (джен)

— Соглашайся, — сказала Рита. — Это очень редкое и щедрое предложение.

У Скабиора на языке вертелась шутка о том, что он не готов расплачиваться за науку так же, как Скитер, но он прикусил его и только сказал:

— Это решаю не только я. Но я могу поговорить с... со своими партнерами.

Никаких имён он не назвал — но его никто и не спрашивал.

— А в-третьих, — с видом профессионального соблазнителя сказал Кафф, — я готов привести в ваш фонд еще одного уважаемого человека, более того, члена Визенгамота. Богатого и щедрого члена Визенгамота, — добавил он с видом продавца, заманивающего покупателя.

— Кого? — не выдержал Скабиор. — Должен же я знать, что конкретно вы нам предлагаете, — пояснил он.

— Свою тёщу, — сказал Кафф. — Мадам Лауренцию Флетвок — вы имели честь видеть её на заседании Визенгамота как раз по делу мисс и мистера Мун. И чтобы доказать вам и вашим партнёрам серьёзность моих намерений — я внесу залог, — сказал он и, взмахом палочки открыв один из ящиков письменного стола, заставил внушительный кожаный кошель воспарить из ящика и опуститься на стол перед Скабиором, после чего туда же легли два листа пергамента, перо и опустилась чернильница. — Здесь тысяча галеонов — треть обещанной суммы. И мне ли вам говорить, что честное слово намного ценней, если оно подкреплено документом, — засмеялся он. — Я надеюсь, вы правильно поймёте меня, если я попрошу вас написать мне расписку в любой удобной вам форме, — полувопросительно сказал он.

— Разумеется, — кивнул Скабиор, берясь за перо, и с лёгкостью написал нужное: чего-чего, а денежных расписок за свою жизнь он написал, наверное, тысячи. Скопировав текст расписки, он её подписал — и, подождав, пока Кафф тоже заверит своей подписью оба экземпляра, сунул один в карман.

— Благодарю за понимание, — сказал Кафф, складывая второй лист и пряча его во внутренний карман пиджака. — Я буду ждать, пока вы посоветуетесь с партнёрами, и буду готов с ними встретиться в свободное от их службы время. Однако завтрак уже подан, насколько я понимаю… Прошу, — он поднялся и, делая вид, что не замечает удивлённого выражения на лице Скабиора, картинно подал руку Скитер и повёл своих гостей в большую и светлую столовую, обставленную классической светлой мебелью в стиле, который магглы называют «Прованс». Пахло в ней свежей выпечкой и овсянкой — и Скабиор порадовался, что успел позавтракать в отеле.

Однако его ждал сюрприз: на столе, помимо овсянки, оказался и нежнейший лосось, и влажный, тонко нарезанный окорок, и крохотные сырокопчёные колбаски… и, судя по тому, что и сам хозяин дома, и Рита положили себе овсянку, а на булочки положили сыр, всё это великолепие было здесь в его честь. И это было, бесспорно, приятно — а, главное, правильно. Он бы принимал важного для него гостя так же.

Важного гостя. Ощущать себя таковым в этом роскошном доме было чрезвычайно странно, однако неловкости он не чувствовал. Ему нравилось, что Кафф так открыто его разглядывает, и нравилась не его искренность, но откровенность: тот торговался, ничуть не стесняясь ни этой торговли, ни того, что выступает перед незнакомым человеком… даже не человеком… почти что просителем. Впрочем, на просителя Кафф походил, как Скабиор — на столп общества.

А ещё он называл Скитер «голубкой», и Скабиор, снова это услышав, посмотрел на них с таким откровенным удивлением, что она засмеялась, а Кафф пояснил:

— Мне кажется, «голубка» ей очень подходит. Как думаете, почему?

Интонация, с которой он спросил это, и выражение лица Риты отмели простейший ответ — и он, подумав, признал:

— Понятия не имею.

— Голубки — нежные, я бы даже сказал, трепетные существа, принадлежащие небу, — очень проникновенно произнес Кафф, — при этом они не стесняются гадить как на памятник Нельсону, так и на шляпу министра. И — заметьте! — делают они это совершенно безнаказанно. В точности Рита, вы не находите?

Скабиор фыркнул и рассмеялся.

— Вопрос можно? — спросил он.

— Разумеется, — кивнул Кафф. — Вы знаете, молодой человек, я придерживаюсь мнения, что вопросы дозволительно задавать любые. Тут главное — сделать это таким образом, чтобы респонденту захотелось на него ответить. Попробуйте, — с добродушной улыбкой предложил он.

— Вы ведь не любите Аберкромби. За что?

— Не люблю — это несколько неточное слово, — возразил Кафф. — Оно не отражает сути вещей. Мальчик, конечно, дотошен и аккуратен — с тех пор, как он стал редактором, в газете не переврали ни одного имени. Но наблюдать за тем, что он делает с «Пророком» — это как видеть, что твою бывшую жену трахает прыщавый студент, — охотно пояснил Кафф. — У него даже грехи мелкие — так, не грехи, а грешки, — добавил он довольно пренебрежительно. — А грешить, как и жить, надо с размахом — чтоб, если кто и напишет про тебя что-то разоблачительное, это стало бы потрясением, взрывом настоящей бомбы, а никак не навозной. Ну да, оставим мальчика — это неинтересно. У нас тут куда более интересная компания… голубка, — улыбнулся он Рите, — расскажи-ка мне, отшельнику, о чем нынче сплетничают в волшебном мире.

Та с удовольствием исполнила просьбу, и завтрак закончился под её рассказы и точные комментарии Каффа. Прощаясь, он крепко пожал Скабиору руку и предложил заходить — а тот пообещал поговорить с «партнерами», и прислать по результатам сову. Он слегка торопился: время уже приближалось к полудню, а его с утра ждали в Отделе. Скабиору самому было смешно, что его волнуют подобные вещи — но, раз уж он во всё это ввязался, следовало играть по правилам. Хотя бы отчасти.

— У тебя такой вид, будто ты куда-то опаздываешь, — сказала Рита, когда они вышли от Каффа и пошли по тропинке к набережной.

— Я уже опоздал, — сказал он. — И это опоздание становится всё более критичным.

— Ступай, — снисходительно проговорила она, останавливаясь. — Я жду от тебя новостей — и поторопись с Каффом: у Аберкромби везде свои уши, и я уверена, что о фонде он узнает раньше, чем ты думаешь.

Она притянула его к себе и жарко поцеловала в губы, а потом слегка оттолкнула — и, помахав рукой, аппарировала, и он последовал её примеру, отправившись в Лондон.

В отделе его действительно ждали, однако за опоздание упрекать не стали — только сразу отправили к Спраут, сообщив, что его «очень ждут». Новость его почему-то встревожила — и, как оказалось, не зря.

— Мистер Винд! — услышал он голос Гермионы Уизли ещё до того, как толком вошёл в кабинет. — Мы уже думали объявлять вас в розыск — миссис Долиш сказала, что вы ушли вчера вечером и…

— Мис… мадам Уизли? — очень удивлённо проговорил он. — Мадам Спраут? — он перевёл взгляд на Помону. Обе женщины выглядели чрезвычайно возбуждёнными, а Гермиона ещё и немного встрёпанной. — Простите великодушно — проспал… Но у меня отличные новости и…

— У нас тоже, — мягко перебила его Гермиона.

— Вы садитесь, — ласково проговорила Спраут — и обе женщины синхронно ему улыбнулись.

— Да я не устал, — настороженно проговорил он, вдруг остро ощутив спиной закрывшуюся за ней дверь. — Случилось что-то?

— Скорее, как раз не случилось, — сказала Гермиона, чей сверкающий взгляд резко контрастировал с её мягким тоном.

— Мы сейчас оформляли бумаги для вашего трудоустройства в отдел — нам как раз этим утром выделили ставку, — сказала Спраут. — И нам нужно, чтобы вы кое-что подписали. Садитесь сюда, — сказала она, усаживая его на диван, освобождая стоящий рядом с ним столик от чашек и вазочек и кладя на него стопку листков. — Заполните, пожалуйста, эти анкеты, — попросила она, ставя на стол перо и чернильницу.

— Так срочно? — удивлённо проговорил он.

— Срочно, — кивнула Спраут.

— Ну ладно, — он посмотрел на неё с некоторым сомнением, но взял перо и начал заполнять пустые поля, время от времени незаметно косясь на них, потому что обе женщины выглядели странно и, пожалуй, подозрительно.

— Это может получиться — проходной балл есть, — тем временем сказала изучавшая какой-то пергамент Гермиона, задумчиво высвобождая из причёски волнистую прядь волос и наматывая её на палец.

— Да, — кивнула Спраут. — Действительно, может получиться. Девять из двенадцати — и всё так хорошо. Но что потом?

Скабиор ничего не понял — но почувствовал вдруг, как волоски на его загривке поднялись дыбом, а по позвоночнику прокатился неприятный холодок.

— Когда наступит потом, — сказала Гермиона, скользя пальцем по строчкам диплома и что-то шепча себе под нос, — нужно будет всего лишь сдать ТРИТОНы.

— Кому сдать? — непонимающе спросил Скабиор, совершенно переставший улавливать суть происходящего, но предчувствуя что-то недоброе.

— Вам, мистер Винд, — рассеянно отозвалась Гермиона — и тут же подсунула ему какие-то бумаги, — а теперь распишитесь тут и вот тут. — Она нетерпеливо вложила ему в руки перо и добавила:

— Бедный мистер Квинс.

— Он справится, — возразила Спраут. — Он сильный мальчик…

— Ну, не знаю, — покачала головой Гермиона. — Всего два с половиной месяца…

— Что мне надо будет сделать? — переспросил Скабиор, ошарашенно глядя на сидящих у заваленного бумагами стола женщин.

— Сдать ТРИТОНы, — повторила Гермиона, глянув на него несколько удивлённо. — Формальность, но без этого вас нельзя принять на работу в министерство. — А пока мы оформим вас, как стажёра.

— Хотя эта должность, конечно, такого не предполагает, — с сомнением протянула Спраут, — но…

— …но это всего на пару месяцев — никто и понять ничего не успеет, — отмахнулась Гермиона. — И мало ли… у магглов, да и у нас в частном секторе есть понятие испытательного срока — если это всплывет, сошлёмся на то, что мы тоже решили опробовать эту схему.

Скабиор замер на секунду, принюхиваясь, не пахнет ли от них алкоголем — и, ничего не почувствовав, очень спокойно и осторожно, так, как говорят с опасными сумасшедшими, уточнил:

— Вы предлагаете мне вернуться в школу?

Ну, потому что это же было совершенным безумием! Да и выглядели они обе немного безумно — может, это не алкоголь, а зелья какие? Или еще что? Святая Моргана, почему ты вечно подсовываешь мне самых странных своих дочерей, а?

— Ну что вы, — удивилась Спраут, — конечно же, нет!

— Зачем в школу? — согласилась с ней Гермиона. — В июле комиссия собирается для того чтобы принять экзамены у тех, кто выбрал домашнее обучение или для взрослых, вроде вас, кто когда-то или вообще не сдавал ТРИТОНЫ, или хочет их пересдать — всякое в жизни бывает. Обычно это делают платно, но за вас, разумеется, заплатит отдел. Без ТРИТОНов вас нельзя принять на полную ставку — только стажёром. Таковы правила: все работники министерства на соответствующих должностях обязаны иметь ТРИТОНы по профильным предметам, а в некоторых случаях еще и проходят дополнительное обучение. Да не переживайте — это формальность, — отмахнулась она. — Вам будет достаточно сдать всё на удовлетворительно — вы же не в аврорат устраиваетесь.

— Всего понадобится шесть экзаменов, — продолжила Спраут. — и, думаю, достаточно будет четырёх «удовлетворительно» и двух «выше ожидаемого». Хотя, конечно, чем лучше вы их сдадите…

— Вы обалдели? — ошарашенно проговорил он.

— Я понимаю, новость не из ожидаемых, — невозмутимо сказала Спраут. — И времени осталось чуть больше двух месяцев, но…

Он потёр лицо правой рукой, пряча за этим свою растерянность. Экзамены? Это… дико. Смешно, очень глупо — и дико. Где он — и где экзамены?

Хотя, что это он… экзамены, говорите?

— А что сдавать-то? — спросил он небрежно.

— Чары, зелья, трансфигурацию, защиту от тёмных искусств, маггловедение, уход за магическими существами, — бодро перечислила Гермиона.

— И вот прямо по-настоящему? — спросил он, пряча улыбку. — Как школьники: прийти, сесть за стол… или для работников министерства предусмотрены какие-то… льготы?

— Боюсь, — с мягкой насмешкой проговорила мадам Уизли, — что сдавать придётся по-настоящему.

— И никаких вариантов? — продолжал вроде бы весело настаивать он. — Оборотное зелье? Легилименция? Или как называется не чтение, а передача кому-то мыслей на расстоянии?

— Увы, — она, негромко смеясь, покачала головой. — Вам придётся сделать всё совершенно по-настоящему. Я понимаю, что разговоры о министерской коррупции давно уже стали общим местом — но я вынуждена вас разочаровать: за экзаменами следят очень строго.

— Тогда я не сдам, — сказал он негромко, резко перестав ухмыляться.

— Конечно, сдадите, — уверенно улыбнулась мадам Уизли. — Я понимаю, что вы забыли очень многое из курсов — но…

— Я не сдам трансфигурацию, — перебил он её. — Мне жаль, но ничего не получится. Если этот экзамен никак нельзя обойти — вам придётся искать кого-то другого.

Повисла тишина. Он запустил руку в волосы, потянул их, снимая сдерживающую их ленту, взял её в руку, покрутил в пальцах… Он же хотел выйти из дела? Ну, вот и возможность — и его даже не упрекнёт никто. Он ведь действительно не сдаст трансфигурацию — в школе-то сдал еле-еле, а с тех пор половину уже забыл, да и ТРИТОНы — это, прямо скажем, не СОВы.

Вот только он уже не хотел никуда уходить.