Обратная сторона луны (джен)

На утренней планёрке во вторник Ричи Кут, одетый несколько небрежней обычного, был непривычно мрачен и молчалив. Когда пришла его очередь докладывать о ночных происшествиях, он подчёркнуто ровным голосом сообщил:

— У нас убийство — меня разбудили под утро. Мать убила свою пятилетнюю дочку и закопала в ближайшем лесу. Отец помогал. Девочку в прошлое полнолуние обратили — и вот, во время первой трансформации родители её и убили. Говорят — лучше так, чем она будет жить тёмной тварью. Вины не отрицают.

Он положил на стол колдографии, на которых было запечатлено полуразложившееся детское тело в длинной ночной рубашке с котятами. Оно находилось в довольно глубокой яме и лежало на боку в позе эмбриона: колени подтянуты к груди, одна рука аккуратно подложена под щёку, а другая обнимает небольшого потрёпанного плюшевого медведя. Отдельный ужас колдографиям придавало то, что лежала девочка на детской простыне с мишками, а под головой у неё была подушка в точно такой же наволочке. На некоторых снимках было хорошо видно украшенное вышитым мишкой нежно-розовое детское одеяльце. Ребёнка будто бы укачали и уложили спать — но не в кровать, а в могилу.

— Жуть какая, — нарушил, наконец, молчание бодрый, как всегда по утрам, Вейси.

— Мне тоже стало в первый момент не по себе, когда я это увидел, — кивнул Кут. — И ребята, производившие эксгумацию, все были совсем никакие. Долиш дежурил и вызов принял — я думал, он в обморок хлопнется, когда он ребёнка увидел, так побелел. Но нет, обошлось — хотя я бы его не осудил. Мне самому жутко было — а у меня детей нет.

— Как узнали? — Гарри только сглотнул. Вот чего-то такого он всегда и боялся. Но раньше до такого не доходило. Пять лет... Он вспомнил, что Люпину было как раз столько, когда Грейбек забрался в его спальню и, мстя его отцу, обратил мальчика, и впервые в жизни подумал о том, что родители Люпина могли бы поступить так же. И в то время, скорее всего, им бы даже вопросов никаких никто бы не задал.

— Соседи, — коротко пояснил Кут. — Сосед пошёл на рассвете за травами, начал выкапывать какие-то редкие корешки и наткнулся на тело — зарыли не глубоко. Прямо ночью и прибежал к нам. Долиш его в Мунго отправил — говорит, показания толком взять было невозможно. Пусть его там в себя приведут. А родители тут же признались. Других происшествий не было, — добавил он очень официально.

Планёрка продолжилась, но закончили они очень быстро: ничего сколько-нибудь важного больше в эту ночь, к счастью, не случилось, а тут дело было серьёзное. Когда все разошлись, Кут остался — и они с Поттером несколько секунд посидели молча, тяжело глядя друг на друга.

— Ты дело возьмёшь под особый контроль или позволишь нам работать в штатном режиме? — спросил, наконец, Ричи, чьё кофейного цвета лицо было бледнее обычного.

— В этом нет необходимости, времени сейчас совсем нет, как и причин сомневаться в вашей квалификации, — вздохнул Гарри. — Тем более, раз уж признались… думаешь, действительно сами? Не было никакого воздействия?

— Они дали согласие и на легилименцию, и на веритасерум, — мотнул головой Кут. — Думаю, сами. Оба говорят о девочке со слезами, но не раскаиваются и уверены, что сделали для неё только лучше. Соседи говорят, они оба люди в целом обычные, но на оборотнях у них неприятный пунктик — муж даже в один из тех отрядов вступил, помнишь, которые бристольского оборотня ловили? Ходил на дежурства с арбалетом и всё такое. Что у людей в головах, — тихо вздохнул он, покачав копною твистов, которые украшали его голову ещё со школы.

— Предрассудки, — жёстко ответил Гарри. — Я бы поприсутствовал на допросе и результаты легилименции посмотрел.

— Идём тогда, — сказал Кут. — Легилимент будет в одиннадцать, а на веритасерум я пока только заявление написал — но нам с тобой, думаю, для начала хватит простой беседы. Так-то дело простое, но очень уж мерзкое. И шума будет в газетах…

Гарри с острой неприязнью к самому себе подумал, что случай этот — просто подарок для информационной кампании в поддержку фонда, и что опять ему, Поттеру, повезло — но какое же мерзкое это было везение…

…Самые обыкновенные люди… Чистокровные, из старых, хотя и не самых известных семей. Ребёнок — единственный и, по отзывам соседей, вроде, любимый… Растили, заботились… забрали из Мунго, пришли, как положено, за аконитовым… почему? Как?

— Я сразу подумала: лучше бы она умерла, — говорила миссис Крэгги, хрупкая неяркая женщина с собранными в пучок русыми волосами, нервно сжимая и разжимая свои лежащие на коленях руки. Несколько тонких прядей обрамляли её усталое лицо. — Чем так жить… Но она выжила… Что нам оставалось? У нас не было выбора.

— Почему вы сделали это, миссис Крэгги? — спокойно и даже будто бы доброжелательно спросил Кут.

— У вас есть дети? — спросила она. На ней было бледно-розовое платье в некрупный цветочек, и время от времени она начинала комкать его длинные рукава, натягивая их себе на руки.

— Нет, — покачал головой Кут.

— У меня есть, — вмешался в разговор Поттер.

— Тогда вы поймёте меня, — требовательно ответила миссис Крэгги, переводя свой тяжёлый и очень усталый взгляд на него. — Представьте, как это — видеть, как твой ребёнок на твоих глазах превращается в зверя! И знать, что это больше уже не твоё дитя, не тот, кого ты родила и растила… что этот живёт в её крохотном теле, в её детских косточках, и с каждой луной будет становиться всё сильней и сильней, пока от твоей девочки вообще ничего не останется! Она начала умирать в тот момент, когда эта тварь накинулась на неё, и умирала весь месяц! — говорила она всё быстрей и быстрее. — Ей было всего пять — и ей теперь навсегда останется пять! Мы никогда не увидим, как она пойдёт в школу, отец не сможет повести её к алтарю — потому что её у нас просто забрали, нашу малышку, и сделали с ней страшное! Сделали из неё чудовище… и никто, никто не защитил нашу семью от этих тварей! Где были вы в это время, а, господа авроры? Вы, вы, мистер Поттер, который так любит защищать несчастных — вы пожалели оборотней-сироток, вы отпустили их к тётушке… Вы жалеете их, а потом они приходят в наши дома и отнимают наших детей! — буквально выкрикнула она.

— Никто не отнимал у вас вашу дочь, — холодно сказал Поттер. — Быть оборотнем — это вовсе не приговор.

— Приговор! — выкрикнула она и, стиснув кулаки, слегка взяла себя в руки. — Ликантропия — это приговор, мистер Поттер! Они всегда убивают, мистер Поттер — и я не могла допустить, чтобы моя Агнесс стала такой же. Только не моя девочка, — у неё на глазах выступили слёзы, и она торопливо стёрла их кончиками пальцев.

— Это лишь домыслы, — покачал головой ничуть не растроганный Поттер. — Я не считаю их всех убийцами. Так же, как этого не считает закон. Вы убили не тёмную тварь, миссис Крэгги — вы убили ребёнка. Собственного ребёнка.

— Это уже была не Агнесс, — упрямо сказала она. — Не Агнесс. Это был зверь, который бы уничтожил мою малышку. Она уже начала меняться — но мы всё же надеялись и ждали до полнолуния. Но когда поняли, что это уже не она — нам пришлось сделать это. Мы сделали это, потому что любили её, — снова заплакав, сказала она. — Не думайте, что это было легко. Нет, не думайте.

В таком же ключе прошёл и остаток допроса. Закончив, Поттер с Кутом, ожидая, пока в допросную приведут её мужа, молчали. Говорить здесь, в общем-то, было не о чем…

Мистер Крэгги, некрупный сутулый темноволосый мужчина с наметившимся уже брюшком, от жены отличался разве что большей агрессией:

— …она уже не была человеком и всё равно потом в лес ушла бы от нас. Волк есть волк.

— Она была человеком, — с ледяной яростью сказал Гарри. — И вашим ребёнком.

— Человеком? — переспросил тоже с яростью Крэгги. — Они не люди! Оборотни — мерзкие твари, которых вы здесь так любите! А они, пользуясь этим, ходят по магазинам, как будто бы так и надо, и трогают своими грязными руками игрушки, которые потом должны попасть к нашим детям — к моей дочери! И плюют на волшебников, и нападают на них среди бела дня и отбирают палочки! И никто, никто не видит в этом ничего страшного — напротив, всем весело! Вы играете тут в своё милосердие и тащите этих тварей даже в само министерство — а они приходят потом и отбирают наших детей, превращая их в таких же омерзительных тварей! Мы были у вас месяц назад, — выплюнул он в лицо Куту, — после того, как на Агнесс напали — и что? Вы поймали того, кто это сделал? Нет! Зато вы тут же берёте и отпускаете несчастных сироток — потому что, ведь они оборотни, и наплевать, что бандиты и воры, ах, давайте их все пожалеем, ведь так!

— Мы найдём того, кто сделал это с вашей дочерью, — попытался оборвать его Кут. — Но он её обратил — а убили вы.

— Это вы нас заставили оборвать страдания нашей дочери! — прорычал Крэгги. — Вы, потому что вы, вы не делаете ничего! Вы не поймали бристольскую тварь, вы выпустили воров из-под стражи! Вы ни драккла не делаете — а потом они приходят в наш дом и делают это с нашей дочерью! Что оставалось нам? Что, скажите?!

— Уж точно не убийство ребенка по предварительному сговору, — отрезал Поттер.

— Вы думаете, это было легко?! — с болью спросил Крэгги. — Даже зная, что так будет для неё лучше — думаете, это просто?

На том, в общем-то, и закончили. Оставалась ещё легилименция — проверить, не имело ли здесь место Империо или ещё какое внушение — но и без него было ясно, что родители несчастного ребёнка сделали то, что сделали, не под влиянием эмоций, а следуя своим жизненным принципам.

— Тьфу, мерзость какая, — сплюнул Кут, когда они с Поттером вышли из допросной. — Чокнутые фанатики. Шеф, а это ведь будет первое подобное дело: убийство оборотня, заведомо для убийцы находящегося под аконитовым, но что важней — не являющееся самообороной. Более того — ещё до полной трансформации, когда жертва была относительно беззащитна. Любопытный прецедент получится.

— Любопытный, — кивнул Гарри, дёргая уголком рта.

— Я их на всю жизнь засажу, — мрачно пообещал Кут. — Я им такое представление дела в Визенгамоте устрою — сядут как миленькие. Твари. В такие моменты я ненавижу свою работу, — сказал он. — И людей ненавижу. Но это я так.

— Знаю, — кивнул Гарри, думая, что пора бы уже, по-хорошему, подписать приказ о назначении Кута и Вейси на должности. Сколько можно ходить ИО…

— Пойду пресс-релиз писать, — сказал Кут.

— Покажи потом мне, — спохватился Поттер. — Я не то, что не доверяю, — добавил он тут же, — мне просто знать надо заранее, что в нём будет.

— Без проблем, — кивнул тот и ушёл к себе в кабинет.

Гарри же зашёл к Робардсу и, сообщив о своём грядущем отсутствии, отправился, наконец, на встречу с Морриган Моран, думая, как же оно всё одно к одному складывается — будто нарочно. И что надо как можно скорее регистрировать этот фонд, потому что страшно представить, что ещё успеет случиться, прежде чем они сделают это.