Обратная сторона луны (джен)

— Ну что ты там замерла? — спросил он, перестав слышать движение — он уже лежал на кровати с привычно заброшенными на спинку кровати ногами и увидеть её, не оборачиваясь, не мог. — Гвен? — позвал он и, не дождавшись ответа, повернулся-таки — и сел, увидев выражение её лица. — Эй, — окликнул он, подходя и помахав рукой перед её глазами. — Ты уснула?

— Я… я даже тебя в гости не позвала, — прошептала она.

— Не позвала, — кивнул он, враз посерьёзнев.

— Я не… я не подумала, — она шагнула к столу и обессиленно опустилась на табуретку, глядя на него снизу вверх. — Мне даже не пришло в голову… просто вообще не пришло…

— Н-да? — спросил он — и вдруг улыбнулся, подошёл и, растрепав её волосы, прижал её голову к себе. — Да верю я, на самом-то деле. С воспитанием у тебя всегда была просто беда, — он присел на корточки и заглянул ей в лицо снизу. — Давай уже заканчивать с трагедиями на сегодня, — попросил он. — Лично я уже не могу больше. Согласимся на том, что ты идиотка, и закроем тему хотя бы до завтра.

— Пойдём ко мне? — жалобно попросила она. — Пожалуйста!

— Сейчас?

— Да! Пойдём!

— Аппарировать? Вот сейчас? — глумливо переспросил он.

— Хочешь, я сама? С тобой? — умоляюще проговорила она. Он вздохнул, покрутил пальцем у виска, встал, подхватил её на руки и отнёс на кровать. Взял с пола открытую уже бутылку виски, приложил горлышко к её губам и приказал:

— Глотай.

Она сделала большой глоток — и задохнулась, закашлялась, замахала руками; он отпустил её, рассмеявшись, и с видимым удовольствием глотнул сам.

— Всё. Аппарировать пьяным — огромная глупость. Вопрос закрыт. А в гости позовёшь завтра.

— Ты придёшь?

— Приду, конечно. Мне интересно же, — он опять засмеялся и уселся на пол рядом с кроватью, позволяя ей лежащей обнять себя — она обняла тут же, утыкаясь носом ему в ключицу. Он посмеялся, погладил её по голове, потом отстранился слегка и протянул ей бутылку. — Держи. Завтра будет паршиво, но сегодня, я думаю, мы заслужили. Это всё, что есть? — он посмотрел на стол и сунул одно из печений ей в рот. Гвеннит засмеялась смущённо и, перехватив его руку, потёрлась об неё щекой.

— Прости меня, пожалуйста, — попросила она. — За всё-всё.

— За всё-всё католические священники прощают, — усмехнулся он, — у меня полномочий нет. Но за дурь прощаю, — он протянул ей бутылку. — Пить нужно на выдохе: глоток — вдох. Давай. И не вздумай опять реветь.

…Утро действительно выдалось непростое: Гвеннит еле проснулась, и встать заставила себя далеко не сразу и с огромным трудом. Потом долго приводила себя в порядок, жадно пила воду, обнаружив, что чай подошел к концу и заварить практически нечего, а банка с кофе давно уже показала дно, и вновь ощутила стыд за то, что так давно не была здесь толком и совсем забросила хозяйство, обязанности вести которое когда-то так настойчиво добивалась, и обещая себе впредь исправиться. Будить Скабиора она не стала, но написала записку с просьбой встретить её сегодня после работы.

Он пришёл — стоял прямо напротив дверей, и когда она вышла с подружками, шагнул ей навстречу — и на сей раз Гвеннит улыбнулась ему, помахала рукой и громко сказала:

— Привет, — а потом обернулась к удивлённым девушкам и сказала решительно: — Это Кристиан. Мне пора.

Она подошла к нему и демонстративно обняла — а он, промедлив секунду, сказал громко — так, чтобы её подружки его услышали:

— Привет, Гвен. Ну, знакомь меня с твоими коллегами.

Она взяла его за руку, развернулась, подвела его к тем и повторила:

— Это Кристиан. Эрин, Лиза, Меган, Тэмми.

Девушки смотрели на них удивлённо, непонимающе — и на миг Гвеннит остро пожалела о закончившейся дружбе, но только сильнее стиснула его руку и сказала:

— Он мой друг. Я струсила, когда мы позавчера его встретили — я знала, что он вам не понравится. Но это было свинство, и я исправляюсь, а если кому-то не нравится — значит, нам не по пути, — она упрямо поджала губы, выглядя решительной и дерзкой, и только он чувствовал, как дрожат её руки.

— Вы тоже оборотень? — спросила вдруг Тэмми, невысокая пухленькая девушка с короткими русыми волосами.

— Верно, красавица, — ярко улыбнулся он ей.

— Вы извините нас, — сказала Тэмми. — Мы же не знали, что вы знакомы.

— Да что уж, — вступила Эрин, такая же маленькая и коротко стриженная, но худенькая и темноволосая. — Мы тоже по-свински себя вели. Мир? — спросила она, шагнув вперёд и протягивая ему руку.

— Мир, — усмехнулся он, беря её за руку и поднося ту к губам — девушка ужасно смутилась и покраснела, и когда он её отпустил, спрятала руку за спину. — Прощайте, красавицы, — Скабиор послал им воздушный поцелуй и взял Гвеннит за руку. — Ну, веди, — сказал он. И она аппарировала прямо в свою квартирку — вместе с ним.

— А тут мило, — сказал он, оглядываясь и задерживая взгляд на стоящей в углу застеленной лоскутным одеялом кровати с низкой деревянной спинкой в изголовье, на которой лежал большой игрушечный волк. Засмеялся, подошёл, взял его, спросил: — Это что такое?

— Это… просто, — она очень смутилась и попыталась забрать у него игрушку.

— Подарок или сама купила?

— Сама, — прошептала Гвеннит. — Смешно, я знаю… ну и что.

— Да нет, — он улыбнулся и, отдав ей волка, погладил девушку по голове. — Трогательно. Ты девочка, тебе можно, — она тут же кинулась обниматься, и он не стал возражать, продолжая оглядываться. Мебели в комнате было немного: кроме кровати — шкаф, письменный стол, пара стульев, комод да высокая этажерка в углу у окна. В другом углу стояла маленькая плита, на которой можно было готовить, а над ней — пара полок, на которых стояла нехитрая посуда: сковородка, маленькая кастрюля, три тарелки, чашка…

— Тут почти ничего моего нет, — сказала девушка, — но это пока… ты будешь теперь ко мне приходить? Пожалуйста!

— Посмотрим, — сказал он — но она так расстроилась сразу же, что он сдался: — Буду. И это было красиво — сегодня с твоими подружками. Не жалеешь?

— Немножко, — честно призналась она — какой смысл было врать, он всё равно чуял правду. — Но я потом перестану.

— Зато узнаешь, как они к тебе по-настоящему относятся, — буркнул он, отпуская её и начиная обходить комнату.

— Да я и так знаю… ну просто… ты прости меня, пожалуйста. Просто это выглядело как… как…

— Как нормальная жизнь, — помог он. — Но «как» — это не считается, Гвен, — он вернулся, сел на кровать и усадил её рядом с собой. — От этих игр только хуже потом. Нельзя себя обманывать — других запросто, а себя нет. Ты понимаешь?

— Да, — вздохнула она, прислоняясь к его плечу.

— Я тебе говорил: тебе придётся выбрать, кто ты. Нельзя быть и оборотнем — и человеком. Не выйдет. Я навидался таких — жалкое зрелище.

— Я знаю, — тихо, покорно и грустно сказала она — он вздохнул вдруг, чувствуя неожиданную и неуместную совершенно вину, и, разозлившись сам на себя, отозвался зло:

— А знаешь — так веди себя соответственно.

— Я буду, — она кивнула, закусив задрожавшие губы. Опять слёзы… святая Моргана, ну почему у неё всё всегда ими кончается? С какой стороны ни зайди? Что ж такое…

— Хочется жить нормально? — спросил он с усмешкой. Гвеннит молча кивнула, роняя слёзы себе на колени — ну да, всё как всегда. Только сейчас ему было почему-то по-настоящему её жалко. — А знаешь… может быть, и попробуй, — сказал он задумчиво. — Вдруг как раз у тебя и получится. Раз они знают, кто ты… может, бывают чудеса в этом мире, — он обнял её, посадил к себе на колени, и она с облегчением привычно устроилась у него на руках. — Я уже говорил тебе — я тебя отпущу, — мягко проговорил он, целуя её тёмные волосы. — Ты уже всё умеешь и знаешь, что нужно. Я тебе не особенно нужен, в общем-то. И общаться тебе теперь есть, с кем…

Она только сильнее заплакала и помотала головой. Глупая упрямая девочка…

— Крис, — она вдруг посмотрела на него, и в устремлённом на него взгляде он увидел то, чего прежде не встречал в нём — твёрдость. — Я очень хочу жить, как все: просто встречаться с подружками, влюбиться в кого-нибудь, выйти замуж… Но я — не все, и как все, никогда не буду. Я вообще, по-моему, ни на кого не похожа — ни на оборотней, ни на людей, — добавила она грустно.

— Не похожа, — неожиданно согласился он.

— Я тебя очень люблю, Крис, — она обняла его за шею и поцеловала в щёку, а потом прижалась к ней собственной. — Ты — моя единственная семья и, наверное, так всегда и останется… я не представляю, за кого бы я вправду могла пойти замуж. Не бывает таких, наверное — чтобы был такой же ни на кого не похожий. И чтобы всё понял. Даже ты не понимаешь, наверное…

— Наверное, нет, — согласился он, прижимая её к себе.

— Я сама до конца не понимаю, — улыбнулась она сквозь слёзы. — Но ты меня принял. И назвал дочкой. Помнишь?

— Помню, — он усмехнулся тепло и смущённо.

— Ты не передумал с тех пор?

— Да нет, — он вздохнул. — Но волчатам положено вырастать и уходить. А ты выросла.

— Я никуда не уйду, — твёрдо… почти жёстко сказала она. Надо же… неужто вправду выросла и научилась? — Я позавчера тебя почти потеряла и жила одна целый день, — как ни странно, она не заплакала при этих словах, только губы сжала и нахмурилась — между бровей пролегли две симметричные морщинки. Она продолжала говорить что-то, но он не слушал уже, а просто смотрел на внезапно и вправду выросшую девочку — его девочку. Дочку… вот никогда в жизни он даже не помышлял ни о каких не то, что детях — даже воспитанниках. Он и молодых оборотней, только что обращённых, никогда не опекал и даже не стремился особо общаться… как же он так попал-то? Но получилось, похоже, неплохо… красивая сильная девочка. Надо же… и как он так умудрился? — Ты не слушаешь, — сказала Гвеннит, и вот эти слова он услышал.

— Нет, — заулыбавшись, признался он. — Но не важно. Ты правда выросла, Гвен.

— Я сказала, что никуда не уйду, — тоже улыбнулась она. — И что понимаю, что это будет непросто. И хотя я боюсь, я всё равно всё решила.

— Ишь ты, — он с удовольствием её оглядел, взял в ладони её лицо, вгляделся в глаза — и кивнул. — Взрослая. Хоть и ревёшь по любому поводу. Надо тебе подарить что-нибудь, — сказал он решительно и встал, поднимая на ноги и её. — Пойдём-ка.

— Куда? Зачем?

— В магазин, — он вынул платок, вытер её заплаканное лицо, снял мантию с её плеч — и аппарировал в один из маленьких лондонских переулков. Маггловских. Повёл её за собой — и вскоре вывел на какую-то улицу, чистую и многолюдную. Пунктом их назначения оказался небольшой магазин. Ювелирный, поняла Гвеннит.

— Мы ищем кольцо, — сказал он продавщице. — На совершеннолетие. Покажете, что у вас есть подходящего?

Гвеннит, розовая от смущения, подошла к прилавку, даже не подумав напомнить, что семнадцать ей исполнилось уже давно, и подарок она от него уже получила. Да и не это совершеннолетие имел он в виду…

Продавщица — приятная пожилая дама с аккуратно уложенными седыми волосами, в бежевой шёлковой блузке — спросила девушку, улыбаясь:

— Какого типа кольцо хотелось бы мисс? Золото? Серебро? С камнем? Без?

— Золото, — ответил за неё Скабиор. — Жёлтое, — Гвеннит поглядела на него удивлённо: а каким же ещё может быть золото?

— Посмотрите вот здесь, — предложила продавщица. — Покажите, что вам понравится — я покажу похожие.

Гвеннит склонилась над витриной.

— Не смотри на ценники — это маггловские деньги, — шепнул ей Скабиор. Она кивнула — и начала рассматривать кольца, переходя от одной витрины к другой. И вдруг ахнула, обернулась к нему и спросила:

— А можно вот это?

— Какое? — с острым интересом спросил он.

— Вот это… которое похоже на веточку, — её глаза блестели от радостного возбуждения. — Можно?

— Это белое золото, — сказала продавщица, — очень красивая и необычная вещь… показать вам?

— Давайте, — кивнул Скабиор.

Та достала кольцо, положила его на бархатную подложку и протянула девушке. Потом наклонилась и достала из одного из ящиков палетку с похожими — белого и жёлтого золота — и разложила рядом.

У Гвеннит просто глаза разбежались. Она перебирала кольца, примеряла их, всё время оглядываясь на Скабиора и встречая его неизменную чуть насмешливую улыбку. Наконец, очень смущаясь, она призналась:

— Мне больше всего нравится это. Но оно, кажется, самое дорогое…

Кольцо выглядело довольно простым: две сплетённые белые веточки, в одно из переплетений которых был вставлен овальный почти прозрачный камень, отливающий призрачным голубым светом.

— Лунный камень, — сказал Скабиор и засмеялся. — Хорошо выбрала. Умница. Мы возьмём его, — он вытащил из кармана неожиданно толстую пачку маггловских денег и начал отсчитывать нужную сумму — продавщица, кажется, слегка удивилась, но вида не подала — мало ли… меньше знаешь — совесть спокойнее. Она упаковала кольцо в белую бархатную коробочку, а ту — в обычную, картонную, завернула её в блестящую голубую бумагу, положила в фирменный бумажный пакетик с затейливым логотипом — и протянула, наконец, девушке, с улыбкой поздравив её.

Едва они вышли на улицу, Гвеннит остановилась и, распаковав всё обратно, протянула бархатную коробочку Скабиору.

— Надень мне его, пожалуйста, — попросила она.

— Я же тебе не жених, — засмеялся он.

— Ну и что! Оно же не обручальное… надень, пожалуйста!

— Ну давай, — он вынул колечко и надел его на средний палец её правой руки.

— Я тоже куплю тебе подарок, — пообещала Гвеннит. — Заработаю — и куплю.

— Только давай без сюрпризов, — попросил он, пряча удовольствие от её слов за ухмылкой. — Я сам выберу. А то представить себе боюсь, что придёт в твою глупую голову, — сказал он, тут же её погладив — и девушка, ничуть не смущаясь, обняла его прямо посреди улицы.