Обратная сторона луны (джен)

К всё ещё изучающему бумаги в допросной Квинсу Скабиор даже и не подумал зайти — просто ушёл из аврората, быстро поднялся наверх и, едва оказавшись на улице, отыскал незаметное место и аппарировал в лагерь к Эбигейл.

Во-первых, потому что и хотел, и полагал себя должным рассказать ей о том, что случилось, а во-вторых, потому что без помощи Варрика отыскать Гельдерика он не мог. Можно было, конечно, отправить сову, но Скабиору нужен был быстрый ответ, да и по сравнению с совой у призрака было куда больше шансов убедить упрямого волка в необходимости встречи.

Его встретил радостный, оживлённый гомон голосов — и запах крови. Звериной крови. Олень. Кто-то — Бёр, вероятно — принёс тушу оленя, и волчата под его руководством свежевали её, весело переговариваясь. Они были так увлечены своим делом, что даже не сразу заметили Скабиора — а он с удовольствием постоял, молча глядя на них, заряжаясь их живостью и наполняясь общей гармоничностью этой сцены. Первой его увидела Эбигейл и кивнула ему подходить, и он, наплевав на то, что был весьма прилично одет, подсел к ней, опустившись прямо на землю, и шепнул:

— Мне бы поговорить с тобой. Дай только отдышусь.

— Дыши, — кивнула она, и Скабиор ещё с полчаса, если не больше, просто смотрел, как ловко волчата, следуя скупым указаниям Бёра, заканчивали снимать с туши шкуру. А когда закончили, Бёр, глянув на Скабиора, спросил:

— Возьмёшь?

— С благодарностью, — кивнул тот.

Бёр несколькими отточенными движениями отделил один из окороков и протянул ему — и Скабиор встал, взяв подарок руками.

— Дай отвисеться, — напомнил ему Бёр. — В холоде. Пару-тройку недель.

— Спасибо, — улыбнулся Скабиор. — Я помню.

— Идём, — позвала его, тоже поднявшись, Эбигейл.

Она отвела его в свою палатку — и спросила, кивнув ему на тот табурет, на котором когда-то он уже здесь сидел:

— Что у тебя случилось?

— У меня — ничего, — невесело улыбнулся Скабиор, подвешивая окорок в воздухе рядом с собой. — А вот часть стаи попалась. Нидгар и ещё человек десять.

— Я думала, ты уже пережил то твоё решение, — сказала она. — Я ошиблась?

— Да нет, — он потёр подбородок. — Не могу сказать, что я этому рад — но теперь с этим нужно сработать грамотно, а для этого мне нужен Гельдерик.

Она посмотрела на него вопросительно, и он, дёрнувшись от внезапного то ли понимания, то ли подозрения, быстро сказал:

— Я не собираюсь выдавать кого-то из них, если ты…

Она… рассмеялась.

Скабиор так изумился этому, что даже не задумался о причине этого невероятно редкого явления: насколько он помнил, видеть Эбигейл вот так откровенно смеющейся ему довелось третий или, может, четвёртый раз в жизни. Она всегда была скупа на эмоции — или же, возможно, на их выражение — и там, где другие хохотали, обычно улыбалась, да и то не всегда. Сейчас же она смеялась — по-настоящему, хотя и почти беззвучно.

— Когда-нибудь, — сказала она, наконец, — как-нибудь вечером ты расскажешь мне, как ты жил, и я, возможно, пойму, как ты умудрился остаться таким же романтичным мальчишкой, каким пришёл к нам. Я скажу тебе то, что ты зачем-то хочешь от меня услышать: ты имеешь полное право поступать так, как считаешь необходимым, и не должен никому ничего объяснять. Твои пути разошлись с нашими так давно, что большинство членов стаи даже не видели тебя никогда, и ты никому из нас и из них ничего не должен — кроме того, что пообещал. И всё же я не думаю, что ты ищешь Гилда для того, чтобы сдать их аврорам, — добавила она со своим обычным спокойствием.

Он смутился и, чувствуя, что краснеет действительно, как мальчишка, и тоже рассмеялся:

— Думаю, ты единственная, кто считает меня романтиком. Спасибо тебе. Не за это, — он опять засмеялся, — а за то, что сейчас сказала.

— Что будет с Нидом и с теми, кто с ним? — спросила она.

— Азкабан, — честно ответил он. — Вопрос в том, насколько они там задержатся — и, чтобы срок был как можно меньше, мне нужно договориться… со всеми. А аконитовое они получат — не от Чайника, так от нас.

Эбигейл кивнула, и он, как это всегда и бывало, так и не смог ничего прочитать по её лицу.

— Надеюсь, у тебя всё получится, — сказала она — и позвала: — Варрик!

Она произнесла это совсем негромко, но он всё равно появился — практически сразу, так, словно бы ждал её зова.

* * *

Пока Варрик договаривался с Гельдериком о встрече, Скабиор ждал его дома — всё равно ему нужно было отнести туда полученное в дар мясо, а заодно и съесть что-нибудь. Выдерживать мясо следовало в холоде, и Скабиор, тщательно обтерев и слегка подсушив окорок сильной струёй холодного воздуха из своей палочки, уложил его на самую большую из имеющихся в доме досок и открыл шкаф, внутри которого всегда было холодно, чтобы устроить мясо на одной из его полок…

И онемел, увидев желе.

Подобные — тоже с литерой «М» наверху — он видел вчера на банкете. Быстро засунув окорок на верхнюю полку, Скабиор даже ткнул желе пальцем, чтобы убедиться в том, что оно ему не почудилось.

Желе недовольно пискнуло.

Скабиор вздрогнул от неожиданности и рефлекторно отдёрнул руку — и, закрыв шкаф, пошёл искать Гвеннит. Она предсказуемо обнаружилась в своей комнате, где крепко спала вместе с сыном — и он не стал бы её будить, потому что увиденное, конечно же, крайне его удивило, но срочности в этом вопросе не было, а его любопытство уж точно не стоило её сна. Но Гвеннит проснулась сама — повернулась к нему с сонной ещё улыбкой, спросила шёпотом:

— Ты насовсем вернулся?

— Нет, — шепнул он в ответ, накладывая заглушающие чары и продолжая уже в полный голос: — Я принёс олений окорок — но он свежий и должен пару-тройку недель отлежаться в холоде. И когда я клал его в шкаф, то обнаружил там… что это и откуда оно там взялось?

Она покраснела и, смутившись, засмеялась тихонько:

— Ты… обещай, что не будешь сердиться.

— Сердиться? — он тоже начал смеяться и, сев рядом с ней, обнял её, и Гвеннит тут же спрятала лицо у него на груди. — Даже представить себе боюсь, что я сейчас услышу… Так откуда оно взялось?

— С бала, — еле слышно прошептала Гвеннит.

— То есть я не ошибся и с ума не сошёл, — констатировал он, отодвигая её от себя и заглядывая ей в лицо смеющимися глазами. — Поясни?

— Оно пищит, — прекрасно понимая, насколько это глупо звучит, сказала Гвеннит. — И не хочет, чтобы его ели. И да — я пожалела его и стащила, — добавила она с шутливой воинственностью.

— Ты украла желе? — переспросил он — и расхохотался. — Ты обнесла министерство?!

— Ну, — она опять покраснела, опять засмеявшись. — Я просто подумала, что ты слишком занят, и…

— Обалдеть! — резюмировал он, торжественно целуя её в лоб. — Вот я от тебя чего угодно мог ждать — но такого… Рассказать кому — не поверят! Ну, расскажи мне, — потребовал он.

Пока Гвеннит рассказывала ему всю эту героическую эпопею спасения ещё и побаивающегося высоты желе, Скабиор хохотал, как мальчишка — а когда она закончила, сказал, глядя на неё удивлённо и восхищённо:

— Я тебя совершенно недооценил! Когда полагал, что тебе не место в Лютном. Из тебя вышла бы отличная воровка, оказывается!

— Это не воровство! — запротестовала она.

— А что это такое, по-твоему? И тут дело не в ценности, а в самом факте!

— Это была спасательная операция! — парировала она. — И её таковой даже мистер Томас признал! А он в таких вещах разбирается!

— Ну, разбирается, — неожиданно согласился Скабиор. — Но я всё равно считаю, что из тебя вышла бы потрясающая воровка!

— У меня был отличный учитель, — улыбнулась она.

— Я тебя ничему подобному не учил, — запротестовал он. — Но что ты с ним теперь собираешься делать? Есть, я так понимаю, его нельзя?

— Не надо! — сделала она жалобные глаза. — Крис, я понимаю, что это глупо — ну и что? Мне его жалко, и…

— Да я просто спросил, — улыбнулся он ей. — Я не большой любитель подобных десертов… хочется тебе — пусть стоит. Будем считать его твоим домашним любимцем? Вместо кошки? — пошутил он.

— Ну… Наверное, — она засмеялась. — Зато оно тихо сидит в шкафу и…

— Не так уж и тихо, — возразил он. — Оно пищит, когда его трогают.

— Оно просто боится, что ты его съешь, вот и всё! Когда оно поймёт, что…

— Чем? — опять начал смеяться он. — Чем поймёт? Гвен, ему решительно нечем думать!

— Ну, значит, просто привыкнет, — с лёгкостью нашлась с ответом она. — Оно милое и забавное — пусть живёт.

— Да пускай, — согласился он — и, почувствовав в этот момент очень знакомый холод, сказал: — Гвен, я уйду сейчас, и вернусь, видимо, очень поздно — может быть, даже завтра. Мясо просто не трогай — пусть лежит, как лежит. И меня не жди.

— Тебе же надо учиться, — неожиданно упрекнула его Гвеннит — очень мягко, но он всё равно так изумился, что даже не сразу нашёлся с ответом.

— Ну что поделать, — сказал он, наконец. — Не всегда выходит делать именно то, что нужно. Всё, мне пора, — он поцеловал её в лоб, а потом, наклонившись к спящему крестнику, коснулся губами и его личика.