Обратная сторона луны (джен)

В понедельник после ланча Арвид Долиш ждал задержавшегося с еженедельного совещания у министра Главного Аврора в приёмной. Появившись, он кивнул Долишу и, когда они вошли в его кабинет, спросил весело:

— Ну, что у вас там стряслось? Давно ждёте?

— Только пришёл. У нас там один из задержанных оборотнем оказался — вы просили сообщать о таких случаях.

— Оборотнем… да, просил, — Гарри Поттер взял протянутую ему папку, открыл… и обомлел. В отличие от Гермионы, он это лицо узнал сразу. — Скабиор, — прочитал он медленно. Потом кинул взгляд на заявление пострадавшей — и усмехнулся. Надо же, насколько причудливой бывает жизнь… Есть, что ли, некая высшая справедливость? — Оставляйте мне, благодарю вас, — кивнул он молодому человеку. — Я сам займусь. И благодарю за оперативную реакцию, — улыбнулся он, протягивая ему руку.

На взгляд Поттера, Арвид разительно отличался от своего отца какой-то почти болезненной порядочностью, странной даже в авроре — но этим он Гарри нравился. И хотя Гарри научился не спешить с выводами, но за молодым человеком (которого коллеги за твёрдые и в чём-то наивные взгляды на правду и справедливость прозвали Поттером-младшим) немного приглядывал. И знал о том, что тот нарочно выбрал один из самых непростых и не пользующихся у молодежи популярностью отделов, и о том, что отношения у него с отцом крайне непростые: ему доводилось видеть, как те порой подчёркнуто не замечали друг друга в коридорах, как ругались вполголоса где-нибудь в углу, и как Арвид брал себе все праздничные дежурства… Впрочем, в целом они держались в рамках, допустимых уставом, и все их конфликты никогда не отражались на работе.

Самому же Долишу отдавать это дело было жаль — потому что это был его первый арест… задержание — сразу исправил себя Арвид. С которым его, впрочем, накануне радостно и бурно поздравили, использовав это, как повод для небольшой импровизированной вечеринки в конце рабочей недели, на которую собрались не только штабисты, но заглянул на огонек даже сам Причард — начальник отдела особо тяжких преступлений — пожал Долишу руку, поздравил… и незаметно уговорил его срочно посмотреть пару сводок, а то у них и людей не хватает, и мало кто из них может похвастаться такими выдающимися аналитическими талантами. Комплименты он говорить умел, особенно когда хотел чего-то от кого-то добиться. И вечеринки любил и не пропускал ни одной — однако если бы кто-то, купившись на вечное его балагурство и чрезвычайно демократичную манеру общения по глупости записал бы его в категорию «своих парней», весёлых, но недалёких, он был бы сильно разочарован, ибо Причард, под всеми своими масками, был холоден и жёсток порой до жестокости.

Задерживая Скабиора, Арвид надеялся, что наконец-то сможет разнообразить свою бесконечно однообразную деятельность практически штатного аналитика чем-то другим, более приближённым к тому, чем он мечтал заниматься, когда шёл работать сюда. Но ему не повезло, и теперь он возвращался к текущим криминальным сводкам и графику загруженности патрулей, который уже давно висел на нём, словно камень на шее, к карте, на которой отмечались все происшествия за день и все расследуемые в данный момент дела, к сводкам из местных авроратов — и к отчётам, которым не было краю и которые он умел составлять быстрее и лучше всех.

Возвращаясь в кабинет, оккупированный бумагами и немногочисленными сотрудниками штабного отдела, где он нёс свою почетную службу, Арвид вспоминал своё первое патрулирование, которое запомнил навсегда — как, говоря откровенно, не он один. Он тогда только закончил учебку — собственно, это был первый день, когда он, преисполненный чувства гордости, прибыл в аврорат проходить стажировку в ранге младшего кадета-аврора.

Ему выдали форму — подогнав её по фигуре магией и предупредив, что пока ему придется походить в мантии старого образца, а потом уже, когда все бумажки на него будут заполнены и подписаны, увы, придется слегка подождать, ему непременно выдадут форму современного образца и конечно же его размера. Юный Долиш не удивился — понятно же, что новичку-кадету вряд ли выдадут всё самое лучшее. Мантия, впрочем, оказалась вполне по размеру — и хотя заметно отличалась от формы старших по званию, он счёл это вполне естественным.

— Ваше первое патрулирование будет действительно сложным, — предупредил его заместитель Главного Аврора Робардс: — вы отправляетесь сразу в Лютный. Сожалею, но людей не хватает — будьте внимательны и держите себя в руках, на провокации внимания не обращайте, но и оскорблений не спускайте. В общем, — он слегка усмехнулся, — постоянная бдительность. И зовите на помощь, если вдруг что.

С таким напутствием Арвид Долиш в яркой, пронзительно-алой мантии с вышитой на груди буквой М заступил в наряд и отправился на своё первое патрулирование.

В Лютный.

Где его уже ждали. Конечно, не конкретно его, Арвида Долиша, а просто кого-то, кто, как это обычно бывало, явится в самом начале лета на своё первое патрулирование — в алой мантии и с невероятно серьёзным лицом. Между обитателями Лютного и авроратом уже много десятилетий существовало нечто вроде негласного соглашения, по которому первые не трогали таких облачённых в алое неофитов — а за это могли позволить себя невинные маленькие развлечения за их счёт. И первыми развлекались, разумеется, «девочки» — проще говоря, шлюхи самых разных мастей.

Первая из них приблизилась к Долишу практически сразу — улыбаясь и вызывающе покачивая бедрами, пошла с ним рядом, негромко и интимно проговорив:

— Какой красивый серьёзный мальчик… и эта мантия тебе так идёт… скажи, ты теперь часто станешь нас тут охранять?

Арвид, конечно, сдержался — как и положено. Но это было только начало: через пару часов он начал ощущать себя экспонатом, выставленным на всеобщее обозрение — казалось, на улицу сегодня вышли все здешние обитатели, и лица их были серьёзны, как на похоронах.

Долиш вернулся совершенно измученным — и был встречен горячими аплодисментами.

— Вы отлично держались, — сказал ему Робардс, похлопав по плечу и пожимая руку. — Просто великолепно. И выиграли мне неплохую сумму, — он, посмеиваясь, похлопал себя по карману.

— Вы делали ставки? — с удивлением улыбнулся Арвид.

— Разумеется, — ничуть не смутившись, кивнул тот. — Мы всегда их делаем — на то, продержится ли очередной кадет всю первую смену. Я был в вас совершенно уверен — и, как видите, не прогадал.

Потом была вечеринка — на которой Арвиду с хохотом и прибаутками рассказали, что это такое традиционное посвящение, наряжать новичков в старинную алую мантию и отправлять в Лютный. И что, на самом-то деле, подобный фасон был отменен еще в бытность министром магглоненавистницы Джозефины Флинт, которая презирала в них всё, начиная с проклятого телеграфа и закачивая алыми мундирами маггловских военных чинов (видимо, было там что-то личное). Сейчас форма, конечно, другая, менее броская и на порядок удобней, однако ношение уставом давно уже в обязательном порядке не требуется; в парадной же форме аврора можно увидеть лишь по особо торжественным случаям да на собственных похоронах.

…Вообще, появление Арвида Долиша в аврорате встретили радостно — правда, немного не так, как он сам себе представлял. Первый год прошёл в тренировках и патрулях, к которым через несколько месяцев добавилась обязанность вести ежедневные сводки, потом — составление еженедельных отчётов… а потом руководство, наконец, поняло, какой бриллиант неожиданно попал к ним в руки, и что среди выпускников Райвенкло действительно куда меньше пустоголовых, нежели среди окончивших любой другой факультет.

В результате, когда через год кадетство закончилось и младший Долиш с блеском сдал экзамен, ему было присвоено звание младшего аврора и он получил направление в отдел штабного планирования, где его встретили радостным: «Парень, ты с Райвенкло! Как же мы все тебя ждали — есть дело, с которым справишься только ты!» — за которым последовало несколько коробок с бумагами, радостно взгромождённых коллегами ему на стол в первый же день работы. Как он выяснил позже, внутри находились отчёты и рапорты по всем делам, связанным с Лютным переулком за последние пять лет — а он, Арвид, должен был их все проанализировать, а потом написать один сводный — о динамике преступлений, и не забыть сдать материалы в архив — «там их давно уже ждут, но всё понимают».

И это было лишь одним из направлений его работы: как только стало понятно, что младший Долиш и вправду является хорошим аналитиком, на него радостно стали спихивать самые бесперспективные материалы: по мелкой неопасной контрабанде (вроде крыльев фей или редкой древесины для палочек), по нечестной игре (проще говоря, шулерству — корень проблемы здесь заключался в том, что ни свидетелей, ни заявлений от пострадавших тут обычно не находилось, а отчёты писались по результатам рейдов) и, конечно, по регионам — ибо что Шотландия, за исключением пожалуй лишь Хогсмида, что Уэльс, не говоря уже про Ирландию, жили достаточно автономно, и отчёты оттуда поступали порой весьма своеобразные, что по форме, что по содержанию, что даже по внешнему виду: Арвиду попадались и облитые пивом и виски, и обсыпанные какими-то непонятными порошками, и даже с грубыми орфографическими ошибками. Поначалу он крайне всему этому удивлялся, но потом быстро привык и только вздыхал иногда, сравнивая бумаги из ирландского отделения: и силы авроров, и местное ДМП там возглавляли прославленные герои войны — старший аврор С. Финниган и уполномоченный советник Д. Томас, однако насколько же эти отчёты выглядели по-разному! Объединяло их лишь одно: поступали они всегда в четверг днём, потому что, как поговаривали, единственным полноценным рабочим днём в ирландском отделении была среда. Впрочем, по сравнению с шотландскими, те были вполне читаемы — а вот эти порой бывали написаны странным языком, напоминавшим английский лишь алфавитом, в котором гэльских и скотских слов было, кажется, больше, чем собственно английских. В конце концов, устав мучиться каждый раз со словарями, он взялся за них всерьёз и не то, чтобы выучил, но, в целом, понимать научился. Так же, как и ирландский — потому что счёл неправильным не знать хотя бы основ языков, с которыми ему порой приходилось работать.