Обратная сторона луны (джен)

В четверг около четырех МакДугал отправил своего пациента камином домой — и тот, едва ступив в комнату, попал в объятья Гвеннит.

— Привет, маленькая, — шепнул он, привычно касаясь губами её макушки и вдыхая один из самых родных запахов на земле. — Как вы тут?

— Я обещала, что буду заботиться о тебе, — сказала она, поднимая голову и глядя на него снизу вверх. — И я буду.

— Ладно, — он засмеялся. — Я никогда не возражал против чего-то подобного. Целитель теперь будет часто у нас бывать, — он дошёл вместе с ней до дивана и сел, усадив её рядом с собой, так и не выпустив из объятий. — Он заглянет к вечеру — полагаю, они встретятся с Поттером. А ты просто обязана испечь для меня свой яблочный пирог, — улыбнулся он, гладя её тёмные волосы. — В рамках заботы.

— Я испеку, — она положила голову ему на плечо и переплела свои пальцы с его. — Я знаю, что ты поправишься, — сказала она. — Я просто… я представила, что тебя тоже не будет — и…

— Да ну куда я денусь? — оборвал он её, меньше всего желая сейчас увидеть её слёзы. — Я есть. И я всегда буду. Только не реви, пожалуйста, — с шутливой мольбой проговорил он, и они рассмеялись.

Пока Гвеннит готовила тесто для пирога, Скабиор чистил и нарезал яблоки, обмакивая их в смесь сахара и корицы, и по привычке отправил несколько долек в рот. А пока пирог пёкся, они сидели на кухне и болтали о всякой ерунде, играя с проснувшимся Кристи, которого Скабиор решительно усадил себе на колени и держал весь вечер, переместившись к приходу МакДугала в гостиную на диван.

Осмотром пациента тот остался доволен, и, показав Гвеннит диагностическое заклинание, успокоил её, сказав, что через пару дней о случившемся вполне можно будет забыть, особенно если пациент станет относиться к себе чуть внимательнее и будет соблюдать режим сна и питания, и попрощался. Скабиор, провожая его, шутливо заметил, что ничего более страшного, чем сказать подобное Гвеннит, он придумать не мог, потому что его теперь, вероятно, станут кормить и укладывать по часам. И, судя по решительному выражению лица Гвеннит, она действительно всерьёз вознамерилась предпринять что-то подобное.

— Берегите его, моя дорогая, — произнес МакДугал, галантно целуя маленькую руку Гвеннит. — Ваш отец совершенно к этому не привык — а вы мне кажетесь довольно разумной и настойчивой молодой леди.

— Я всё сделаю, — пообещала она. — Когда ему можно будет вставать?

— Ну, — задумчиво протянул МакДугал, улыбнувшись погрозившему ему кулаком Скабиору. — Ему совсем не обязательно лежать, не вставая. Просто проследите, чтобы он в ближайшие пару дней избегал серьёзных нагрузок, как психических, так и магических, тяжести таскать и марафоны бегать ему тоже не стоит. Главное сейчас — положительные эмоции, сон, отдых и правильное питание. А вот заниматься вам можно, — добавил он с хитрой улыбкой. — Лучше пока учите теорию, новые заклинания осваивать пока что не нужно. И проследите, чтобы он все необходимые зелья пил, — безжалостно добавил целитель — а Скабиор с изумлением поймал себя на ощущении, что ему вся эта сцена просто невероятно нравится.

Поттер постучал в дверь в своё обычное время — в восемь вечера — и с искренней, кажется, радостью заулыбался при виде Скабиора.

— Рад, что вам лучше, — сказал он, с благодарностью кивая Гвеннит, налившей ему чай. — Я был неправ, свалив на вас всё и разом. Я понимаю, для вас это очень непросто.

— Дай нам поговорить, — попросил Скабиор Гвеннит. — Мы недолго.

— Конечно, — кивнула она, забирая, наконец, у него Кристи, выразившего свой протест против этой несправедливости громким рёвом, и поднимаясь с ним наверх.

— Вы говорили уже с Хати и Сколь? — спросил Скабиор, когда её шаги ещё не отзвучали на лестнице.

— Пока нет, — сказал Поттер. — Спешить некуда… подождём с вызовом на допрос до понедельника — насколько я понял с ваших слов, дети слишком потрясены случившимся и от этого потрясения могут и не опознать никого?

— Могут, — кивнул Скабиор, мрачнея.

Что же с этими маленькими упрямцами делать? Варрика они не послушали… попробовать провести к ним Эбигейл? Да, наверное — её-то они должны будут выслушать. Зачем только он им рассказал про раскол в стае? А если они выберут не её сторону? Какую же глупость он сделал… куда его понесло? Зачем? Кто его тянул за язык?

Выражение его лица, мрачное, расстроенное и растерянное одновременно заставило Поттера сказать то, чего он говорить, в общем, поначалу не собирался — но ему хотелось поддержать Скабиора и, по возможности, поскорее поставить его на ноги. Поэтому он слегка отступил от правил, которые с некоторых пор пообещал себе соблюдать в их общении, и вполне откровенно сказал:

— В понедельник я напишу их тёте с вопросом, можно ли допросить детей. Думаю, если они не будут готовы к этому опознанию, она мне откажет — например, сославшись на состояние их здоровья. Я попрошу представить мне заключение целителя, потом созову комиссию из Мунго, на всё это уйдёт ещё несколько дней. В конце концов, суд может счесть, что дети слишком запуганы для того, чтобы решиться на опознание, но это на самый крайний случай. Я надеюсь, обойдётся без этого.

— Я тоже, — тихо проговорил Скабиор.

Да, наверное, Эбигейл… но это потом — а как они там вообще? В чужом доме, с чужой старухой… впрочем, этот эпитет к мадам Монаштейн, конечно, не подходил, но всё равно же — с чужой. А его они, наверное, больше слушать не захотят…

— Вы здорово сработали, — сказал Поттер. — Если Нидгар и остальные не изменят своих показаний в отношении мисс и мистера Мун, возможно, суду будет достаточно этого. В конце концов, на детей наложили Конфундус — разве в таких случаях можно полностью доверять их памяти? — очень мягко проговорил он.

Скабиор глянул на него удивлённо — и улыбнулся, встретив его очень весёлый взгляд.

— Думаю, — медленно сказал он, — они пока очень напуганы перспективой очередной встречи с тем, кто их втравил во всё это. Наверняка он сильно напугал их. А в этом возрасте такой страх бывает очень сложно преодолеть.

— Бывает, — кивнул Поттер. — Но если они всё же решатся дать показания — ваше присутствие на допросе, я думаю, их поддержит.

— Не думаю, что от отдела на их допросе стоит присутствовать мне, — помолчав, неохотно сказал Скабиор. — Мне кажется, мистер Квинс подойдёт для этого куда лучше. Не потому, — добавил он, словно оправдываясь, — что мне лень…

— Я понимаю, — оборвал его Поттер. — Сомневаюсь, что мне когда-нибудь придёт в голову заподозрить вас в лени,— улыбнулся он. — Хотя, должен признаться, до недавнего времени я был к этому склонен — и вы меня удивили. Эфир мы перенесли на воскресенье — и давайте в субботу решим, будете ли вы способны присутствовать в студии. Если нет — передвинем ещё раз, ничего страшного.

— Буду, — пообещал Скабиор. — Удивил-то я вас хотя бы приятно? — пошутил он.

— У меня язык не повернётся сказать ни «да», ни «нет», — засмеялся, подумав, Поттер. — Давайте в будущем обойдёмся без подобных эксцессов. Поберегите себя — не лишайте фонд его лица так стремительно! — шутливо попросил он.

— Ну, разве что ради фонда, — рассмеялся в ответ Скабиор. И сказал уже намного спокойнее: — И извините за радио. Я туда не хотел, конечно, но могу поклясться, что не до такой степени.

— Не страшно, — улыбкой ответил ему Поттер. — И если уж вам и извиняться — то не передо мной, а перед толпой болельщиков «Паддлмир Юнайтед» и «Кенмарских Коршунов», которые решили заранее выяснить, кто же выиграет субботний матч, и по этому поводу провели у нас всю прошлую ночь. — Он сделал паузу и, насладившись удивлённым выражением лица Скабиора, засмеялся и пояснил: — Вместо нас с вами в эфир пустили интервью с Вудом и Флинтом — оба играют последний сезон, как вы знаете…

— Слышал, — кивнул Скабиор, которого квиддич всегда интересовал, однако отнюдь не как болельщика. Его интерес носил исключительно профессиональный характер, а именно шулерский и воровской: он аккуратно следил за турнирной таблицей и рейтингом игроков, для того, чтобы тщательнее спланировать очередной налёт на дома беспечных болельщиков, поддержать разговор за игровым столом и знать, кому повезло со ставками. А поскольку в последний год Скабиор практически отошёл от дел, то и квиддичем перестал интересоваться, читая, впрочем, по привычке спортивный разворот в «Пророке».

— Ну и ближе к ночи обе группы устроили знатную потасовку — настолько, что слегка позабыли про Статут, и ночевать им пришлось в наших камерах, — договорил Поттер.

— Весело там было у вас, наверное, — улыбнулся Скабиор.

— Не то слово, — вздохнул Поттер. — ДМП полдня сегодня со штрафами разбирались. И это ведь одна восьмая финала, — покачал головой он, — представить страшно, что будет дальше. И если мы подгадаем процесс под какую-нибудь из значимых игр — хорошо бы, конечно, дождаться финала, но и полуфинал подойдёт очень неплохо — я думаю, он пройдёт быстро и практически незаметно. Квиддич затмевает всё, — пошутил он.

Оставшийся вечер прошёл так же непринужденно — в шутках, к которым присоединилась вернувшаяся Гвеннит, и в лёгкой, необременительной болтовне. Впрочем, просидел Поттер недолго и, сославшись на то, что мистеру Винду следует отдыхать, ушёл в начале десятого. И едва Гвеннит закрыла за ним дверь, Скабиор подошёл к камину и, уже опускаясь перед ним на колени, попросил Гвеннит ненадолго оставить его одного.

Мадам Монаштейн оказалась дома и ответила почти сразу. Выглядела она, как всегда, подтянутой и улыбчивой, но на вопрос о детях только грустно вздохнула:

— Для них эти новости оказались серьёзным ударом. Сперва они вообще заявили, что их все бросили и все предали, но сами они так ни за что не поступят, и раз так — то не станут ни есть, ни учиться, ни давать какие-либо показания.

— Я могу их понять, — грустно сказал Скабиор. — Но не представляю, что с этим делать. Их всё равно допросят — рано или поздно. Хотя Поттер и не хочет спешить, — добавил он осторожно, вовсе не желая вдобавок ко всему ещё и выплёвывать слизней.

— Им нужно время, — спокойно сказала она. — А вы не волнуйтесь уж слишком: грызть мебель вместо мяса они уже перестали: хорошо приготовленные отбивные творят чудеса с объявляющими голодовку подростками. Отойдут, — улыбнулась она. — Возможно, вам стоит дня через два ещё раз побеседовать с ними.

— Не думаю, — возразил он. — Я поговорю, если надо, конечно — но мне кажется, что сейчас им будет неприятно видеть меня.

— Посмотрим, — кивнула она. — Хотите — буду держать вас в курсе.

— Я был бы вам очень признателен, — искренне проговорил Скабиор. — Вы позволите завтра вечером вновь побеспокоить вас подобным же образом?

— Разумеется, — кивнула она, добавив: — Хорошо, что кому-то они небезразличны.

Разговор этот Скабиора немного успокоил: по крайней мере, они не сбежали и не сделали другой фатальной глупости. Даст Мерлин, одумаются. Ну и Эбигейл к ним привести можно будет.

Остаток вечера и часть ночи Скабиор с Гвеннит провалялись на ковре вместе с Кристи, не зажигая света и болтая о всяческой ерунде, а спать легли вместе. И он, обнимая свою названную дочь и своего крестника, заснул с мыслью, что вот она, его стая, а больше никто в этом мире не стоит его переживаний.

А утром их разбудила сова, принесшая письмо от мадам Монаштейн, в котором она коротко сообщала, что дети согласились дать показания и опознать Нидгара, как человека, втравившего их в эту историю.