Обратная сторона луны (джен)

А вот Поттеру было не до веселья.

Настроение в пятницу утром ему испортил министр, вызвавший его внезапно к себе в неурочное время и встретивший дружелюбным:

— Мои поздравления, мой дорогой мистер Поттер! Блестящая, просто великолепная операция Аврората! Ваши люди превосходно проявили себя! Я полагаю, их официальное назначение на соответствующие руководящие должности не за горами?

— Вероятно, — сдержанно ответил Поттер, выжидая, пока министр соблаговолит сообщить, с какой целью так внезапно возжелал его видеть. Не для обсуждения же судьбы Кута и Вейси, в самом-то деле.

— Подобное рвение достойно награды, — улыбаясь, кивнул министр. — Такая операция! Блестяще, просто блестяще! — повторил он.

Поттер насторожился, однако ответил дежурной улыбкой и вежливым вопросительным взглядом.

— Вы отлично поработали, — все с тем же дружеским расположением улыбнулся министр, — и, вероятно, уже подготовили всё для того, чтобы закрыть дело и передать его в ДМП? Я полагаю, с датой суда не стоит затягивать — мы уже обсудили этот вопрос с Гестией… мадам Джонс, конечно. Визенгамот готов собраться в полном составе хоть на следующей неделе, а материалы обвинения будут готовы уже к четвергу.

Поттер изумлённо вскинул брови:

— Мы куда-то торопимся?

— Вашим ведомством проведена большая работа. Вы задержали настоящих грабителей, нашли большую часть похищенного, не говоря уже о том ударе, который вы нанесли по нелегальному сбыту зелий. Мы не можем замалчивать подобное слишком долго, тем более члены Визенгамота настроены более, чем серьёзно. Так что не будем тянуть — готовьте материалы. И вот что я думаю, — решительно добавил министр, — не стоит акцентировать внимание общественности на деталях происхождения обвиняемых.

— В каком смысле? — изобразил крайнюю степень удивления Поттер.

— Ну, — суховато улыбнулся министр, — у нас тут, в некотором роде, перебор получается по количеству преступников из, так сказать, меньшинств. Одно дело оборотни — эта банда была у вас в разработке более десяти лет, и итог вполне закономерен. Этого ждали все. Но карга с полукровками-сыновьями — это уже, знаете ли, слишком. Мы рискуем навлечь на себя обвинения в том, что выискиваем исключительно……

— Что, — дружелюбно и понимающе спросил Поттер, — Общество реформации на нас опять давит?

— Не только, — вздохнул министр, — и не столько они. Я бы назвал это коллегиальным решением.

Все равно все сводится к каргам.

Больше некому.

И почерк их: они всегда стараются действовать чужими руками, через третьих лиц — будь то оборотни, или же, как выясняется, та часть окружения министра, на которую они имеют влияние. Наверняка им не хочется разговоров о том, кто именно наварил зелий на весьма приличный срок и чьи сыновья помогали главной аномальной зоне Британии поддерживать свою репутацию более двадцати лет.

— Ну, вы же всё понимаете, — вздохнул министр, с видимым облегчением сбрасывая напускную весёлость и бодрость. — Общество реформации было основано сразу после того, как был принят Статут, и карги всегда были практически равноправной частью нашего общества — заметьте, палочек их никто никогда даже и не думал лишать! — потом с девяносто девятого они заняли более активную и открытую позицию — а тут такое. В конце концов, их тоже можно понять: они не могут отвечать за каждую! А в семье, как известно, не без урода… Да и пока впечатления от нашего совместного начинания в виде фонда столь свежи, грядущий процесс — отличная возможность показать этот самый фонд в действии, — снова оживляясь, говорил министр. — Вы только представьте, как будут рады все, кто переживал о судьбе несчастных сироток, узнать, что справедливость восторжествовала, и их наказание было максимально мягким, а выплаты штрафов взяла на себя неравнодушная часть населения! Вы же понимаете, что это намного более достойно всестороннего освещения в прессе, чем противоправные действия некоторых отщепенцев, которые получат, к тому же, скорое и справедливое разбирательство. Тем более, насколько мне стало известно, с мистером Белби вам так же удалось достичь договоренности, — закончил министр с явным удовольствием.

У Поттера на языке крутилась резкая фраза о том, что прикрываться детьми, похоже, устоявшаяся министерская традиция, однако сказал он совершенно другое:

— Если с детьми дело, как я понимаю, уже решённое, могу я узнать, существует ли коллегиальное решение относительно взрослых оборотней? Их всё же одиннадцать человек, и каждый так же имеет право на помощь фонда.

— Я полагаю, — уверенно ответил министр, — что мягких приговоров никому ждать не стоит. Каждому, так сказать, по делам его… Обвинения слишком серьезны, чтобы закрыть на них глаза, и министерство обязано быть суровым, но справедливым, — он сделал небольшую паузу и коротко улыбнулся. — Я думаю, мой предшественник придерживался той же позиции: не так ли? И я полагаю, что именно такому образу мы обязаны соответствовать в глазах людей. И когда я говорю о справедливости, — добавил он уже веселее, — я имею в виду в том числе проект мадам Уизли, которая фактически взяла мою приёмную штурмом, и я пообещал ей, что на сей раз мы проведём-таки этот ваш закон про аконитовое в Азкабане — тем более, теперь есть, кому заниматься и финансировать всё это мероприятие. Уверен, — шутливо закончил он, — у нас всё выйдет так же ловко, как с общественными работами.

— Министерство решило поддержать этот проект? — не чувствуя никакой радости от этого известия, спросил Поттер.

— Конечно, — тонко улыбнулся министр. — И вы знаете, думаю, сейчас для этого просто идеальный момент. Одна половина общества будет рада, что мы уверенно идём путем гуманизма, а до второй половины мы донесём, что заключение в Азкабане должен быть одинаково для всех, и оборотни наравне с другими волшебниками должны отбыть свое наказание в полной мере, а не умирать там уже через пару месяцев. В конце концов, — пошутил он, — они же хотели к себе равного отношения? А равенство предполагает не только свободы, но и обязанности. Но уже одна возможность принять эту поправку — шанс, который нельзя упускать, не так ли?

Поттер, надеясь, что скрипнул зубами не слишком громко, кивнул в знак того, что до конца осознаёт ситуацию. Всё так — но не вспомнить, насколько мучительным было для оборотней, всю жизнь проведших в лесу, заточение, он не мог.

— Допросы ещё продолжаются, — сказал Поттер, — и не все улики изучены. Не слишком ли поспешным будет решение о назначении слушания на четверг?

— Я верю в вас, — уверенно проговорил министр. — У вас почти неделя! И члены Визенгамота торопятся… четверг — лучший день.

Вернувшись в дурном настроении от министра, Поттер посидел какое-то время у себя в кабинете, успокаиваясь и беря себя в руки после этого разговора. Давно уже победа (а известие о том, что проект использования аконитового зелья в Азкабане министерство, наконец-то, поддержит, было, бесспорно, победой) не отдавала для него такой горечью. Но сокрушаться было бессмысленно, и он, выпив кофе, устроил совещание для руководящего звена аврората и, для проформы поинтересовавшись новостями, был удивлён теперь уже Леопольдом Вейси — правда, на сей раз приятно. В третий раз ему предстояло удивиться ближе к обеду, получив письмо от мадам Монаштейн, но об этом он пока что не знал.

— Я её допросил с утра, — закончил свой доклад Вейси. — Спросил, давно ли она мастерство в зельях получила, ведь Феликс Фелицис — очень сложное зелье, это вам не супу из мужской голени наварить, чуть что не так — и клиента отравить можно.

— И что? — засмеялся Кут. — Я прямо предчувствую достойный ответ!

— Верно предчувствуешь, — смеясь, кивнул Вейси. — Сказала, мол, да, я всё варила, вы же это услышать хотели? Всё я, и Феликс ваш — тоже я! А ваши ослы в гильдии — все поголовно снобы, настоящий талант дипломов не требует, и мало ли талантливых зельеваров после ТРИТОНов без всякого обучения могут варить сложные вещи?

— У неё и ТРИТОН есть по зельям? — недоверчиво уточнил Поттер.

— А как же, — усмехнулся Вейси в ответ. — Всё у неё есть — вот у сыновей с этим уже похуже, а у мамаши всё честь по чести. Так что, под амнистию она через несколько лет попадёт, конечно, а штрафы заплатить ей придётся сказочные. Хотя у них, вроде, тоже свой фонд есть? — весело уточнил он.

— Посмотрим, насколько они будут щедры, эти достойные члены нашего волшебного общества, — сказал Поттер. — Вот портал незаконный — это очень кстати, — искренне похвалил он Вейси. — Добавит приличную сумму к штрафу.

* * *

Суббота стала первым за прошедшие две недели выходным, который соответствовал в полной мере определению «выходного». Первую её половину Гарри проспал и проснулся как раз к семейному обеду у Молли, куда отправился в расслабленном и благостном настроении, распространившимся на всех. Суббота прошла удивительно мирно, почти идиллически — и, забираясь под одеяло к жене, Гарри искренне пожалел о том, что эфир на радио с мистером Виндом перенёс на воскресенье — было бы хорошо и завтрашний день провести так же спокойно, с семьёй. У него даже мелькнула мысль, что, может быть, мистер Винд ещё недостаточно восстановился, и можно будет с чистой совестью всё отменить, но он решительно отбросил эту идею, как недостойную.

Скабиор же, проспав почти всю пятницу, в субботу честно пытался вернуться к занятиям, однако толку от его попыток было немного: учебники действовали на него лучше любого снотворного. В итоге он и большую часть субботы продремал, просыпаясь, в основном, чтобы поесть, поиграть с Кристи и поболтать с Гвеннит, которая первое время очень забавно и трогательно ходила вокруг на цыпочках. Поначалу Скабиора это умиляло, затем стало смешить — а ближе к обеду он, поймав её за руку, решительно сел на диване, где валялся весь день, усадил рядом с собой и потребовал:

— Прекрати это немедленно!

— Что? — непонимающе спросила она, начиная, впрочем, улыбаться.

— Смотреть на меня, как на потенциального покойника, — с деланной суровостью пояснил он.

— Я не могу, — помотала головой Гвеннит, улыбаясь всё шире и шире.

— А ты поста… почему это? — удивлённо перебил он сам себя. — Я разве так плохо выгляжу? — пошутил он, однако тревоги, мелькнувшей в его голосе, хватило, чтобы Гвеннит ответила, уже откровенно смеясь:

— Потому что мы все умрём. Когда-нибудь. Значит, мы все — потенциальные покойники, верно?

Скабиор фыркнул и, засмеявшись, притянул её к себе и обнял.

— Ты хулиганишь — и это отлично, — сказал он, поднимая её лицо за подбородок и внимательно вглядываясь в её смеющиеся глаза. — А то ты ходила сегодня такая тихая, будто…

— Я надеялась тебя разозлить и взбодрить этим, — призналась она. — И у меня получилось, верно?

— Ах ты, — почти искренне возмутился он — но не выдержал нужного тона и рассмеялся. — Ладно. Права. Сработало. Но вот что мне определённо понравилось — это когда ты приносила еду прямо в кровать. Скажи, для этого непременно надо болеть? — нахально поинтересовался он.

— Иногда нет, — улыбнулась она. — Если ты начнёшь, наконец, учиться, я обещаю всё тебе приносить, идёт?

— Шантажистка, — буркнул он, в десятый раз за день берясь за учебник трансфигурации. Практиковаться он сегодня не рисковал — да и что толку, расстройство одно — а вот теорию честно пытался учить, однако засыпал, не прочитав и половины страницы. Скабиор с тоской поглядел на учебник, потом на Гвеннит, потом опять на учебник, картинно вздохнул — и решительно отложил книгу в сторону. — Гербология тоже считается, — безапелляционно заявил он, открывая означенный фолиант. — А мне сейчас нужны исключительно положительные эмоции.

Скабиор знал, что говорил: из всех предметов, что ему предстояло сдать, Гербология и Чары были единственными, готовиться к которым ему по-настоящему нравилось. И если занятия по трансфигурации он воспринимал как неизбежное, но явное зло, то эти учебники он с искренним удовольствием читал на ночь, иногда тут же и пробуя какое-нибудь неизвестное или забытое заклинание.

— На кой драккл мне вообще эта трансфигурация? — ворчал он при очередной неудаче. — Какое она отношение имеет к защите оборотней? Я что трансфигурировать должен буду — тряпки их? Жилище? Хвосты им отращивать?

— Просто министерский работник — это некий статус, — мягко объясняла ему Гвеннит, подбирая в сердцах отброшенный в сторону учебник или тетрадку. — Чары и трансфигурацию требуют у всех!

— Ну и глупо, — возмущённо говорил Скабиор — и она соглашалась:

— Глупо. Но деваться тебе всё равно некуда.

Спать в субботу они легли рано — а проснувшись в воскресенье, Скабиор полежал, прислушиваясь к своим ощущениям, а потом, ухмыльнувшись азартно, встал, накинул халат и написал Поттеру коротенькую записку, в которой выражал полную и абсолютную готовность к сегодняшнему эфиру.