Обратная сторона луны (джен)

— Вид у вас довольно уставший, — заметил Поттер, когда они со Скабиором устроились у него в кабинете с кофе.

— Я тут, помимо всего остального, ещё учиться пытаюсь, — не слишком любезно сказал Скабиор, однако, взяв себя в руки, добавил уже с улыбкой: — Поэтому и не выспался. Извините.

Они с Ритой заснули часа в три ночи — а без четверти десять Скабиор был уже в аврорате, успев при этом позавтракать и побывать дома.

— Да нет, — слегка удивился Поттер, — за что же… каждый может не выспаться. Итак — поскольку вы близко к сердцу принимаете дело Мунов, да и всю эту историю с ограблением, я введу вас в курс дела. Первое — и эта информация уже официально передана в ваш Отдел, с самого утра: заседание Визенгамота по делу ограбления Маркуса Белби назначено на грядущий четверг.

— Уже? — ахнул Скабиор. — Почему?!

— Министерство не видит смысла затягивать, — пожал Поттер плечами. Ему самому не нравилась эта спешка, но обсуждать это с мистером Виндом он совершенно не собирался. — Улики собраны, допросы проведены, признания получены, главного виновника опознали. Зачем им сидеть в наших камерах?

— Угу, — не сдержался Скабиор. — Конечно — в Азкабане-то всяко лучше.

— Они всё равно туда попадут, — спокойно ответил Поттер. — А срок, что они отбудут у нас, если он меньше месяца, им все равно не зачтётся — так что, чем скорее они отправятся в Азкабан, тем скорее выйдут оттуда. Но речь сейчас не об этом. В связи с признанием Нидгара и показаниями детей, включая сегодняшнее опознание, мы можем с уверенностью утверждать, что Муны были втянуты в преступление обманом. Я полагаю, дело было так, — неспешно начал рассказывать он, дождавшись, пока взгляд собеседника станет сосредоточенным и внимательным. — Скорее всего, дети сбежали из дома: их не так давно обратили, им тяжело, мама их умерла, в общем, всё очень плохо, а тут ещё эта шумиха с бристольским оборотнем — дети просто не выдержали, с подростками такое бывает. А оказавшись во внешнем мире — растерялись, бродяжничали — для аппарации они слишком юны, да и учить их у тёти было некому — и, оголодав и измучившись, встретили человека, который их обогрел, накормил — и обманом вовлёк в преступление. Думаю, с момента встречи с преступником они не оставались одни. Куда направляются — знать не знали, просто думали, что должны помочь тем, кто их приютил, и ни о каких похищениях и нападениях на охрану понятия не имели.

Слушая этот складный рассказ Главного Аврора, Скабиор с огромным трудом удерживался от усмешки. Как хорошо, оказывается, иметь подобных союзников… даже легенду придумывать и увязывать все детали и мелочи не надо: всё за тебя сделают, всё расскажут, разве что только не сами до подследственных донесут. Не жизнь, а сказка! Что ж только на душе-то настолько паршиво? Почему взгляды, которые кидали на него волчата, так глубоко его оцарапали?

— Я полагаю, — продолжал Поттер, неспешно наливая ещё кофе, — дальше было примерно так: оказавшись на месте, дети совсем растерялись, перепугались, но были вынуждены подчиняться приказам — впрочем, их роль сводилась к тому, чтобы просто грузить ящики. Но когда склад окружили — они, во-первых, испугались ещё сильнее, а во-вторых, вдруг стали очень плохо соображать, ибо, согласно свидетельским показаниям, к ним был применён Конфундус. Организаторы ограбления, по сути, приговорили их, как ненужных свидетелей, к смерти, велев им рассыпать какую-то пыль — о природе которой Муны понятия не имели — и кинуть Конфринго в ящик с неизвестным им, как мы однозначно установили на предварительном слушании, содержимым.

— Да, — не выдержал Скабиор. — Очень похоже на правду. Видимо, так всё и было.

— Я рад, что в вопросе реконструкции событий Отдел защиты оборотней с нами согласен, — невозмутимо кивнул Поттер. — Обвинять Мунов в том, что они делали под воздействием Конфундуса, нельзя. Однако остаются вступление в сговор, участие в ограблении и причинённый их действиями вред — и хотя мы ждём, что на суде по совокупности их преступлений приговор будет вынесен достаточно мягкий, остаётся ущерб мистеру Белби, весьма увеличившийся с учётом простоя порталов и оплаты лечения охранника, которому ещё лечиться и лечиться, и на реабилитацию, согласно заключению Мунго, придётся отправиться в лечебницу в Граубюндене, это в Швейцарии. Плюс выплаты остальным пострадавшим охранникам — в итоге у нас получается компенсации тысячи уже не в три, а примерно в три с половиной на каждого. Иными словами — около сорока пяти тысяч на всех. Не говоря уже о министерских штрафах.

До этого момента Скабиор был уверен, что денег в Фонде более чем достаточно — но той суммы, что была там, не хватило бы на покрытие и половины всех этих выплат.

— Нашего бюджета не хватит, чтобы выплатить все это, — медленно покачал он головой.

— Не хватит, — кивнул Поттер. — Но.

Он весело улыбнулся Скабиору и поднял вверх вытянутый указательный палец.

— Первое. Совершенно не обязательно выплачивать министерские штрафы сейчас. Это вполне можно будет делать постепенно, когда очередной срок заключения — для каждого участника ограбления сроки будут разными — будет подходить к концу, не важно, по фактическому отбытию назначенного наказания или же по амнистии, под которую они, возможно, подпадут, — он опять улыбнулся, и Скабиор наконец-то ответил ему понимающей и очень счастливой улыбкой.

Он даже сам удивился тому, как сильно его обрадовали эти слова об амнистии. Вроде бы он ведь уже решил, что никакого отношения к стае не имеет — но явственное ощущение упавшего с души камня ярко свидетельствовало о том, что это, мягко говоря, не совсем так.

— Второе, — Поттеру понравилась его искренняя и радостная улыбка. Искренность он всегда ценил — и хотя повод для радости был не самый достойный, по-человечески Гарри был сейчас на стороне мистера Винда. — За сутки перед процессом, то есть послезавтра, в среду, будет подготовлено мировое соглашение, согласно которому дети должны будут свою часть компенсации не выплатить, а отработать. И его следует подписать.

— В смысле? — остановил его Скабиор. — Как я? На общественных работах?

— По три с половиной тысячи с носа? — усмехнулся Поттер. — Я боюсь, они нам так замостят не то, что Диагон-элле, а выложат камнем тропинку вдоль пути следования Хогвартс-Экспресса. Нет, конечно — какие общественные работы? Они отработают у самого Белби. Мы же говорим о компенсации его потерь.

— Рехнулись? — новость его настолько ошеломила, что Скабиор ляпнул первое, что пришло ему на язык. — В смысле — как это? Хотите сказать, Белби возьмёт их к себе на работу? Оборотней? Которые его и ограбили?

— Он сам предложил, — с удовольствием сообщил ему Поттер. — Вас же не удивило, что он вошёл в совет попечителей фонда и не просто внёс единовременное пожертвование, но и передал фонду доходы от продажи аконитового — так почему вы удивляетесь этому шагу? На мой взгляд, он является вполне логичным продолжением всего вышеперечисленного.

— И они вот так просто пока что вернутся домой? — недоверчиво спросил Скабиор. — После суда?

— Есть ещё кое-что, — вздохнул Поттер. — Домой они, конечно, вернутся — я полагаю, тюремное заключение им не грозит. А вот палочки их, я боюсь, всё же сломают, и я не вижу пути избежать этого, к сожалению. Согласно закону «О разумном ограничении волшебства несовершеннолетних», с учётом того, как и где была применена магия — и применена осознанно, потому что их бы не просто не взяли грузить эти ящики, если бы они не доказали, что будут полезны — приговор Визенгамота будет, скорее всего, однозначным. И я думаю, — закончил он тихо, — что детей об этом нужно предупредить заранее. Они должны быть к такому готовы.

Они замолчали. Пауза затянулась — и Поттер нарушил молчание первым.

— Я понимаю, что это очень тяжёлая ситуация, — мягко заговорил он. — Но это лучшее, что мы смогли сделать… Они не сядут в тюрьму — но…

— Да лучше бы сели, — резко перебил его Скабиор. — Вы представляете себе, как это вообще — да они же… это как стать то ли сквибами, то ли…

Он вдруг замолчал — так же резко, как заговорил. Потому что подумал, что главное им выбраться из-под надзора, а там… в том же лесу — кто узнает и кто проверит, есть у них палочки или нет? А добыть нелегальную всегда можно.

Но тогда они не смогут жить нормально. И всё, что они тут затеяли, просто теряет смысл. А ведь ещё есть МакТавиш, который, бесспорно, и палочки им добудет, и прикроет…

— Мне действительно очень жаль, — тихо проговорил Гарри. — Но тут ничего нельзя сделать. Возможно, со временем законы изменятся… жизнь длинная. Но…

— Они сбегут, — оборвал его Скабиор. — Просто сбегут — потому что в лесу не отследить, кто колдует. Зачем мы тогда вообще всё это затевали? Вы понимаете, что если палочки будут сломаны — всё, что мы делаем, будет бессмысленно? Да я сам бы сбежал на их месте! — проговорил он запальчиво.

— Я понимаю, — кивнул Поттер. — Не знаю, сбежал бы я, но — я понимаю. Я вас и позвал сейчас, в основном, для того, чтобы обсудить, что нам делать. Сбежать до суда им никто не позволит: поверьте, их дом достаточно хорошо охраняется. А после суда они будут связаны магическим контрактом.

Это была одна из самых отвратительных частей его работы — сообщать подобные новости, и сам Гарри искренне полагал подобное наказание в данном случае всё же избыточным, хотя и логичным. С того самого дня как он получил своё первое предупреждение за подпись Муфалды Хопкирк, он не мог не задумываться о вопиющей несправедливости этой практики. И лишь уже став значительно старше, он стал понимать, что, несмотря на всю спорность закона и весьма неоднозначную его трактовку самими волшебниками, он все же необходим. Как сделать так, чтобы, с одной стороны, не ломались судьбы, а с другой стороны, из-за глупости и небрежности не был нарушен Статут, и сам нарушитель случайно не отправил бы себя и окружающих на тот свет, он не знал. Но знал, что, пожалуй, лишь страх, нет, не страх смерти, с этим у волшебников как раз проблем не было, но страх лишиться своей сути и магии удерживает волшебников в рамках закона.

И вот сейчас им простоит сообщить о подобной участи этим детям. Он когда-то читал, что на Востоке ворам отрубали руки. Нет, не лишали их жизни, но калечили так, чтобы больше они не могли красть и каждый, кто их встречал, знал об их преступлении. Пожалуй, для них узнать о том, что их палочки уничтожат, будет сродни тому, чтобы принять тот факт, что им сохранят жизнь, но отсекут руку… А ещё он вспоминал Хагрида с его розовым зонтиком — и как плакал полувеликан, когда, наконец, с него был снят более, чем полувековой запрет на колдовство. И что он почему-то так и не завёл себе новую, нормальную палочку, а просто теперь пользовался своим зонтиком открыто.

— Мне действительно жаль, — сказал Гарри. Скабиор бросил на него полный боли взгляд — и сказал вдруг:

— Им должен сказать это человек, которого они захотят услышать. И это явно не я, — он сжал губы и посмотрел Поттеру прямо в глаза. — Но я знаю, кто это может быть.