Обратная сторона луны (джен)

— Ты что грустишь, маленькая? — спросил Скабиор, неслышно приблизившись к Гвеннит и опуская ей на плечи свои ладони. Она обернулась — и, вдруг расплакавшись, ткнулась лбом ему в грудь. — Что такое? — ласково спросил он, прижимая её к себе и гладя по волосам. — Тебе не понравился праздник?

Сегодня Кристи исполнялось шесть месяцев, и на праздничный ланч собрались самые близкие. Вышло мило и весело даже на взгляд Скабиора, и Гвеннит казалась ему оживлённой и радостной, поэтому её слёзы встревожили и напугали его.

— Понравился, — всхлипывая, проговорила она. — Я не поэтому… Кристи уже полгода… так быстро… и мне, — она опять всхлипнула, — пора выходить на работу…

— Точно, — он с облегчением улыбнулся и снова прижал Гвеннит к себе. — Ну что поделать, — утешающе проговорил он, целуя её в макушку. Сейчас она казалась ему всё той же маленькой глупой девочкой, которую он зимним вечером притащил к себе в дом с моста, и вызывала у него желание, способное, пожалуй, рассмешить: взять её на руки и убаюкать, как обычно он поступал с Кристи, когда он горько рыдал о чём-то своём, детском, неизвестном и непонятном никому, кроме него. — Он уже большой мальчик — побудет пока днём со мной или с дедушками и бабушками. Ничего, справимся. И ведь ты же в первое время всего на полдня выходишь. Не грусти, — ласково сказал он, приподнимая её заплаканное лицо за подбородок. — Ты боишься оставлять его так надолго?

— С тобой не боюсь, — всхлипнула она, улыбнувшись и прижимаясь щекой к его ладони. — Но ты же не можешь сидеть с ним дома все дни напролет… пусть даже только по будням.

— Не могу, — кивнул он. — Но есть ещё и твои родители, и Долиши.

— Джон же тоже работает, — возразила она. — А Пруденс одной я его не доверю.

— Почему? — удивлённо рассмеялся Скабиор. — Она-то тебе ничего не делала.

Женщины. Он любил их и знал, но всё равно время от времени они его изумляли.

— Я боюсь оставлять с ней Кристи, — ответила Гвеннит, вмиг превращаясь из маленькой расстроенной девочки в охраняющую своего детёныша волчицу. — Я чувствую, что она слабая… она не сможет, если что, его защитить или не справится…

— Она вырастила твоего мужа, — мягко напомнил ей Скабиор.

— Всё равно, — Гвеннит упрямо сжала губы. — Я тоже не слишком сильна, но она даже мне уступает, — сказала она — и вдруг добавила: — с Эбигейл я бы его оставила…

— Эбигейл? — изумился Скабиор и, рассмеявшись, спросил, — то есть ты готова оставить Кристи с женщиной, которую видела всего один раз — но не хочешь оставлять его с той, кого знаешь почти полгода и кто вырастил твоего мужа? Гвен, ты серьёзно?

— Вполне, — ответила она действительно очень серьёзно, поднимая голову и неожиданно строго на него глядя. — Только ведь она же не согласится…

— Эбигейл? — переспросил Скабиор. — Да она понятия не имеет, что делать с маленькими детьми. Гвен, ну ты что?

— Ну и что? — пожала она плечами. — Я бы ей показала всё… он уже не настолько маленький, это не трудно…

Она бросила на него умоляющий взгляд, и он, изумлённо покачав головой, сказал:

— Умеешь ты удивить… ну, не знаю… попроси её, — предложил он. — Она же звала тебя в их лагерь — хочешь, прямо сегодня отправимся, там и поговоришь. Но ты понимаешь, что она не станет у нас с ним дома сидеть — если вообще согласится, во что я ни секунды не верю? И как ты собираешься каждый раз доставлять его в лагерь?

— Не знаю, — проговорила Гвеннит с настолько несчастным видом, что Скабиор, рассмеявшись, перестал задавать ей вопросы и просто прижал к себе и поцеловал.

— Давай, правда побываем в лагере! — попросила она, обвивая руками его талию. — Пока все здесь… никто и не заметит, что мы ушли — мы недолго…

— Гвен! — он снова расхохотался. — Маленькая, ну разве так можно? Давай вежливо всех проводим через часок — и попросим кого-нибудь посидеть с Кристи. Вот тех же Долишей, если ты не хочешь просить своих. Они будут счастливы. Двоим ты же готова его оставить?

Он спросил её об этом как о чём-то само собой разумеющимся, так, словно они много раз обсуждали и даже, возможно, делали это, хотя ни о чём подобном прежде даже и речи не было. Но он хорошо знал Гвеннит — и не удивился, когда она просто кивнула:

— Двоим да, готова, — она посмотрела на него снизу вверх и старательно улыбнулась, сгоняя со своего лица несчастное выражение, и он, вынув платок и стирая им слёзы с её лица, предложил:

— Это здорово — но давай мы с тобой сделаем это в другой раз. Потому что Джон — аврор, и не стоит наводить его на ненужные мысли. Попроси свою маму или сестру.

— Ладно, — кивнула она. — Всё равно его уже скоро спать нужно укладывать…

— Вот именно, — кивнул он, легонько касаясь губами её лба. — А теперь умойся, улыбнись — и идём к гостям.

…О том, как привести Гвеннит в лагерь к волчатам, Скабиор думал уже давно, и поэтому, в целом, хорошо представлял себе, что следует делать — и первым делом, конечно, отправился в лагерь сам, уточнить, удобно ли им будет встретить их этим вечером. Можно было, конечно, отправить сову, но пока ещё она долетит туда, пока вернётся обратно... Аппарация быстрее, да и задавать такие вопросы лучше всё-таки лично. Эбигейл слегка удивилась, однако дала добро — и Скабиор, вернувшись домой, шепнул Гвеннит, что их ждут этим вечером, и остаток праздника старался особенно не отсвечивать, потому что, если родные Гвеннит его побаивались, то Долиши просто терпели, и ему совсем не хотелось портить кому-то из гостей настроение.

А когда почти все разошлись — за исключением миссис Уитби, которая охотно согласилась посидеть с внуком и отпустить дочку «на пару часов в гости к хорошим знакомым», Скабиор попросил Гвеннит сменить нарядное платье на простые штаны и самую свободную рубашку, поверх которой велел надеть не свитер, а широкую куртку. Сам же оделся подчёркнуто агрессивно: клетчатые штаны, известные, как он шутил, всей Британии, бордовый жилет, чёрный с красным шейный платок — и кожаное пальто, в котором, конечно, сейчас было жарковато, несмотря на прохладный вечер. Потому что, хотя он и не ожидал нападения, ни даже проявлений неуважения к Гвеннит, напомнить волчатам, кто он такой, Скабиор полагал нелишним.

…В лагере их уже ждали. Пока Скабиор представлял Гвеннит, волчата молчали, обнюхивая её и разглядывая, и он кожей ощущал их настороженное внимание к своей персоне — и его это успокаивало. Пусть с самого начала навсегда свяжут Гвеннит с ним и, глядя на его дочь, помнят, кто стоит за её плечом.

Они смотрели на неё, как на какого-то невиданного, странного зверя, вдруг оказавшегося в их лесу. Им казалось в ней странным всё, но, прежде всего, её запах — запах молодой и одинокой волчицы, смешанный с непривычными запахами молока, дома и выпечки. Оборотни пахнут зверем и лесом — она же пахла именно так, как пахнут волшебницы. На этот запах они реагировали очень по-разному: самые юные почти сразу же потянулись к гостье, стараясь то взять её за руку, то — позже, когда они уже все вместе расселись вокруг костра — обнять и прижаться к ней, время от времени зарываясь носами в её одежду и так замирая. А у неё щемило сердце от этих неумелых проявлений внимания и ласки, и она обнимала их, и тоже прижимала к себе, и едва сдерживалась, чтобы не поддаться порыву позвать их с собой насовсем, о котором — она знала — потом пожалела бы не один раз. Её саму удивляло это — Гвеннит никогда прежде не испытывала особых чувств к детям, она даже со своими младшими сёстрами общалась довольно прохладно, а тут… Но, вообще, внимание и обнюхивание её очень смущали — и особенно неловко Гвеннит ощущала себя под внимательными взглядами юношей, почти что ровесников, которые тоже подходили к ней совсем близко — настолько, что ей бы показалось это опасным, не будь здесь Скабиора. Они разглядывали её с любопытством и явной симпатией — слишком, на её взгляд, сильной симпатией, и взгляды самых старших казались ей порой весьма недвусмысленными. Зато девушки к ней отнеслись, скорей, настороженно, хотя ей, напротив, хотелось поговорить с ними, и она старалась им улыбаться… Самая старшая из них, впрочем, подошла к ней сама и заговорила вполне нормально — а ещё Гвеннит заметила чуть поодаль мужчину, сидящего на очищенном от коры бревне, который ещё при их появлении бросил на неё долгий внимательный взгляд, а затем вопросительно переглянулся со Скабиором, а когда тот отрицательно покачал головой, кивнул и остался сидеть на месте.

Гвеннит едва ли не впервые в жизни оказалась в центре такого пристального и доброжелательного внимания — и когда она немного освоилась, на смену смущению к ней пришло радостное возбуждение и давно позабытое желание расправить плечи, и тепло, разливающееся у неё внутри ото всех этих запахов, взглядов и едва уловимых жестов делало её оживлённее обычного.

Гвеннит и Крис, пришли, конечно же, не с пустыми руками: с собой они захватили большую и очень красивую коробку конфет, подаренную им Долишами, торт, принесённый старшей сестрой Гвеннит, до которого ни у кого за столом просто не дошли руки, а ещё фрукты в большой плетёной корзинке, среди которых обнаружились клубника и персики. Больше всего из угощений волчат заинтересовали конфеты, потому что торты и фрукты, хоть и нечасто гостили на их столе, но были знакомы, а подобных конфет им просто не доводилось видеть — и прежде, чем съесть, они их долго рассматривали, а потом спорили, кто какую возьмёт. Воспользовавшись тем, что от неё отвлеклись, Гвеннит улучила момент и отошла поговорить с Эбигейл — а позже, когда они уже все вместе сидели вокруг костра, Эбигейл незаметно отвела Скабиора в сторону и сказала:

— Ты знаешь, о чём попросила меня твоя дочь — скажи мне, почему?

— Ну, что ты от неё хочешь? — ответил он. — Она волчица — конечно же, её влечёт сила. Но вокруг неё нет сильных женщин — ни одной нет, и, насколько я понимаю, и не было никогда… Конечно, она должна была сделать на тебя стойку. Кого она видела до сих пор? Когда мы встретились, она была примерной домашней девочкой, чей мир рухнул в один момент, а родители, в которых она верила и считала самыми-самыми, ничего не смогли с этим сделать и оказались обычными, испуганными и растерянными людьми. Они и остались такими — милыми обывателями, которые по-прежнему любят и дочь, и внука — ну, как умеют — но эта история не сделала их сильнее. Сёстры у Гвен — такие же… ну, кто ещё — подружки её из архива? Я видел их — они славные, но, честно сказать, вполне заурядные, откуда бы в них взяться силе и твёрдости? Они дети мирного времени. А Гвен этого не хватает — ей хочется, да и пора уже учиться у кого-то, как это — быть настоящей волчицей, сильной и независимой, но беда в том, что не у кого. Она и мужа себе, мне кажется, именно так и выбрала: нашла спокойного и надёжного мужчину, с которым бы могла чувствовать себя уверенно, но его сейчас нет — и рядом с Гвен лишь я, и, — он самокритично поморщился, — ты лучше меня знаешь, я не обладаю той силой, которой меня наделяют сплетники. А тут ты… и чему удивляться?

— Она не слабая, — возразила Эбигейл, выслушав эту тираду с лёгкой полуулыбкой. — Ты к ней несправедлив.

— Ты слишком глубоко смотришь, — возразил он. — Она может стать сильной, но сила эта в ней спит — и просыпается только изредка. А так Гвен очень мягкая девочка. Поверь — я-то знаю.

— А ты смотришь слишком поверхностно, — возразила она. — Ты хочешь, чтобы я согласилась?

— Я, — он смешался. — Поверь — это была не моя идея, позвать тебя в няньки, — пошутил он — и она поняла, что он нервничает.

Эбигейл слегка усмехнулась.

— Ты не ответил, — сказала она. — Хочешь или нет?

Скабиор только вздохнул. А чего он, собственно, ожидал от Серой? Она привыкла получать ответы на заданные вопросы — а он привык на них отвечать. И никакое время здесь ничего не могло изменить.

— Хочу, — признал он и поглядел на неё смущённо. — Но я просто не представлю — как? Кристи сюда нельзя — с такими маленькими не аппарируют…

— А меня ты в своём доме оставлять одну побоишься? — спокойно поинтересовалась она.

Скабиор вспыхнул — весь, разом, как мальчишка, и задохнулся, в единый момент растеряв все слова, и это было настолько красноречиво, что она, улыбнувшись, сказала:

— Я пошутила. Не гляди так. Я подумаю.

Эбигейл перевела взгляд на Гвеннит, сидящую у костра в тесном кругу волчат: самые младшие сейчас сидели по обе стороны от неё, держа её за руки и прижимаясь к её коленям — а она словно пряталась за ними от остальных, с которыми вроде бы нормально общалась. И всё же её напряжённая выпрямленная спина и острый, внимательный взгляд свидетельствовали о том, что ей не настолько спокойно, как она стремится продемонстрировать. Гвеннит рассказывала — в основном, о Хогвартсе, о своём детстве и, конечно, о Скабиоре — и именно эти истории пользовались наибольшим успехом. Несмотря на свою первоначальную растерянность и настороженность, которая никак не хотела её покидать, она на удивление быстро нашла с волчатами общий язык, и казалась почти своей здесь, у костра, разламывая запечённую в золе картошку, как и все, руками, которые, впрочем, аккуратно очистила потом заклинанием.

— Всё-таки волкам место в лесу, — пошутил Скабиор, возвращаясь вместе с Эбигейл к остальным и подсаживаясь поближе к Гвеннит. — Ты будто всегда жила здесь.

— Тут хорошо, — кивнула она, прислонившись боком к его коленям — и он, почувствовав её напряжение, слегка развернул её, позволяя полноценно облокотиться на них спиной.

— Ты придёшь к нам ещё? — спросила высокая худощавая девушка с густой шапкой тёмных волос, которую Скабиор тут прежде не видел.

Гвеннит бросила на Скабиора вопросительный взгляд, он ответил ей точно таким же — и улыбнулся.

— Приду, — пообещала Гвеннит.

…Уже со всеми прощаясь, она опять подошла к Эбигейл и, смущаясь, спросила:

— Я понимаю, что спрашивать ещё рано, но удержаться так сложно, — она улыбнулась слегка смущённо. — Вы обдумали мою просьбу? Конечно, вам будет скучно просто в доме сидеть, но с Кристи можно гулять и…

— Я не умею обращаться с детьми, девочка, — ответила Эбигейл, и Скабиор только вздохнул, увидев, как на глаза его дочери привычно навернулись слёзы. Сильная... да какая же она сильная, когда ревёт по поводу и без оного?

— Он уже совсем большой мальчик, и я вам всё покажу, — умоляюще и с надеждой проговорила Гвеннит. — Это точно не сложнее, чем справляться с ними со всеми, — она кивнула на сидящих у огня волчат и чуть-чуть улыбнулась. — Даже Крис научился — у вас просто не может не получиться то, что получается у него!

Скабиор усмехнулся. Надо же, какие интересные новости! Он подумал, что ему бы должно быть обидно слышать подобное из уст той, для кого он до сих пор был во всём идеалом — но это почему-то было совершенно не так. Больше того, он был с ней вполне согласен.

— Для чего тебе это? — спросила Эбигейл, очень внимательно на неё глядя. — Тебе есть, с кем оставить ребёнка. И я уверена, что не стану делать это каждый день.

Скабиор онемел, услышав последнюю фразу. Потому что это был ответ, абсолютно однозначный и ясный, и он в очередной раз поразился способности своей названной дочери получать то, что хочется.

— Вы другая, — очень серьёзно ответила Гвеннит. — Они все слабее меня — кроме мистера Долиша, но он мужчина, как Крис. Я не хочу, чтобы Кристи рос и думал, что все женщины слабые — он же и жену себе потом выберет из таких же…

Никогда в жизни Скабиору ещё не было так трудно удержать лицо и не расхохотаться. И даже то, что он разом проделал всё то, что обычно помогало ему в подобных случаях: прикусил до крови нижнюю губу и ущипнул себя за бедро с такой силой, что там — он знал — остался серьёзный синяк — сдержался он с огромным трудом. Святая Моргана, скажи, все твои дочери раздумывают о будущих жёнах своих полугодовалых сыновей? Он вдруг остро пожалел эту гипотетическую супругу своего крестника и пообещал себе её защищать — и это была не самая удачная его мысль, потому что она снова развеселила его и вынудила опять кусать и щипать себя, потому что, как бы Скабиор сейчас ни веселился, он прекрасно понимал, что рассмеяться сейчас будет неуместно.

— Тебе нужно будет всему меня научить, — сказала Эбигейл. — Будешь готова — позовёшь меня к вам.

— В любой день! — счастливо заулыбалась Гвеннит. — Я всегда рада вас видеть — и как только вам будет удобно...

— Завтра в полдень, — сказала ей Эбигейл.

— Спасибо! — Гвеннит просияла и благодарно прижала руки к груди. — Крис, ты проводишь же? Да? — умоляюще проговорила она. Он просто кивнул, очень боясь всё-таки не сдержаться, если заговорит, и поймал понимающий и полный веселья взгляд Эбигейл — и это стало последней соломинкой, переломившей хребет верблюда: он фыркнул и расхохотался, мотая головой, и, притянув к себе растерявшуюся Гвеннит, чмокнул её в макушку.

— Ты что? — шепнула она, но он только опять помотал головой и попросил:

— Потом!

И уже дома, в изнеможении сев на нижнюю ступеньку ведущей на второй этаж лестницы, пояснил:

— Только ты способна всерьёз беспокоиться о том, на ком женится твой полугодовалый сынишка. Гвен, он ещё грудь сосёт! Какая женитьба?!

— Но ведь он вырастет, — с мягким упрёком возразила она. — И что будет, если у него перед глазами будут только мягкие и слабые женщины? Он станет бояться сильных — и… Крис, я хочу, чтобы он был похож на тебя или Ари, — сказала она, опять удивив его.

— Ты считаешь, что мы с ним похожи? — спросил Скабиор — и она кивнула, улыбнувшись:

— Конечно. И он влюбится тогда в какую-нибудь глупую девочку, и… и всё это будет неправильно, — засмеялась она. — Скажи мне, ты против? Тебе неприятно, что я её попросила?

— Да нет, — подумав, сказал он. — Мне просто странно. Но раз она согласилась — то всё в порядке.