Обратная сторона луны (джен)

— Мистер Винд, — проговорила вдруг Виолетта Стич, вставая и выходя из-за стола. Слинкхард открыл было рот, но, так и не издав ни звука, тут же его закрыл и просто с крайне недовольным видом взялся за перо. — Попробуйте ещё раз.

Она подошла ближе и остановилась буквально в паре шагов от него — и он с некоторым отстраненным удивлением понял, что она ниже, чем ему представлялось, пока она сидела на месте. Он кивнул и, облизнув губы, повторил попытку — на сей раз кубок дёрнулся и, кажется, даже немного подрос, а может, Скабиору это просто почудилось. Но даже если он и был прав, размер у кубка изменился совсем не существенно.

Скабиор, стараясь дышать ровно и выглядеть равнодушным, посмотрел на комиссию. Слинкхард что-то строчил у себя в бумагах, Вигсворт, кажется, думал о чём-то своём, Тутс выглядел откровенно разочарованным, Лима — скорей, удивлённым, а Гуссокл едва заметно покачала головой.

— Хорошо, — очень спокойно сказала Стич. — Давайте вернёмся к увеличению позже. А сейчас попробуем обратную трансформацию. Что из заклинаний вы помните?

Теоретически он помнил Редуцио… но только теоретически. А вот Диминуэндо у него выходило чаще и лучше — и хотя оно было, конечно, попроще, но лучше сделать что-то простое, чем не сделать сложное, и поэтому Скабиор довольно уверенно ответил:

— Диминуэндо.

Белый луч, как ему и положено, вырвался из его палочки, кончик которой сейчас был наведён на стол, откуда Скабиор недавно взял кубок, и ударил в изящную фарфоровую чашку, которая хотя и уменьшилась, но, увы, пострадала: по её белому боку зазмеилась тонкая длинная трещина, от края почти до самого донышка. Скабиор с досадой прикусил нижнюю губу сильно, до крови, но Стич благожелательно кивнула ему:

— Замечательно. Прошу вас — попробуйте на чём-нибудь новом… возможно, яблоко? — предложила она.

Яблоко — это было несложно… оно живое, конечно, но всё же уже не совсем. И потом, уменьшал же он, к примеру, подушку — а это сложнее, потому что она состояла из наволочки и перьев, а яблоко — это просто еда и…

Скабиор сжал зубы так, что у него заболели челюсти, и взмахнул палочкой. Белый луч попал точнёхонько в яблочко (вероятно, мелькнула у Скабиора шальная мысль, шутить он перестанет лишь на смертном одре, а скорее, уже за оным). И оно, уменьшившись до размеров не самой крупной вишни, покатилось к клетке. Крыса, увидев его, возбуждённо пискнула и, стремительно спрыгнув с жёрдочки, потянулась лапкой, чтобы достать лакомство, однако крохотный фрукт остановился, хотя и рядом с клеткой, но всё же недостаточно близко, чтобы зверёк мог дотянуться.

— Очень хорошо, — кивнула Стич, а Скабиор почувствовал, что взмок так, будто бы пробежал миль десять, не меньше, и порадовался, что в смятении позабыл снять пальто, потому что промокла у него, кажется, уже не только рубашка, но и жилет. — А теперь, пожалуйста, увеличьте его до исходных размеров и порадуйте нашу экс-канарейку, — она слегка улыбнулась, кажется, попытавшись этой шуткой разрядить атмосферу. И попытка эта была совсем не плоха — вот только Скабиору было категорически не до шуток: с Энгоргио у него было плохо. Не желая позориться, он сжал добела губы и коротко мотнул головой.

— Возможно, — с таким видом, будто всё происходящее совершенно нормально, спросила Стич, — вы знаете какой-нибудь ещё способ вернуть яблоку его прежний размер? Подумайте, мистер Винд.

Слинкхард, услышав её вопрос, от возмущения издал какой-то полупридушенный хрип, который слегка привёл Скабиора в чувство и немного прояснил творящийся в его голове сумбур.

Финита.

Конечно же, он знает Финиту!

— Фините Инкантатем, — с облегчением произнёс он, направив заклинание на стол.

Вполне успешно: прежнее заклятье спало, и крыса, бывшая канарейкой — с радостью получила доступ к красному румяному боку многострадального фрукта, а белая чашка, хотя и осталась треснувшей, но, по крайней мере, вновь обрела свой прежний размер.

— Замечательно, — кивнула Стич. — Теперь проделайте то же самое с кубком. Уменьшите для начала его вдвое, пожалуйста.

Скабиор взглянул на неё неуверенно, но, встретив удивительно безмятежный взгляд тёмно-серых глаз, решился и выпустил неплохо знакомый ему белый луч в кубок. В целом, у него получилось — правда, на его взгляд, тот уменьшился не вдвое, а втрое, но что поделать… как говорится, что смог.

— А теперь попробуйте его увеличить, — сказала Стич.

Скабиор честно попробовал — увы, с предсказуемо никаким результатом. И, вновь до боли в мышцах стиснув зубы, покачал головой. Святая Моргана, ну за что ты так меня мучаешь? Отпусти меня… хватит, довольно — очевидно же, что экзамен с треском провален! Почему и за что твоим дочерям так нравится мучить твоих сыновей, а? Скажи!

— Мистер Винд, — проговорила тем временем Стич, не обращая никакого внимания ни на отчаянный взгляд Скабиора, ни на недоумённые взгляды коллег, — в чём, на ваш взгляд, сходство и в различие между чарами увеличения и уменьшения предмета? Подумайте. Вы помните все три формулы? Можете написать? — она призвала со стола перо и пергамент и протянула ему.

Формулы… О, да — формулы он помнил прекрасно! Что-что, а память у него всегда была хороша. Скабиор, совсем ненадолго задумавшись, написал все три — одну под другой. Финита, Редуцио и, наконец, ненавистное, отвратительное Энгоргио.

И обалдел, поглядев на написанное. Будто впервые всё это увидел…

— Я вижу, — сказала Стич, легко забирая перо из его вдруг ослабевших пальцев, — что вы сами заметили их несомненное сходство. Как вы видите, все три заклинания опираются на одну и ту же формулу, но с разными коэффициентами у первого члена трансфигурационной составляющей. Больше того: если внимательно посмотреть, вы обнаружите, что жестовый компонент тоже имеет очевидное сходство. Если у Энгоргио нужно… — она вопросительно посмотрела на Скабиора.

— Описать разорванную окружность сверху вниз, — почти машинально ответил он.

— …то у Редуцио сверху вниз мы изображаем букву v, — кивнула она. — Изобразите оба движения, пожалуйста. Только не спешите.

Скабиор медленно сделал оба требуемых движения — и вдруг осознал, что начинает понимает нечто, что-то простое, но принципиально важное, и ему нужно только поймать эту мысль и немного додумать её… но не здесь же!

— Как видите, — сказала Стич, — движения, как и формулы, тоже заметно схожи — и если присмотреться, видно, что оба заклинания очень близки, я бы даже сказала, что это разная форма принципиально одних и тех же чар. Давайте теперь попробуем ещё раз. Возьмём, для разнообразия, это перо, — она убрала уменьшенный до размера фужера кубок с подставки и положила туда перо, которое всё это время держала в руках. — Уменьшите его — а затем увеличьте. Прошу вас, — она сделала шаг в сторону.

Скабиор сосредоточился и, опять начиная улавливать то, что только что почти понял, решительно произнёс:

— Редуцио! — и, к его облегчению, перо уменьшилось, став совсем крохотным, почти кукольным. Он бросил на Стич быстрый, то ли вопросительный, то ли радостный взгляд, и она подбадривающе ему кивнула. Остальные члены комиссии тоже, похоже, увлеклись происходящим: во всяком случае, Тутс и Лима, судя по их лицам, активно болели за Скабиора, Гуссокл глядела на происходящее с обычным человеческим любопытством — а вот Слинкхард непонятно почему злился, и лишь Вигсворт, по всей видимости, думал о чём-то своём.

— Энгоргио? — одобрительно улыбнувшись ему, то ли спросила, то ли предложила ему изобразить Стич.

— Энгоргио! — повторил с замиранием сердца Скабиор… и глазам не поверил, когда перо снова выросло и теперь, кажется, не отличалось от того, каким было ещё минуту назад.

— Замечательно! — искренне улыбнулась Стич. — А теперь верните, пожалуйста, размер этому кубку, — сказала она, ставя его на подставку.

Он вновь повторил: «Энгоргио!» — однако без малейшего эффекта. То ли он слишком сосредоточился, то ли ещё что-то было не так, но проклятый кубок и не думал расти.

— Ещё раз, — невозмутимо сказала она.

— Да не могу я! — не выдержав, вспылил Скабиор, чувствуя, как вскипают на глазах усталые злые слёзы. — Давайте, я что-нибудь другое сделаю… ну не умею я трансфигурировать — знаете, так бывает!

— Вы показали замечательный результат на Чарах, — спокойно возразила Стич. — И сейчас до сих пор вы всё делали правильно. Я уверена, что у вас всё получится. В конце концов, как говорил когда-то один мой старинный друг и коллега, экзамен — это последняя возможность чему-нибудь научиться, — она слегка улыбнулась ему и повторила: — Попробуйте ещё раз, пожалуйста.

Он опять взмахнул палочкой — кубок дёрнулся и, опрокинувшись, со звоном покатился по полу. В комиссии засмеялись — а Скабиор вдруг увидел всю эту сцену, словно со стороны, увидел себя, потного, измученного, растрёпанного, такого смешного, действительно ведь смешного в своих попытках выполнить то, что с лёгкостью делают… на каком курсе это проходят? На третьем? Четвёртом? Он точно помнил, что это уровень даже не ТРИТОНов, а СОВ. Кубок тем временем подкатился к его ногам и остановился, ударившись о носок ботинка — и Скабиора захлестнула вдруг волна настоящей ненависти сперва к нему, к этому ни в чём неповинному предмету, затем к экзаменаторам, которых так веселила его беспомощность, а затем и ко всему миру в целом. Сгорая от ярости и стыда, он пнул кубок — а потом, развернувшись, чтобы уйти, сунул свою так опозорившую его палочку во внутренний карман своего пальто… и наткнулся там на вторую, отобранную им когда-то в той дурацкой стычке у магазина для новорожденных. Его, в каком-то смысле, военный трофей. Шальная, дурацкая мысль сверкнула в его мозгу, и он, стиснув зубы, выхватив эту, вторую, палочку, направил её на катящийся к экзаменаторскому столу кубок — и тот так и продолжил катиться, став, правда, раза в четыре больше.

— Отдельная палочка для трансфигурации или для боя? — слегка улыбнувшись, спросила Стич — а Скабиор стоял, задыхаясь от переполнявших его эмоций, главной из которых стремительно становилось изумление, и так и не мог произнести ни одного слова. — А можете вернуть ему первоначальный размер? — с любопытством спросила Стич — нет, мадам Стич, определённо, мадам — и Скабиор, не успев ни смутиться, ни засомневаться, выполнил это с первой же попытки. — Могу я поинтересоваться, в чём разница между вашими палочками? — спросила тем временем мадам Стич, однако Слинкхард с возмущением её перебил:

— Это против всех правил! Вы не имели права приносить с собой две палочки!

— Я не помню такого параграфа, — возразила ему, как показалось Скабиору, с удовольствием, мадам Стич. — Правила обязывают явиться на экзамен со своей палочкой — нигде не оговаривается, что их не может быть две. Она ведь принадлежит вам, мистер Винд? — спросила она.

— Да, — выговорил, наконец, он. — Она моя. Мэм.

— И каким это образом у вас оказалось две палочки? — съехидничал Слинкхард. — Побоялись одну сломать от усердия?

— Я получил её в уличной стычке, — совершенно честно сказал Скабиор. — Отобрал у владельца. Владелец, если это важно, остался жив и здоров, — не удержался он от вежливого сарказма.

— Возможно, это всё объясняет, — кивнула мадам Стич — и пояснила: — Учитывая при каких условиях эта палочка вас признала, она теперь хорошо подходит вам, прежде всего, для боя — и, насколько я могу об этом судить, наблюдая за вами, экзамены вы воспринимаете, как самую настоящую схватку — в особенности трансфигурацию. Поэтому с ней эта дисциплина далась вам легче, и у вас получилось практически всё, с чем я вас искренне поздравляю. Но я бы не советовала вам полностью опираться на эффект второй палочки — ваша магия прежде всего внутри вас, и они обе должны вас слушаться. И я более чем уверена, что и с основной палочкой трансфигурация теперь будет даваться вам легче. Но игнорировать это явление тоже было бы, пожалуй, неправильно. Когда-нибудь это знание может вам пригодиться и даже спасти жизнь. И, я полагаю, что ваш экзамен закончен.

Домой Скабиор, конечно же, не пошёл. Экзамен он провалил — но настроение у него было совсем не таким паршивым, как должно было. Так что он отправился в «Спинни Серпент» — где и заночевал, позволив себе этой ночью не только женщин, но и отличную выпивку.

Потому что, в конце концов, у него ведь получилось же, верно? А экзамен… ну, что экзамен. Зато можно расслабиться и не переживать на всех остальных — всё равно пересдавать через год. Быть, значит, ему год стажёром… Что ж, мистер Одуванчик, придётся вам, как следует, обучить всему своего стажёра.

И я обещаю вам — будет нескучно.