Обратная сторона луны (джен)

— Преподавать? Я?

Тедди Люпин изумлённо воззрился на своего крёстного, мгновенно перекрасив волосы в ярко-розовый, что должно было подчеркнуть высшую степень его удивления полученным предложением.

— Ты говорил, что собираешься усердно работать, — сказал ему Гарри.

Они встретились в субботу в доме Андромеды Тонкс, где традиция собираться за чашкой чая в пять часов соблюдалась с завидной строгостью, и Гарри взял на себя обязательство присоединяться к обитателям дома хотя бы раз в месяц. Уже позже они сидели в комнате Тедди, который по окончании школы пока что и не думал съезжать от бабушки.

Вопрос будущего Тедди Люпина был предметом длинных и, порой, достаточно бурных обсуждений, что он сам, его бабушка и его крёстный вели в течение последнего года. До того, как Тедди начал встречаться с Мари-Виктуар, предполагалось, что он продолжит обучение за границей, получив там мастерство по трансфигурации и заодно посмотрев мир и научившись жить самостоятельно. Однако после того, как в жизни Тедди появилась Мари, покидать родину он наотрез отказался — и вообще глубоко задумался о том, так ли нужна ему эта степень. Ибо Тедди собирался сделать предложение своей подруге после того, как та закончит Хогвартс, для чего к следующему лету он уже должен был иметь какой-то доход, достаточный для того, чтобы достойно провести её последние каникулы, а затем, пусть очень скромно, но содержать их обоих на какой-то заработок, ставший уже стабильным. Конечно же, Мари-Виктуар не собиралась сидеть на шее у своего мужа и планировала пойти по стопам родителей, однако ни сам Тедди, ни родители его предполагаемой невесты, конечно же, и помыслить не могли о том, чтобы содержание семьи легло на её плечи.

Так что Тедди сделал выбор в пользу работы — вот только определиться с тем, какой именно она будет, ему пока что не удавалось. Сейчас Тедди работал вместе с Джорджем Уизли, помогая ему придумывать и производить продукцию для «Вредилок», однако он вовсе не был уверен в том, что нашёл в этом своё призвание.

— Ну, — глубокомысленно проговорил Тедди, — я работаю.

— С Джорджем, — улыбнулся Гарри. — Ты уверен, что…

— Давай хотя бы ты не будешь мучить меня? — жалобно попросил Тедди, чьи волосы вмиг стали серыми и повисли печальными сосульками.

— Меда права, — тут же заступился за неё Гарри.

— Я пока так и не нашёл занятие, которое приносило бы достаточно денег и от которого через пару лет не захотелось бы отравиться! — с досадой проговорил Тедди — его волосы заалели и стали похожи на языки адского пламени. — Ну не всем так везёт, как тебе — не все в восемнадцать находят своё призвание!

— Вообще, я определился курсе на пятом, — примирительно проговорил Гарри. — Просто попробуй себя в новой сфере — вдруг понравится. Да и мастерство так получить будет проще. Сможешь и учиться, и работать… это же вечерняя школа — нагрузка не такая большая.

— Ты понимаешь, — проговорил Тедди, теребя прядку у своего виска, — если бы знать, что эта работа сможет стать постоянной, и на доход от неё можно будет прожить…

— Пока я тебе ничего об этом сказать не могу, — ответил Гарри, — но попробуй — а если пойдёт, и школа вообще заработает, можно будет рассуждать о будущем и о достойной оплате.

— Тебе я помочь не отказываюсь, — сказал Тедди, — дело-то нужное и вообще… но я не уверен, что хочу заниматься этим профессионально!

— Чтобы заняться этим профессионально, — усмехнулся Гарри, — нужно получить степень мастера — а для этого сдать соответствующий экзамен. И сделать это, как я и сказал, будет проще…

— Не сработает! — рассмеялся Тедди, возвращая своим волосам цвет, который он сам называл натуральным — тёмно-русый, точно такой же, как у отца. Он вообще был невероятно похож на него — как и все дети оборотней, выглядя практически его копией, только молодой и невероятно самоуверенной. — Я давно перестал вестись на «слабо» — мне же не десять лет.

— Ты и в десять на это не поддавался, — тепло улыбнулся Гарри. — Как думаешь, что ты смог бы преподавать? Кроме трансфигурации, разумеется — в принципе, у нас есть кандидатура для преподавания этого предмета, но я думаю, что у тебя это должно получиться лучше.

— Можно вместе вести — в смысле, поделить учеников, к примеру, по уровню, — тут же предложил Тедди. — Что ещё… а что вообще нужно?

— Зелья нужны, — честно ответил Гарри.

— Зелья? — Тедди превратил нос в пузатую колбу — и, рассмеявшись, тут же вернул ему более-менее нормальный вид. — Зелья я мог бы, это не сложно… но вы разоритесь же на одних только ингридиентах, — вздохнул он. — А скажи — ты сам-то не думаешь попробовать себя на этом благородном поприще? И если ЗОТИ тебе на работе хватает, то ты мог бы, к примеру, полеты по выходным вести, — он превратил свою руку в метлу и помахал ею в воздухе.

— Полёты! — хлопнул себя по лбу Гарри. — Мерлин, я вообще об этом забыл… а они же, наверное, вообще никогда не летали. Однако нам понадобятся еще и мётлы… но я, наверное, знаю, где их можно достать. Отличная мысль! — радостно похвалил он крестника. — Только я, конечно же, пас — но вот ты, может, мог бы?

— Полёты? — засмеялся Тедди, чьи волосы приобрели весёлый зелёный оттенок. — Полёты я мог бы… ну и руны, наверное — руны им вообще нужны?

— Нужны, — решительно кивнул Гарри. — А ты не много ли на себя берёшь?

— Ну, — задумался Тедди. — Руны можно пока отложить на будущее — и сосредоточиться на главных предметах. А если всё получится, и я смогу работать там, так сказать, в полную силу — вернёмся к ним.

— Нам бы ещё кого-то на Гербологию, ЗОТИ и УЗМС найти — и основные предметы мы бы закрыли.

— ЗОТИ ты и сам можешь, — нахально заявил ему Тедди. — Или на работе тебе этого всё-таки слишком много?

— На работе, — задумчиво проговорил Гарри — и вдруг широко улыбнулся. — А это мысль! — засмеявшись, проговорил он. — Отличная мысль, Тед!

— Ну, значит, договорились, — сказал Тедди. — Остаётся последний вопрос: кто поговорит с бабушкой, и что мы ей скажем?

— Правду, — вздохнул Гарри.

— Вряд ли она ей понравится, — тоже вздохнул Тедди.

— Вряд ли, — согласился Гарри. — Но мы скажем… не сразу. Давай возьмём тайм-аут — и подумаем, как именно ей это преподнести.

* * *

— …таким образом, у вас есть преподаватель Зелий, Полётов и целых два преподавателя Трансфигурации, — закончил свой рассказ Поттер. — Но это, может быть, и неплохо: предмет непростой, можно будет им плотнее заняться.

— Я поговорю с Уоткинсом о УЗМС, — пообещал Скабиор. — Он держит… всяких волшебных тварей, — схитрил он в последний момент, не желая делиться с Поттером подробностями частной жизни постороннего человека.

— А вот насчёт уроков ЗОТИ у меня есть идея, — хитро улыбнулся Поттер. — Скажите, Кристиан, вам понравился ваш персональный инструктор?

— В смысле, вы? — уточнил тот. — Да — это было…

— В смысле, ваш сват, — улыбаясь ещё шире, сказал Гарри. — В основном это ведь он занимался с вами, если я правильно понимаю.

— Джон? — переспросил Скабиор, тоже начиная улыбаться. — А что… это идея, — медленно проговорил он. — Только разве он согласится? — с сомнением спросил он. — Как бы там ни было, мне кажется, что он всё же вряд ли до конца воспылал любовью к таким, как мы… да и не могу я ему предлагать подобное.

— Почему не можете? — спросил Гарри.

— Потому что я сомневаюсь, что он мне откажет, — серьёзно сказал Скабиор.

— Вы правы, — после небольшой паузы кивнул Поттер. — Я поговорю сам.

Озвучивая это внезапное предложение Скабиору, Поттер руководствовался, как минимум, двумя важными для себя самого причинами, заставлявшими желать, чтобы место преподавателя ЗОТИ хотя бы в первый год занимал именно Долиш. Во-первых, он не мог не заметить, что Джона, который весь последний год топил себя с головой в работе, общение с навязанными ему стажёрами немного оживило и хоть слегка вывело из того безысходного мрачного состояния, в котором тот пребывал на пару с Фей Данабар — а во-вторых, Гарри всё же хотел, чтобы за этими оборотнями хотя бы на первых порах присмотрел кто-либо достаточно компетентный из его ведомства. Присутствие в школе его человека, с одной стороны, гарантировало, что сами подопечные будут вести себя осторожнее и не втянут себя и других в неприятности, а с другой стороны, поможет справиться с возможными разногласиями с посторонними и избежать весьма вероятных, на взгляд Поттера, провокаций.

Это предложение о внезапной вакансии Поттер адресовал, впрочем, не только и даже не столько Долишу, а всем присутствующим, собрав под конец рабочего дня в конференц-зале тех из своих подчиненных, кого, как он предполагал, могла бы заинтересовать подобная инициатива и кого он сам бы не побоялся отправить в школу. Рассказав о проекте, он добавил в конце, что, разумеется, никому ничего настойчиво рекомендовать и, тем более, навязывать, как начальник, не считает себя вправе, однако же, если кто-нибудь из присутствующих захочет и сможет помочь, им будут очень рады, потому что с преподавателями пока что всё очень сложно.

Джон тогда ничего не сказал и никак на всё это не отреагировал внешне, однако не думать после об этом сомнительно предложении просто не мог. Что бы ни происходило сейчас между ним и его невесткой, его мнение об оборотнях формировалось годами, и так просто изменить его он не мог, да и, честно сказать, не был готов. Впрочем, не мог он и не признавать, что среди них встречаются те, кто ответственно относится к своему состоянию и даже может считаться условно безопасным для окружающих — общение с Гвеннит на многое открыло ему глаза. Он видел, как она ждёт наступления полнолуния, и с какой заботой защищает своего сына. Да и сам Винд весьма ответственно относился к тому, кто он есть — но это ведь не пришло к ним само… И с каким бы пониманием Джон ни начал относиться к новой части свой семьи, весь его опыт, увы, свидетельствовал о том, что иногда ошибаются даже самые лучшие и аккуратные. И если трагические ошибки случаются у самых благонадёжных — то что говорить о тех, кто придёт в эту школу, буквально говоря, с улиц и из лесов?

Джон вовсе не хотел чему-то учить их, усложняя этим свою основную работу в дальнейшем, и вообще не желал иметь с ними никаких дел — но его желания не имели для него особенного значения.

Для него это была возможность по-настоящему извиниться — перед… кем? Перед его невесткой, которую, Джон знал, он напугал когда-то, обеспечив кошмарами на всю её жизнь. Перед сыном, погибшим при исполнении, который, Джон был в этом абсолютно уверен, конечно же, первым вызвался бы преподавать в этой сомнительной школе. А главное — перед самим собой, за то, что позволил себе потерять сына — и не воспользовался шансом его вернуть, когда это ещё было возможно.

Именно это заставило его в субботу в разговоре со Скабиором самому поднять вопрос с открытой вакансией, предложив, покуда они не отыщут профессионального преподавателя, вести в один из выходных занятия по ЗОТИ. Джон смотрел Скабиору прямо в глаза и, конечно, не обратил внимания на выражение лица Пруденс, которая, впрочем, ни слова ему не сказала, хотя подобное решение мужа глубоко её потрясло.

К Гвеннит она привыкла и, поначалу просто смирившись с её присутствием в жизни своего сына и внука, со временем привязалась к своей трогательной, но гордой невестке, долгое время державшейся с ней весьма настороженно. Пруденс даже свыклась с её названным отцом и смогла оценить его подчёркнутое дружелюбие и стремление сблизить своего крестника с его бабкой и дедом — но это же было совсем другое.

Впрочем, подумав, она поняла. Действительно поняла, так и не спросив ни о чём своего мужа — потому что слишком боялась услышать честный ответ. Боялась услышать из его уст, что ему тяжело один дракклов навязанный в качестве выходного день в неделю сидеть здесь, в их навсегда опустевшем доме, и молчать с ней о том, о чём они оба так и не знали, как теперь говорить.

А вот она могла… Могла продолжать жить, каждый день по много раз проходя мимо закрытой двери, и каждый день обещать себе зайти, наконец, туда, и хотя бы вытереть пыль — как прежде, как всегда она делала, пока в этой комнате был жилец. И даже потом, когда Арвид ушёл от них, Пруденс продолжала раз в неделю тщательно прибирать его комнату — только вот теперь это потеряло всякий смысл.

В принципе, никто и ничто не держали её в четырёх стенах — тем более что её муж приходил домой теперь, по большей части, только поспать и переодеться, но даже постоянная работа, Пруденс видела эта, не спасала его от такой же тоски, что убивала в ней желание что-то делать и просто жить. Ей даже по улице ходить было больно: больно видеть ровесников её сына, работающих, гуляющих, спешащих куда-то, в общем, просто живущих.

И когда выяснилось, что её муж собирается регулярно бывать там, где такие же — молодые, сильные, только начинающие по-настоящему жить — будут собираться, чтобы своими руками создавать свое будущее, она не выдержала и, нарушая их давний негласный уговор не расспрашивать его о работе, всё же спросила:

— Почему ты предложил это?

И, как ни странно, он объяснил — и это был первый их разговор за последний год, не касающийся быта или их внука.

А в следующую субботу, гостя у невестки, Пруденс неуверенно, но тоже глядя прямо в глаза своему свату, предложила уже сама:

— Вы знаете, мистер Винд… я, конечно, не смогу никого подготовить даже к СОВ... но, может быть, кому-нибудь в вашей школе пригодились бы бытовые чары? Или, может быть, — добавила она торопливо, — кому-нибудь нужно подтянуть английский или латынь… у меня много свободного времени, и я бы с радостью…

— А это идея, — сверкнув глазами, сказал Скабиор. — Я как-то вообще не подумал об этом… понятия не имею, что там у них с английским, но подозреваю, что не очень. А латынь я и сам знаю разве что на уровне афоризмов, — признался он с лёгкостью. — Я бы с удовольствием её изучил... в конце концов, программа у нас для оборотней — а я сам кто? По-моему, это замечательное предложение, — закончил он с благодарностью, галантно целуя ей руку. — Я думаю, нам это очень понадобится.

— Я буду рада, — кивнула Пруденс, тепло ему улыбнувшись. — Я научила когда-то сына, — она сглотнула, — и, думаю, смогу научить и кого-то ещё.