Обратная сторона луны (джен)

Рождество для Скабиора в этом году должно было стать особенным — ибо следующее за ним полнолуние он, наконец, готовился провести без аконитового. Ещё в начале декабря, в день, когда Кристи исполнился год, Гвеннит, проводив всех гостей, подошла к Скабиору со спины, приподнялась на цыпочки и прошептала:

— У меня для тебя подарок.

— А я тут при чём? — весело удивился он.

— Ну, ты же подарил мне, — сказала она, коснувшись своих серёжек.

— Ты мама, — возразил он. — И, думаю, в такой день тоже заслуживаешь подарка.

— А ты — крёстный, — улыбнулась она. — Хочешь узнать, что это?

— Ещё бы, — сказал он. — И даже не стану гадать. Итак?

— Ближайшее полнолуние будет последним, когда ты будешь вынужден пить аконитовое, — сказала она, глядя на него сияющими глазами. — Кристи уже слишком большой для груди — я уже почти отучила его и больше не буду кормить. Довольно. То есть, конечно, — хитро заулыбалась она, — если тебе самому захочется…

— Гве-ен, — протянул он, глубоко-глубоко вздыхая. — Это же… Я свободен! — картинно воскликнул он, вскидывая вверх сжатые кулаки. — Свободен! Гве-е-ен! — он подхватил и закружил её, счастливо смеясь. — Святая Моргана, — он поставил Гвеннит на место и с удовольствием потянулся. — Ты не представляешь, до чего оно мне осточертело. Нет, я не против иногда с тобою меняться — тебе тоже нужно время от времени расслабляться и чувствовать себя настоящей волчицей — но первые раза три…

— Мне это вовсе не нужно, — ласково улыбнулась она. — Я всегда пила аконитовое, с самого обращения, и мне это совсем не мешает. Мне так даже спокойнее, — добавила Гвеннит. — Спасибо тебе, — она подошла к нему и опять обняла. — Спасибо, что терпел всё это время.

— Да — я герой, — засмеялся он, тоже её обнимая. — На самом деле, это такая ерунда, маленькая… и если ты хочешь ещё подождать с кормлением пару месяцев — я…

— Он уже разговаривает! — перебила она. — Пусть немного, но он уже разговаривает и всё понимает — ну какая тут уже грудь, Крис! Я как представлю себе, что он попросит её при ком-нибудь… нет уж, — решительно заявила она. — Да и молока у меня уже совсем немного… довольно.

Эта новость привела Скабиора в превосходное настроение, которое день ото дня становилось всё лучше и лучше — и даже аконитовое он в этот раз пил почти с удовольствием, а уж когда в середине декабря прошло полнолуние, он буквально не ходил, а летал, умудрившись заразить своей радостью и оптимизмом, кажется, даже Долиша.

Он же первым начал украшать «Яблочный лес» к Рождеству, сразу же, как пришел в себя после полной луны. И к самому празднику дом и сад сияли разноцветными огоньками, а в гостиной стояла притащенная волчатами из леса высокая, под потолок, ёлка, украшенная, на вкус Скабиора, пожалуй, излишне ярко, однако выглядела она очень празднично, да и вообще была первой в жизни для большинства. Так что он искренне ей восхитился и пообещал, что, хотя и не будет с ними в Сочельник, непременно заглянет на другой день.

За подарками они с Гвеннит отправились двадцать первого, выбрав день посреди недели, чтобы купить всё без той лихорадочной предпраздничной суеты, которую оба очень любили, однако накануне праздника предпочитали просто гулять, покупая какие-нибудь мелочи, а более серьёзные покупки делать заранее. Впрочем, большинство подарков что у него, что у неё были уже приготовлены, но традицию, которая взялась неизвестно откуда, оба с удовольствием соблюдали, и этим вечером с наслаждением выбирали игрушки для Кристи и разную милую ерунду для обитателей «Леса», переходя из одного магазинчика на Диагон-элле в другой. На фасадах ярко мигали и переливались огнями гирлянды, двери домов были украшены ветками ели и остролиста, а владелец каждой витрины стремился как-нибудь выделиться, и поэтому в одной пели рождественские гимны крохотные садовые гномы, а в соседней маленькие снеговики весело махали каждому покупателю, в третьей танцевали игрушечные единороги, а в следующей маленькие мётлы сами по себе кружились и исполняли квиддичные финты в вихре снежинок. Пахло кексами и леденцами, ёлкой, пряностями и тем особым запахом радостной суеты, который обычно появляется за несколько дней до праздника и создаёт то самое настроение, которое называют рождественским.

Пройдя всю Диагон-элле и аппарировав домой с покупками, они остановились в прихожей, посмотрели друг на друга — и Скабиор предложил:

— Не хочешь прогуляться по лондонским магазинам? У магглов тоже очень красивое Рождество.

— А пойдём, — кивнула она. — Ещё, вроде, не поздно — я обещала забрать Кристи только в девять…

— До девяти ещё полно времени, — решительно сказал он. — Идём.

…— А давай купим тут что-нибудь? — предложила Гвеннит, когда они проходили мимо Фойлес.⁽¹⁾

— Давай купим, — охотно согласился Скабиор. — Кому-нибудь, или просто так?

— Давай купим что-нибудь Кристи? Должна же быть у него первая серьёзная книжка, — предложила она, заглядывая ему в глаза.

— Давай, — кивнул он, открывая перед ней дверь.

Детский отдел здесь был ему незнаком — так же, как и детские книжки для самых маленьких, с минимумом текста, зато с замечательными картинками, яркими и издающими всевозможные звуки. Цены на некоторые из книг, впрочем, были так велики, что заставили Скабиора пожалеть о его не слишком благонадёжном прошлом, в котором он вполне мог бы выиграть нужную сумму за один вечер — и натолкнули на мысль, которую он отложил на потом. А пока что они с Гвеннит выбирали книжки попроще — и незаметно разошлись, остановившись у разных концов стеллажа.

Скабиор, листавший изумительно иллюстрированное издание «Ветра в ивах», настолько погрузился в это занятие, что раздавшийся в двух шагах от него голос Риты Скитер оказался для него полной неожиданностью.

— Какая трогательная картина, — произнесла она, склонив голову набок и улыбнувшись ему со свойственной ей иронией, однако с тёплым блеском в глазах. — И как жаль, что здесь нет моего фотографа — вышел бы изумительный рождественский снимок!

Скабиор поднял голову — и поймал за её спиной удивлённый и встревоженный взгляд Гвеннит, которая, к счастью, была от них с Ритой достаточно далеко, однако не настолько, чтобы, прислушавшись, не суметь услышать их разговор. Похолодев в первый момент от мысли о том, что именно сейчас она должна подумать о них, и, главное, после истории с тем поцелуем неожиданно для себя понять, он в следующую секунду ощутил обжигающую волну ярости на эту идиотскую выходку Скитер — и, холодно вскинув бровь, хрипловато спросил:

— Простите? — просто не находя больше никаких других слов.

— О, это вы простите — похоже, меня слегка занесло, — любезно ответила Рита проследив за его взглядом, а затем, подарив ему свой — насмешливый и, как ему показалось, слегка презрительный — пошла дальше вдоль стеллажа. Проходя мимо Гвеннит, она бросила на неё еще один быстрый, едва уловимый взгляд — и скрылась из вида, свернув в сторону касс.

— Что она опять от тебя хотела? — спросила, быстро подходя к Скабиору переводящему дух Скабиору, чувствующему, как липнет рубашка к его взмокшей спине, Гвеннит.

— Да кто ж её знает, — хмыкнул он. — Это же Скитер. Хорошо хоть без фотографа… ты выбрала что-нибудь?

— Она думает, что ей можно всё! Вот вторгаться в чужую жизнь и преследовать! — возмущённо проговорила Гвеннит. — Я выбрала, да… нет — ну почему так?!

— Потому что это Скитер, — пожал он плечами. Эта мимолётная встреча оставила у него неприятный осадок, на который он сейчас очень старался не обращать внимания. И на какое-то время это ему почти удалось — однако после ужина он ушёл в гостиную и, разведя камин, сел возле него на ковёр и задумался.

И чем дальше — тем противнее ему становилось от самого себя и идиотизма ситуации в целом. За окном шумел ветер, и этот тоскливый звук вполне соответствовал настроению Скабиора. И сколько бы он ни повторял себе, что сделал всё правильно, и со стороны Скитер было глупо, неосторожно и попросту безответственно подходить так к нему у всех на виду и заводить ничего не значащий разговор, и что они оба пострадали бы, если бы их странный союз стал достоянием публики — легче ему от этого не становилось. Циничный голос внутри напоминал, что в том маггловском магазине единственной публикой была Гвеннит, и только её мнение его волновало в тот миг. И это чувство не было для него новым. Он вспоминал, как в детстве мучительно, до нервной дрожи и звона в ушах стеснялся своей матери, как, увидев её на перроне в обычном, как он сейчас понимал, летнем платье, хотел исчезнуть куда-нибудь, сбежать, сделать вид, что не знает её — и как несколько лет назад за очень похожий поступок готов был вычеркнуть Гвеннит из своей жизни и оставил шрам на её лице. Промучившись так почти до утра, он поднялся наверх и, сев на край кровати рядом со спящей Гвеннит, тронул её за плечо и позвал:

— Гвен.

Она зашевелилась, но просыпаться не захотела — и он, вздохнув, повторил:

— Гвен, проснись, пожалуйста. Прости, что бужу, но мне надо поговорить с тобой.

— Крис? — она сонно и встревоженно открыла глаза. — Крис, что случилось?

— Да не то, что случилось, — вздохнул он. — Мне нужно тебя спросить… и объяснить кое-что.

— Объяснить? — она села и посмотрела на него очень испуганно.

— Ну… в общем, да, — он почесал кончик носа и, увидев, наконец, её взгляд, успокаивающе улыбнулся. — На самом деле, это вполне могло подождать до утра… и даже до вечера — оно-то могло, а вот я, кажется, нет. Поговорим? — спросил он, беря её руку в свои.

— Конечно, — она придвинулась ближе и положила вторую руку ему на плечо — и он обнял её и, гладя по волосам, спросил:

— Помнишь, мы вчера встретили в книжном Риту Скитер?

— Помню, — с некоторым удивлением ответила Гвеннит, устраиваясь поудобнее и натягивая на себя одеяло.

— И ты возмутилась, мол, что она себе вообще позволяет, — продолжил он, слегка разворачиваясь так, чтобы ей было удобнее, и вспоминая тот ветреный день, когда он, упиваясь болезненной жалостью к самому себе, цедил сквозь зубы злые оскорбительные слова и швырял в свою дочь режущие, сознательно желая причинить ей такую же боль — день, когда он чудом не потерял её из-за собственной глупой гордости.

— Да, — со всё возрастающим недоумением проговорила она.

— У неё, в общем, были для этого некоторые основания, — начал он. — Я тебе расскажу — но прошу, сохрани это в тайне.

Ему было стыдно — стыдно перед ней за тот давний случай, за то, как он отреагировал тогда на очень похожее поведение, и стыдно перед Ритой, с которой он сам повёл себя точно так. К окончанию его относительно короткого, но вымученного рассказа Гвеннит сидела прямо перед ним, глядя на него расширенными от удивления глазами.

— Ты и Рита? — спросила она.

— И не такое бывает, — коротко рассмеялся он. — И в свете этого…

— Так это поэтому она купила тот ужин? — перебила его Гвеннит.

— Мерлин её знает, почему, — пожал он плечами. — Может быть, и поэтому. Гвен, у нас не роман — но взаимовыгодное сотрудничество. С некоторым, — он не удержался от усмешки, — сексуальным оттенком. Но это должно оставаться в тайне, ты понимаешь?

— Я не скажу никому, — кивнула она. — Никогда, обещаю.

— Я верю, — кивнул он. — И, в общем… в общем-то, я поступил некрасиво. Там, в магазине.

— Это же тайна, — возразила Гвеннит. — Ты всё правильно сделал — и…

— Нет, маленькая, — резковато перебил он. — Я испугался, и мне было неловко. Дело не в моих словах, Гвен.

— Ты думаешь, она поняла? — мягко спросила она.

— Да какая разница, поняла она или нет? — раздражённо спросил он, вспоминая в этот момент взгляд Скитер и усилием отгоняя неприятную внутреннюю неуверенность. — Гвен, это всё ничем не отличается от того, что тогда, на Диагон-элле, чувствовала ты — но ты помнишь, что я устроил тогда. Прости меня, маленькая, — горько проговорил он, касаясь краем ладони её щеки. — Я не хочу с этим жить — я хочу всё исправить. Я… должен, — мотнул он головой, — мне ещё много лет смотреть на себя в зеркало и тебе в глаза.

— Я могу помочь? — спросила она, даже и не подумав с ним спорить.

— Можешь, — кивнул он. — Как раз именно ты и можешь…

…Закончив разговор с Гвеннит, Скабиор спустился в гостиную и, разбудив сову, мирно дремлющую на своём насесте, и написав короткое письмо с просьбой о встрече, отправил её к Рите сквозь густую метель.

1) Фойлес (Foyles) — книжный магазин в Лондоне, один из крупнейших в Европе.

Вернуться к тексту