Обратная сторона луны (джен)

«Вниз, вниз», — твердил про себя Арвид. Словно тень, он тихо пробирался по коридорам, тревожно вжимаясь в стены и осторожно заглядывая за очередной поворот, хотя внутри него всё кричало о том, что нужно бежать, бежать как можно быстрей. Когда коридор в какой-то момент разветвился, Арвид почувствовал, что дорога пошла под уклон, а в воздухе отчетливо запахло тем самым дымом. «Спрятаться. Спрятаться там, где никто не будет искать», — зазвучали в его голове тонкие голоса Дойлов, и он начал спускаться вниз. Идти постепенно становилось всё неудобнее: потолок понижался, и, в конце концов, Арвиду пришлось склонить голову, чтобы не задевать его макушкой. С каждой развилкой он выбирал ту дорогу, что вела вниз, и когда по левой стороне коридора стены и пол стали грубей и начали утрачивать следы вмешательства человека, убедился, что идёт правильно. Здесь было тихо, и воздух казался холодным и влажным, да и дым не добрался сюда, и, чем ниже спускался Арвид, тем более сыро и холодно тут становилось.

А ещё здесь было совсем темно, и Долиш в очередной раз проклинал собственную непредусмотрительность и откровенную глупость, он не только лишился палочки и не подумал о запасных, но хотя бы несколько спичек он мог попросить. Арвид брел во мраке на ощупь, и, когда его левая рука, которой он, помогая себе идти, скользил по старому, словно выгрызенному неведомой тварью камню, провалилась в зияющую пустоту, это стало для него неожиданностью.

Остановившись, он медленно ощупал стену и обнаружил вмурованную в неё металлическую решётку, судя по всему, очень старую и насквозь проржавевшую: ржавчина лежала на ней буквально слоями. Она была приоткрыта, и, видимо, крепко застряла, когда её пытались открыть, в образовавшуюся щель протиснуться мог бы только ребенок. Возможно, Арвид просто прошёл бы мимо, если бы не странный шум, который он уловил во время своего исследования. Замерев, он даже дыхание задержал, прислушиваясь — и чем дольше он делал это, тем больше убеждался, что слышит шум бегущей воды. Вероятно, это был подземный источник, питающий корни, с которым смешивались исчезающие в недрах пещер потоки воды из купальни и источника в их «камере» — Арвид вдруг осознал, что страшно вымотался. Ему очень хотелось пить, избавиться от горечи во рту и жгучего першения в горле и просто умыться…

Понимая весь идиотизм этой затеи, Арвид, тем не менее, упрямо схватился за решётку и начал её тихо раскачивать, но она лишь крошилась под его пальцами, однако на месте сидела крепко. Тогда он, поднявшись, изо всех сил навалился плечом — и она с оглушающим скрипом сдвинулась достаточно для того, чтобы он смог протиснуться в расширившийся проём.

Шум почему-то стал громче — скорее всего, Арвиду просто почудилось, но это подстегнуло его. Он встал на четвереньки и осторожно начал исследовать этот боковой коридор с другой стороны, что оказалось неожиданно просто, ибо, продвинувшись на десяток футов, он различил впереди непонятное бледно-голубое свечение. Чем дальше он полз, тем ярче оно становилось, и спустя какое-то время он смог различить, как в этом призрачном свете постепенно обрисовывается тянущийся к воде пологий спуск.

Решившись, Арвид медленно двинулся вниз — теперь уже сияние окутывало его со всех сторон, и, приглядевшись, он понял, что светится не сама порода, а какие-то крохотные существа или растения, буквально покрывающие живым ковром каждый выступ и забившиеся в каждую трещину.

Оглядевшись, он понял, что оказался в пещере — насколько высокой, он не мог разглядеть: холодного голубоватого света хватало лишь для того, чтобы увидеть то, что находилось на пару футов от стен. Но его было достаточно для того, чтобы понять, что площадка, на которой стоял Долиш, обрывалась почти отвесно, а всего в нескольких футах внизу бежал широкий тёмный поток.

Арвид постоял пару минут, потом сел, а затем и осторожно лёг на самый край, дотянувшись рукой до воды — и вздрогнул от неожиданности: та оказалась вовсе не привычной то ли тёплой, то ли лишённой температуры, а очень холодной.

Он сел и, поднеся руку к лицу, задумчиво лизнул пальцы — и ощутил на языке кровь. Кровь маленькой девочки, которую он бросил одну… Судорожно вздохнув, он опустил руки в воду и начал яростно их отмывать, а затем зачерпнул в горсть воды и тщательно прополоскал рот, избавляясь от металлического привкуса крови и горечи дыма. Не думать, сейчас — не думать об этом, потому что у него и так слишком мало сил! Он всё равно ничего сделать для Нисы не может — разве что…

Он зачерпнул ещё воды и, на сей раз, надолго задержал её во рту, а затем нехотя выплюнул. Её вкус был другим — определённо другим, не похожим ни на ту воду, которой их тут поили, ни на ту, что была в купальнях. А это значило, что…

Мысль была почти безумной. Конечно, это был риск, и даже почти наверняка самоубийство — но… Он вспомнил слова Причарда, сказанные во время одного из обсуждений их плана:

— А не получится — может, хотя бы сдохнем, как люди, а не проживём тут ещё сотню лет, пуская слюни под музыку, как последние идиоты, и неся этот проклятый свет другим.

Губы Арвида изогнулись в странной улыбке, и он, оглядевшись, сунул руки в карманы и достал оттуда старые потертые и чудом сохранившиеся у него «счастливые» перчатки, неизмеримо давно подаренные ему на свадьбу мистером Поттером. Надев их и убедившись, что они удобно сидят, он лёг на самый край — и соскользнул в воду.

Вода оказалась обжигающе ледяной. Он задохнулся — и успел схватиться рукой за скальный выступ. Задержался так на несколько секунд, понял, что привыкнуть к этому холоду не сумеет — и, оттолкнувшись, поплыл. Поток, впрочем, сам увлекал его за собой. Время от времени на его пути попадались то проросшие сквозь потолок корни, то сталактиты, о которые он вполне мог бы разбить голову в темноте, однако умудрялся уворачиваться от них почти чудом и, стараясь отталкиваться от стен защищёнными драконьей кожей руками, чтобы их миновать, а иногда хватаясь за свисающие особенно низко корни, чтобы отдышаться, он вновь позволял потоку себя нести. Вскоре потолок начал резко снижаться, пространство между потолком и поверхностью подземной реки становилось всё меньше и меньше — и, наконец, совершенно исчезло. Долиш задержал дыхание — и, нырнув, поплыл вперёд так быстро, как мог, впервые в жизни, наверное, благословляя своего отца за то, что тот когда-то научил его и плавать, и задерживать под водой дыхание. И всё-таки его не хватало — а поток так всё и занимал весь коридор целиком, не оставляя даже крохотного воздушного кармана. Удерживаться от того, чтобы вдохнуть, просто рефлекторно расправить лёгкие, становилось всё тяжелее…

Его закрутило и потащило сильней, а затем вдруг потолок, о который Арвид всё время задевал головой, исчез, и его лица коснулось что-то ещё более холодное, чем вода вокруг.

Снег.

Он судорожно вдохнул, жадно глотая мокрый воздух, наполненный огромными мокрыми хлопьями снега, задохнулся, закашлялся — и закричал, не сдержавшись. Он был свободен! Он выбрался. И даже не сразу понял, что вокруг — день. Серый, зимний — но день. Свет с непривычки казался удивительно ярким — и какое же счастье было видеть этот снег, голые деревья, высокие, скользкие берега реки, которая так и продолжала тащить Арвида за собой. Он погрёб к пологой отмели и выбрался — не сразу, с трудом, дрожа от холода и от невероятного возбуждения… и побежал вдоль реки, шлёпая по воде, чтобы не оставлять хотя бы видимых следов. Бег помогал хотя бы немного согреться — а надежда, надежда и чувство долга, готовые разорвать его грудь, давали силы, которых, на самом-то деле, было совсем немного.

Он вдруг увидел впереди мост — а значит, дорогу. Дорогу, которая выведет его к людям — не важно, к волшебникам или к магглам, главное — к людям. А там… там он доберётся до Дублина — если он всё ещё в Ирландии — и… Как доберётся, он пока что не думал: проблемы следует решать по мере их поступления, а сейчас главной проблемой было добраться хотя бы до какого-нибудь населённого пункта. Он побежал быстрее — и, остановившись под мостом, увязая в грязи и растирая заледеневшие руки, начал взбираться наверх. Пару раз он соскальзывал вниз, но наконец, хватаясь за опоры, выбрался в сугроб у начала моста.

Арвид встал, и обессиленно оперся на поржавевшие металлические перила. Направо или налево? Долиш огляделся. Дорога была покрыта ровным слоем снега — значит, ездят здесь редко. Куда же… Он развернулся и пошёл направо — в конце концов, чем стоять и терять время, лучше хотя бы куда-то двигаться.

И сам не знал, насколько оказался прав — потому что в ту сторону, что он выбрал, до ближайшего человеческого жилья было не больше мили, тогда как, сверни он налево, брести бы ему до Каррик-он-Шеннона миль пять, и кто знает, успел бы он преодолеть их до того, как за ним пустили погоню.

Арвид медленно шёл вдоль дороги, когда за спиной послышалась тарахтение, которое становилось всё ближе и ближе. Он оглянулся и увидел, что по заснеженной дороге движется маленький голубой трактор. Когда он почти поравнялся с Арвидом, водитель окрикнул его.

— Эй, приятель, случилось что? Нужна помощь?

Арвид растерялся, глядя на заросшего густой рыжей щетиной маггла, а тот внимательно его изучал в ответ, и его прищуренные глаза на мгновение задержались на порванной в клочья рубашке, перепачканной кровью, сочащейся из многочленных ссадин, оставшихся после путешествия сквозь поток.

— Авария? — понимающе спросил его маггл.

— Да, — Долиш постарался вежливую улыбку. — Мне бы добраться до ближайшего города.

— Англичанин? — уточнил фермер, и глаза его подозрительно сузились. — В наших краях и в такую погоду.

— Да, сэр. Хотя у нас погода не лучше, — попытался пошутить Арвид.

— Англичанин, говоришь… А вот машины твоей я на обочине по пути сюда не что-то не видел, — посерьезнев, заметил маггл.

Арвид напрягся, не зная, что делать, то ли бежать, то ли…

— Расслабься парень, копам не сдам, да и не потащатся они в такую даль в такую погоду. И перестань оглядываться — это тебя выдает, — неожиданно добродушно заявил маггл, хотя пристальное внимание в глубине его серо-зелёных глаз никуда не исчезло.

— Мне бы в Дублин попасть, — осторожно проговорил Арвид, понимая что, кажется, неприятностей ему не желают.

— Есть поезд через, — маггл посмотрел на часы, — четыре часа, — Арвид едва удержал радостный вскрик, но сдержался, улыбнулся ещё раз и спросил:

— Вы не могли бы подвезти меня до вокзала?

Тот приглушенно расхохотался:

— На вокзал, в таком виде? Тебе место либо в камере, либо в больнице, тебя первый же патруль заберет. Залезай, у меня недалеко ферма, а там дальше решишь, как быть.

— Спасибо вам, сэр, — согласился Арвид, ощущая, как стучат зубы от холода. — Огромное вам спасибо.

— Да не с той стороны… обойди, — досадливо сказал фермер. А когда Долиш, наконец, забрался в кабину, вынул из широкого внутреннего кармана своей коричневой куртки фляжку и протянул ему: — Хлебни. А то воспаление лёгких схватишь.

Арвид хлебнул — и закашлялся: виски в напитке было явно больше, чем кофе.

— Ты пей, пей, не стесняйся, — сказал фермер, переключая в тракторе передачу. — Холодрыга такая, что даже собака яйца отморозить рискует — а ты ещё и тощий… словно тебя держали в карцере на одной воде.

— Да нет, — улыбнулся Долиш, делая ещё один глоток и невольно вспоминая при этом Скабиора. — От природы такой. Я зато жилистый.

— Жилистый, — хмыкнул фермер. — Сам таким жилистым был лет пять… Ладно, заедем ко мне — поешь, согреешься, переоденешься… и поедем.