Обратная сторона луны (джен)

Какое-то время Джону приходилось двигаться вперед, ориентируясь лишь на грубую кладку под пальцами: в коридоре было темно, но зажечь свет означало выдать себя с головой, и то, что он не мог ничего слышать, отнюдь не облегчало задачи ни ему, ни его отделению. Оставалось ориентироваться лишь на ощупь да на слабые дуновения холодного и влажного воздуха. Джон ощущал, как прямо за ним в темноте двигался Уоллес — когда Джон впервые увидел его после выпуска из Академии лет шесть назад, он решил, что тот для шотландца слишком серьёзен и сдержан — а спину Уоллеса прикрывал Рыжий Фил, которому при его росте потолок явно должен был доставлять неприятности.

А где-то позади них замыкала строй Турпин и еще трое её коллег. Двое невыразимцев из группы сопровождения — худощавый иссиня-чёрный мужчина лет сорока и шатенка неопределённого возраста, чьих имен Джон не знал — остались в водном чертоге, защищать точку эвакуации и постараться наладить связь с внешним миром, которой пока вполне предсказуемо не было. Сквозные зеркала молчали, а Патронус, хоть и скрывался в потоке, но узнать, достиг ли он адресата, никакой возможности не было. Впрочем, Джон догадывался, что у невыразимцев в критической ситуации всё же найдутся средства дать о себе знать коллегам с другой стороны. С другой стороны, приятной новостью было то, что внутри каменного холма зеркала работали стабильно.

В коридоре, наконец-то, стало просторнее и светлей, и Джон начал хорошо различать ползущие по стенам корни и густой слой пыли, покрывавший каменный пол — в какой-то момент ему даже почудилось, что он увидел отпечатки ботинок сына. Свисавшие с потолка корешки были тоненькими и нежными, и когда они изредка касались его лица, почему-то ассоциировались, прежде всего, с паутиной.

Группы Кута и Финнигана осторожно двигались впереди, и света было уже достаточно, чтобы Джон мог различить темную косу аврора Стоун на фоне драконьей кожи её куртки.

А перед Финниганом и его ирландцами уверенно и спокойно, подняв палочки, двигались те двое невыразимцев. С холодными, как у рыбы глазами — Визерс, и белобрысый — Сайкс. Как и остальным, Джону они представлены не были, и только многолетний опыт и наработанная годами внимательность позволили Долишу выяснить имена своих спутников из их кратких разговоров с Турпин и между собой.

Воздух перед ними дрожал, словно над асфальтом в жару, и порой словно сгущался до твёрдого состояния. Долиш вспомнил, наконец, что однажды уже имел дело с подобными чарами: лет семь или восемь назад, ещё когда Аврорат возглавлял Робардс, Джону довелось участвовать в крупной операции по поимке пары возомнивших себя творцами уродов, баловавшихся разведением жутких химер, жадных до человечины, в старых угольных шахтах в Уэссексе. Твари двигались абсолютно незаметно и тихо, но когда настигали добычу, издавали пронзительный охотничий визг, так что заглушающие помогли им тогда сохранить слух, а «Марево тишины» — конечности. Эти чары позволяли сделать звук ощутимым и видимым, и, чем ближе располагался источник, тем сильней становилось рябь, а воздух в соответствующем направлении сгущался.

Наверное, самих их, крадущихся по коридору, сейчас окружало множество звуков, таких, как текущие в недрах холма потоки воды и скрип корней, однако «Марево», в целом оставалось спокойным, а значит, людей впереди не было.

Первым пунктом назначения группы была «общая камера». Маршрут они спланировали заранее, стараясь избегать тех коридоров, где их могли ждать, однако карта, которую невыразимцы смогли построить, покопавшись в памяти Арвида, зияла белыми пятнами. Хотя сейчас наверху штурм должен был быть в самом разгаре, никто из них не мог исключать, что за любым поворотом они могут наткнуться на защитников школы, и действовать придётся по одному из пессимистичных сценариев.

Когда они покинули коридор, приведший Арвида к воде, свернув в один из боковых «рукавов», стало совсем светло, настолько, насколько вообще может быть светло в коридоре, проходящем сквозь недра холма и освещаемом скупым мерцанием туманной дымки под потолком. Да и сам потолок здесь был выше и позволял выпрямиться и встать в полный рост даже Филу. Корни, встречавшиеся им время от времени, прораставшие сквозь него и уходящие в стены, были куда грубее и толще, а сверху покрыты корой. Где-то они, вероятно, изначально перегораживали коридор, однако, подчиняясь воле хозяев, теперь разошлись в стороны, причудливо изгибаясь, и прижались к стенам, так, чтобы не мешать идущим по коридору, однако споткнуться о них, если не смотреть под ноги, ничего не стоило. Воздух здесь был куда суше, а само место производило впечатление вполне жилое, а местами даже уютное, если так вообще можно выразиться в отношении древних пещер.

Когда они достигли тех помещений, которые Арвид называл классами, Джону стало не по себе: сквозь переплетение корней, служивших решётками, он увидел ряды пустых сейчас парт, в скудном освещении показавшихся ему мертвыми и зловещими.

Миновав ещё два коридора и так никого и не встретив, они, наконец, достигли своей первой цели: за поворотом должен был оказаться ещё один коридор, упиравшийся в левый вход «общей камеры».

Финниган и его ирландцы двинулись первыми, а затем по цепочке к Джону пришёл сигнал о том, что охраны на входе нет. Они рассредоточились по коридору — так, чтобы обезопасить подходы. А группа Кута и двое невыразимцев двинулись по одному из боковых коридоров дальше, чтобы зайти с другой стороны и проверить, нет ли охраны и у других входов.

Когда через несколько долгих минут Финниган спрятал сквозное зеркало и знаком показал, что всё чисто, невыразимцы, сопровождавшие Турпин, убедившись, что за переплетением преграждающих вход корней есть кто-то живой, принялись тщательно осматривать вход.

Они сняли сигнальные чары, а затем, повозившись и, видимо, испробовав не одно заклинание, смогли заставить корни втянуться в стены и отползти в стороны, хотя, судя по мрачному и нетерпеливому выражению лица Финнигана, он бы предпочёл спалить их дотла, и Джон был с ним сейчас в этом вполне солидарен.

Турпин первой вошла в пещеру, а затем дала знак остальным.

Оставив в коридоре Рыжего Фила и Уоллеса в компании одной из невыразимцев — темнокожей женщины лет тридцати — он поспешил в общую камеру вслед за Финниганом. Кут уже был внутри, попав в неё через другой вход.

Турпин, быстро обследовав пещеру и переглянувшись с сосредоточенным Визерсом, дала знак, разрешая некоторым временно вытащить из ушей воск и снять заглушающие. И Джон не удержался от мысли, что она сделала это, скорее, следуя за ситуацией, вместо того, чтобы настаивать на четком следовании процедуре, ибо слишком очевидно было, что авроры в любом случае захотят убедиться, что их найденные товарищи в состоянии ответить или хотя бы понять, что за ними пришли свои и, наконец, вытащат их отсюда. Тем более что в камере обнаружилось всего трое узников, и дальнейшие действия группы зависели от того, что им известно о судьбе остальных, хотя и с этим могли возникнуть проблемы.

О'Нил в потрёпанной, рваной мантии сидела на корточках у стены и, крепко обхватив себя за плечи руками, раскачивалась взад и вперёд, тихо и сбивчиво напевая себе под нос какую-то детскую песенку.

Джону потребовалось несколько минут, чтобы её узнать и непроизвольно вздрогнуть — перед его глазами встал пятилетний Арвид, сидящий с куском пирога в руках на ветке старой раскидистой яблони и напевающий:

— Много, много птичек

Запекли в пирог:

Семьдесят синичек,

Сорок семь сорок…

Он отогнал воспоминание и вновь посмотрел на девушку, ощущая в груди какое-то безнадёжное тоскливое чувство — он уже видел нечто подобное, и тогда на её месте была Алиса Лонгботтом.

Длинные волосы Рионы О'Нил были сейчас все в земле, и земля была на лице, на бледных до синевы руках и рукавах, разодранных практически в клочья.

Первым к ней подошёл Финниган, на побелевшем лице которого застыло пугающее и мучительное выражение — но едва он попытался коснуться её плеча, О'Нил громко и пронзительно вскрикнув, шарахнулась от него в сторону, упала на землю и как-то по-звериному, боком, отползла на несколько футов, жалобно плача и скаля зубы. Финниган замер, а затем, медленно отойдя в сторону, остановился там, не сводя взгляда с хнычущей и вновь начавшей бормотать что-то Рионы. Джон не хотел бы сейчас встретиться с ним глазами, полагая, что взгляд василиска оказался бы менее смертоносным — наверное, таким же, как мог быть у него самого, если бы на месте О'Нил был сейчас Арвид.

И вдруг откуда-то сбоку раздалось тихое:

— Н-не надо.

Джон вздрогнул, обернулся и застыл, увидев распятую на стене в нескольких футах от пола Фоссет, которую обвивали гибкие корни, крепко удерживая её на весу. Её вид мог бы, наверное, показаться в другой ситуации даже забавным — казалось, что она стала жертвой неудачной трансфигурации или напутала с оборотным: вместо части волос у неё были жёсткие пёстрые перья, и они же местами топорщились из-под треснувшей кожи. Особенно много было их на руках, раскинутых сейчас, словно крылья — и весь её облик навевал странную ассоциацию с распростёртой на доске для метания ножей большой худой птицей.

А вот взгляд у неё был вполне осмысленным, и говорила она, хотя и с трудом, однако вполне членораздельно:

— Она… боится. Других. Всех. Кроме меня.

— Сандра, — пробормотал Кут, первым кинувшись к ней и уже собравшись рубить проклятые корни — однако был остановлен удержавшим его за плечо Сайксом. К ним присоединились остальные невыразимцы и спустя долгие пару минут корни, наконец, выпустили свою жертву и она оказалась у Кута в руках. Осторожно подхватив Фоссет во время падения, он стоял посреди пещеры, держа её, будто невесту или возлюбленную, покуда Турпин очень мягко не попросила его опуститься с ней на пол — и тут же присела рядом, начав водить своей палочкой сначала вокруг её головы.

— Я в порядке, — прохрипела Фоссет, словно что-то мешало ей говорить. — Но идти вряд ли смогу. Он… он, получается, выбрался, — она торжествующе улыбнулась.

— Выбрался, — кивнул Кут, сидя на корточках рядом с ней и осторожно сжимая её покрытые перьями руки. — И теперь мы все здесь. Скоро всё кончится. Я обещаю.

— Усыпите её, — Фоссет кивнула в сторону раскачивающейся из стороны в сторону Рионы О'Нил. — По-другому она… не дастся. И Джим… там, — она показала куда-то в другую сторону от двери. — Кажется, закопчённый…

— Нашли уже, — подал голос Финниган и успокаивающе добавил: — Живой.

Джон, сглотнув, обернулся и, понимая, что должен поторопить всех и прервать, безусловно, трогательную, но ненужную сейчас сцену, открыл было рот — но услышал тихий вопрос Фоссет:

— Грэм… Причард. Вы… нашли его?

— Нет, — ответил Джон, подходя к ней. — Пока мы нашли только вас. Знаешь что с остальными? Маллиган и Саджад? — Фоссет отрицательно покачала головой, стараясь не смотреть Джону в глаза. Тот, словно бы не заметив, продолжил: — Вас эвакуируют в безопасное место — и мы продолжим поиски.

— Найдите их, — умоляюще попросила она, и Джон увидел слёзы в её глазах. — Особенно Грэма… Они… должны были сделать с ним… что-то страшное. Найдите его!

— Найдём, — пообещал Джон — и, тронув за плечо Кута, тихо проговорил, старательно игнорируя вставший в горле комок: — Время.

— Они знают, знают… что он это всё… устроил, — настойчиво произнесла Фоссет срываясь на хриплый шепот. — Знают.

Кут вдруг, спохватившись, наколдовал стакан и, наполнив прохладной водой, поднёс к её губам. Она пила быстро и жадно — но было похоже, что это простое действие истощило её, и, отпив половину, она устало уронила голову на плечо Кута и обессиленно прикрыла глаза.

Джон, наконец, нашёл в себе силы оторвать от неё взгляд и отойти в сторону — туда, где невыразимцы под присмотром Финнигана уже освободили от корней лежащего на полу Пикса: обгоревший, закопчённый, он трудно, хрипло дышал и едва ли понимал, что происходит. Привести его в чувство ни Шимусу, ни даже Турпин не удалось, и они, оставив свои попытки и влив в него пару зелий, признали Джима готовым к перемещению.

Аппарировать с ними в таком состоянии было нельзя, поэтому к точке эвакуации пленников, мерно плывущих по воздуху, отправилась сопровождать группа Кута вместе с темнокожей сотрудницей Отдела тайн. Сигнальные чары, наложенные на коридоры, которыми они шли, пока не сработали, и, значит, обратный путь был безопасен.

Пока Кут и Финниган выбирали точку для рандеву после того, как пленники окажутся в водном чертоге, Джон рассматривал это странное место, в котором, он знал, его сын провёл полтора года — и выжил, при этом даже, кажется, сохранил и разум, и волю… а сейчас Джон сам стоял здесь и не мог не думать о том, насколько его надежды на самом деле соответствуют жестокой действительности, или однажды последствия тех ужасов, что Арвид пережил здесь, всё же дадут о себе знать, и тогда…

Что «и тогда», он додумывать себе запретил — тем более, что пещера частично уже опустела, и им всем пора была двигаться дальше. Где искать остальных заложников, они понятия не имели, и предполагали переключиться на одну из следующих задач, пока им не удастся захватить пленника и узнать больше. Также, по расчётному времени, уже должна была начаться атака с воздуха на террасу, и ребятам могла понадобиться поддержка.

Они двинулись дальше, внимательно осматривая все попадавшиеся им по пути помещения, но нигде так больше и не нашли и не встретили никого, а двое невыразимцев ушли так далеко вперёд, что Джон потерял их из вида, однако знал, что Финниган должен был поддерживать с ними визуальный контакт.

Коридор постепенно поднимался вверх и, свернув в очередной раз, Джон заметил на потолке и стенах следы копоти — это означало, что они на верном пути и скоро достигнут пещер, где работали пленники. Им попалось первое световое окно в одной из крупных пещер, а затем они неожиданно словно прошли сквозь невидимую преграду, внезапно оказавшись в удушливом резком дыму. Среагировал Джон слишком поздно для того, чтобы в наколдованный головной пузырь дым не попал хотя бы частично, но успел дать знак если не своей группе, то по крайне мере Турпин, идущей в тишине позади них. Дышать сразу же стало тяжело, защипало в носу и запершило в горле, а глаза жгло так, словно бы в них плеснули чем-нибудь едким. Кто-то впереди зажёг Люмос, давая товарищам ориентир, но и его видно было паршиво — и в этот момент ожило сквозное зеркало Джона.

Изображение в нем было размытым, и Долиш вытащил одну восковую пробку из уха, чтобы хоть так понять, что произошло.

Голос с той стороны принадлежал Куту и там, где он был, явно шёл бой.

Слово разобрать тоже не удалось, а единственная чёткая фраза заставила Долиша напряженно сжать зеркальце:

— Бэддок… — разобрал Джон, — превосходящие силы… отступа… — а затем зеркало пошло рябью.