Обратная сторона луны (джен)

Ветер нещадно трепал волосы Малькольма Бэддока, а его пальцы, несмотря на перчатки и согревающие заклятья, начинало покалывать и сводить, но причиной этого был вовсе не холод ночного неба — летать в любую погоду он привык еще со времён Хогвартса, иногда даже не просыпаясь, если верить их бывшему факультетскому капитану.

Нет, дело было вовсе не в этом. Дело было в тех людях, кто скользил за его спиной в воздушных потоках, выдерживая построение, и в тех, кого сейчас не было рядом.

Он бы многое отдал, чтобы войти в штурмовой отряд, которому предстояло пройти под водой и очутиться в самом сердце вражеской крепости. Но даже озвучивать это пожелание не имело ровным счетом ни малейшего смысла: группу набирали из лучших авроров — из тех, у кого за плечами не одна серьёзная операция и кто успел сработаться со своими. Малькольму тоже было, чем в этом плане похвастаться, но всё же аврором он не был, да и никогда не хотел быть — слишком много это в свое время накладывало обязательств. Однако его карьерой в Департаменте Магического Правопорядка могли гордиться шесть поколений Бэддоков, развешанных в бронзовых рамах по дому родителей, и свою черную форму он носил с гордостью.

Наверное, когда-то давно подобное положение дел могло бы показаться ему несправедливым, однако он достаточно повзрослел, чтобы понимать, где именно он сможет принести пользу.

Он и его люди.

Малькольм Бэддок по праву считал себя одним из лучших командиров ударного подразделения ДМП за последние лет сорок, и потратил много времени, чтобы дотянуть по подготовке своих бойцов до снобов из Аврората, и теперь они были готовы им доказать, что ничем не уступают.

О том, живы ли до сих пор пленники и, в частности, Причард, он думать себе запретил — и только твердил про себя: «Грэм, самовлюблённая ты скотина, держись!» — также запретил себе представлять, как будет смотреть в глаза мистеру и миссис Причард, если тот в последний момент погибнет. Не говоря уж о том, как ему после этого всю оставшуюся дракклову жизнь глядеть в зеркало на своё собственное отражение.

Однако заслуженное признание в какой-то степени он всё-таки получил — от Томаса — вместе с приказом возглавить «летучий отряд» для атаки с воздуха на террасу, а так же отобрать надежных людей в штурмовую группу, которую поведет Поттер.

Своих ударников Бэддок знал хорошо и достаточно быстро сформировал обе группы, отдельно учитывая то, как кто держится на метле. Затем они вместе с Оверклиффом в мельчайших деталях проработали план предстоящего штурма — но всё равно не сумели просчитать того, с чем столкнулись.

Они летели достаточно высоко по широкой дуге на север, и дезилюминационные чары вкупе с серыми предрассветными сумерками прекрасно скрывали их силуэты, которые в противном случае были бы превосходно видны на фоне быстро светлевшего неба, и служили бы превосходной мишенью.

Им удалось выйти на намеченную для начала атаки позицию, и, когда вся группа зависла в боевом построении, Бэддок ещё раз изучил в полевой омнинокль цель. На террасе и ближайших склонах никого не было, а из входа, ведущего вглубь, не проглядывало даже отблеска света — на первый взгляд, их действительно вряд ли ждали, но это только на первый взгляд…

А затем сквозное зеркало завибрировало, и это значило, что начался штурм.

Малькольм погладил натёртую воском рукоять Бетти — так лет пять назад Причард прозвал винтажный «Нимбус 2000», с которым его друг возился, перебирая и поправляя прутья, полируя рукоять и ножной упор, непозволительно много времени. В отместку Бэддок окрести «Серебряную стрелу» самого Причарда «Милашкой Асторией» и посоветовал покрепче её оседлать, за что был заслуженно бит… а ведь и ей ему придётся смотреть в глаза — не метле, конечно, а самой миссис Малфой. Он помотал головой, отгоняя неуместные мысли, и, посмотрев на своих людей, отдал приказ о об атаке — три боевых тройки лучших ударников Департамента сорвались с места и, заложив крутой вираж, начали заходить на цель.

Ветер свистел в ушах, складываясь в какую-то причудливую мелодию, а затем её перекрыл приветственный гул слизеринской трибуны, и Малькольм увидел внизу поле для квиддича. Как всегда он чуть повернул голову вправо и обнаружил привычно летящего рядом с ним Грэхема Причарда — хищного, улыбающегося и довольного. Ветер трепал его алую мантию, и Малькольм сощурился, пытаясь понять, что с его формой не так, и довольно быстро сообразил, что у него на груди красуется символика Аврората. Так странно… при чём здесь Аврорат? Они собирались, конечно же, вступить в силы магического правопорядка по окончании школы — но сейчас-то… да капитан же ему башку оторвёт за подобное самоуправство — слизеринский загонщик в гриффиндорских цветах!

Шум внизу вдруг стал громче и резче, и всё меньше и меньше напоминал собственно шум стадиона — скорее, теперь это был какой-то монотонный гул, вызывавший в Бэддоке смутное чувство тревоги. Он крепче вцепился в ручку метлы, а потом вдруг осознал, что в его руках нет биты. А значит, всё вокруг никак не может быть настоящей игрой. Реальность словно ударила его под дых, и он едва удержался, не сорвавшись в пике.

А потом он услышал, как вдалеке, там, где сейчас должен был кипеть бой, что-то протяжно выло, скрипело и плакало, и от этого звука по его спине пробежали мурашки. Он отчаянно выругался, и хогвартское поле для квиддича сменилось каменистым ландшафтом холма, и до самой террасы оставалось всего ярдов сорок, когда они на всей скорости влипли в сгустившийся воздух, словно в холодную патоку. Глупо было надеяться, что здесь не будет надёжной защиты или сигнальных чар, но они планировали обнаружить их раньше… И теперь было только вопросом времени, когда на террасе объявятся обитатели Билле Мёдба и перебьют их, как сниджетов, запутавшихся в силках…

Ну, уж нет — так просто их не возьмут! В конце концов, не просто же так в отряде, помимо бойцов ДМП, аж целых двое невыразимцев — должен же быть толк и от них!

Бэддок дернул плечом и обернулся, оглядывая свой небольшой отряд — невыразимцы, которым он в приказном порядке выделил позиции в арьергарде, выглядели немного сконфуженно и смотрели на него с осуждением. Старшая — суровая немолодая женщина с неряшливыми короткими жирными волосами, зализанными назад, махнула ему рукой, настойчиво веля не дергаться лишний раз. Он подчинился — и теперь пристально разглядывал заснеженные холмы под собой, а впереди — пока ещё пустую каменистую террасу, которую они должны были занять, и на которой вот-вот должны были объявиться защитники.

Он прокричал, старательно скрывая своё раздражённое нетерпение:

— Сколько вам нужно времени, чтобы снять эту защиту? Мы не можем здесь слишком долго висеть.

— Мы работаем, — прокричала в ответ она. — Вы поймете, когда будет готово.

Бэддок поудобнее устроился на метле, готовясь к тому, что придётся рвануться с места — он физически ощущал, как время, словно песок, утекает сквозь пальцы, нервно запустив их в свои растрепавшиеся от ветра волосы, и бессознательно коснулся указательным пальцем старинной, принадлежащей не одному поколению их семьи серёжки, вырезанной из непрозрачного зелёного камня рыбки, оправленной в простое железо. Нетерпеливо её теребя, он смотрел, как немолодая женщина и совсем юный парнишка, выступавший с докладом на совещании, с палочками в руках начали медленно двигаться, вырываясь из удерживающих их чар — а потом над холмом вдруг словно вспыхнул тонкий золотой купол и взорвался огнём рядом с ними, осыпая их искрами, от которых никто не успел прикрыться. И воздух вдруг снова перестал казаться густым, а метла под ним нетерпеливо дернулась. Невыразимцы, махнув отряду руками в направлении террасы, начали быстро снижаться, и Бэддок, отдавая приказ восстановить порядок, успел увидеть, как, долетев до террасы, они почти скатились на край площадки, и женщина тяжело прислонилась спиной к скале рядом с ползущими по стене корнями, а парень просто сидел, вытянув ноги, похоже, частично потеряв ориентацию, но все же пытался снять еще какие-то чары.

Что ж, значит, это не все сюрпризы, которые их ждут впереди, решил Бэддок — и направил свою метлу вниз, к заветной террасе.

Они знали, что за ней находится комната, из которой можно попасть в коридор — но не ожидали, что поприветствовать их придёт столько народу, и окажет настолько яростное сопротивление. Бой вышел тяжёлым: нападающие пытались пробиться с террасы в комнату, а защитники — эту комнату пересечь и сбросить врагов вниз на острые камни.

И шквал заклинаний буквально за пару минут превратил всю мебель в комнате в груду обломков. Сложности добавляло то, что и выход из коридора, и ведущая на террасу арка были достаточно узкими и оставляли возможность одновременно сражаться, не задевая друг друга локтями, не более, чем двоим. Однако такая ситуация имела и плюсы: несмотря на ожесточённость, с которой шёл бой, Бэддок был уверен лишь в трёх смертях, хотя с обеих сторон уже было много раненых. Одна из смертей, к несчастью, касалась члена его отряда — товарищи оттащили его на террасу и уложили с краю, тут же вернувшись назад. А сам Бэддок проклинал невыразимцев с их запретом на разрушительные заклятья: как просто было бы, приказав отойти назад, швырнуть через всю комнату хорошее такое Конфринго и обрушить потолок на головы этих защитничков, но, конечно же, он понимал, что тогда коридор окажется завален обломками и они сами не смогут пройти, и потому продолжал просто ругать невыразимцев, стараясь придумать, как переломить ситуацию.

В ход пошла даже трансфигурация, в которой Бэддок был когда-то одним из лучших на курсе. Пока двое его бойцов выставляли щиты и поливали врагов заклинаниями, он, заняв позицию за их спиной, анимировал разбитые стулья и стол и отправил их в лобовую атаку на оказавшихся неготовыми к подобному защитников Билле Мёдба, а его ребята постарались прорваться, используя ожившую мебель, как живой щит.

И когда стулья, хромая и нелепо подпрыгивая, с угрожающим скрипом двинулись на врага, когда стол, наспех восстановленный Бэддоком с помощью простейшего Репаро и напоминающий какое-то неизвестное безголовое существо, пошёл вслед за ними, переступая своими почему-то сгибающимися назад ножками, словно нелепый гигантский кузнечик, группа Бэддока смогла отбить ровно полкомнаты, но так и не сумела вырваться в коридор, зато оказалась на открытом пространстве, и с террасы смогли подтянуться оставшиеся.

Помощь пришла неожиданно, и растерянные защитники Билле Мёдба даже не поняли, кто же на них напал: налетевшие с тыла Кут и сопровождавшие его дамы помогли завершить бой за пару минут.

Уже после Бэддок узнал, что их появление вовсе не было чудом, а стало результатом деятельности сопровождавших отряд невыразимцев, которые, слегка отдышавшись и немного придя в себя, первым делом отправили по каким-то своим каналам сообщение коллегам в Водный чертог. И прибывший в это же время с освобожденными пленниками Кут вместо того, чтобы вернуться к Финнигану, отправился на помощь товарищам.

Когда бой был окончен, пока одни его люди занимали позиции в коридоре, другие были заняты пленными, а невыразимцы бегло осматривали раненых, очистив часть комнаты от обломков, первым, что спросил Бэддок у Кута, закончив отдавать приказания, было:

— Нашли? Вы нашли их?

Но Кут в ответ только нахмурился и помотал головой — а потом, махнув рукой, вынул из ушей что-то и, показав Бэддоку маленькие жёлтые шарики, пояснил:

— Воск.

— Вы нашли их? — возбуждённо повторил Бэддок. — Заложников?

— Фоссет, Пикса и О'Нил, — сказал Кут. — Все трое живы. Больше пока никого. Но мы…

— Тогда я сам его отыщу! — перебил его Бэддок — и пояснил, спохватившись: — Причарда. И остальных тоже.

— Вместе отыщем, — Кут хлопнул его по плечу, — мы хотя бы здесь уже как-то ориентируемся.

— Тогда вам понадобится это, — вдруг подала голос та самая сотрудница Отдела тайн с сальными волосами, оторвавшись от раненых. Она порылась во внутреннем кармане своей серой мантии и протянула Малькольму небольшую коробочку с ароматным воском. — Но сперва сообщите в штаб — и это можно сделать только снаружи.

— Я пока постараюсь связаться с нашими, — кивнул Кут и, отойдя в угол, достал сквозное зеркало.

Бэддок вышел на залитую утренним солнцем террасу и тоже достал свое, стараясь не смотреть на мертвое тело, прикрытое мантией.

Пока он кратко рапортовал Оверклиффу о ситуации, краем глаза он заметил движение, и повернувшись, увидел, как те самые, словно выползшие погреться на солнышке корни начали медленно шевелиться, словно клубок толстых коричневых змей — стена пошла мелкими трещинами и, он, не раздумывая, рубанул по ним режущим и поспешил внутрь.