Обратная сторона луны (джен)

А покуда Скабиор разгребал больничный архив и позволял МакДугалу себя изучать, тем, кто организовал ему эту трудовую повинность, приходилось не так уж просто.

Через два дня после перевода Скабиора на работы в Мунго, пятничным вечером Гарри отыскала сова от Тедди Люпина. Он развернул письмо — и, прочитав, прикрыл на секунду глаза. Всё-таки надо было ему самому прийти и поговорить. Она не могла же не узнать. И узнала, конечно. А он не подумал даже, как это будет: открыть утром в среду «Пророк» — и обнаружить там… нечто насколько шокирующее. Надо было предупредить её хотя бы письмом… А вообще, по-хорошему, не малодушничать, а прийти самому. Было бы сейчас не так стыдно.

Он собрался, закрыл кабинет, сказал секретарю, что уже не вернётся, если не случится чего-то экстраординарного — и отправился в дом Андромеды Блэк.

Тедди (с невнятно-серыми от волнения волосами и бледным серьёзным лицом, сейчас он был невероятно похож на своего отца, такого, каким Гарри запомнил его в их последнюю встречу) встретил его у порога, сказал очень встревоженно, что бабушка почти не ест третий день и столько же не выходит из своей спальни — и, проводив его до её двери, остался ждать в коридоре.

А Гарри вошёл — без стука, потому что не хотел услышать отказ на просьбу войти.

Андромеда сидела в кресле у окна — полностью одетая и причёсанная — и держала на коленях тот самый номер «Пророка». А ещё колдографию — Гарри не видел, кто был запечатлён на ней, но этого ему, в общем-то, и не требовалось, чтобы понять.

— Мне нужно было предупредить, — сказал он, тихо заходя в комнату и закрывая за собой дверь.

— Нужно, — откликнулась она, медленно оборачиваясь к нему. В её густых и тяжёлых волосах, собранных в строгую простую причёску, было много седины, и от этого казалось, что они словно подёрнуты инеем — или покрыты прозрачной белой вуалью.

— Я… Я бы соврал, если б сказал, что не думал об этом, — честно признал он, подходя к ней. Она без улыбки взяла его за руку и сжала.

— Сядь, — сказала она, взмахом палочки придвигая ему низкий табурет. — И расскажи мне теперь.

Он сел — совсем рядом, у её ног, так, как это было заведено у них ещё с тех времён, когда Тедди был совсем маленьким, и Гарри, словно заступая на боевое дежурство, приходил проведать его практически каждое воскресенье. Он до сих пор не мог точно сказать, стремился ли тогда оградить крестника от повышенного внимания или сам искал спасения и защиты в тишине этого дома.

— Я не мог посадить его, — помолчав, сказал Гарри. — Я не могу заведомо обречь человека на смерть — не в бою, не защищая кого-то, а просто взять и хладнокровно убить, да ещё и не своими руками. Он оборотень. Для него Азкабан — это смерть.

— Я видела, как умирал Тед, — медленно заговорила Андромеда. — Я видела воспоминания мистера Томаса. И помню его — стоящего в отдалении рядом с этим зверем Грейбеком и со скучающим видом наблюдающего за тем, как убивали моего мужа и его спутников. Я помню это лицо — и не забуду до самой смерти.

— Я тоже видел эти воспоминания, — измученно проговорил Гарри, поднимая голову и глядя в её уставшее, немолодое уже лицо. — Сам он участия в бойне не принимал, а приказ исходил от Грейбека. Других свидетелей у нас нет. Он был амнистирован и осудить его больше не за что. Я аврор, — добавил он совсем тихо. — Я не могу по-другому.

— Знаю, — кивнула она, внимательно на него глядя. — Но я — не аврор. И я могу только так.

Они замолчали.

— Расскажи мне, — наконец, сказала она чуть мягче.

— Что? — тихо спросил Гарри.

— Что тебя мучает. Говори, — она опустила колдографию себе на колени изображением вниз. — Я понимаю тебя и не держу обиды… Мне просто больно. Рассказывай, — она протянула руку и положила ладонь ему на голову, опуская ту к себе на колени.

— Я был на Диагон-элле позавчера, — заговорил он, наконец. — И там…

— Я тоже была, — сказала она со странной усмешкой. — И видела. Ты перевёл его в другое место, верно?

— Ты была там? — он вскинул голову и посмотрел ей в глаза — Андромеда не отвела взгляда и кивнула:

— Была, конечно. Хотела увидеть… его. А увидела, — неприятная усмешка искривила её губы, и на миг она стала невероятно похожа на свою давно уже канувшую в небытие старшую сестру, — толпу. И, в общем, ничем не примечательного человека. Оборотня, — подчёркнуто поправила себя Андромеда.

— Я представить не мог подобной реакции, — с тоской и досадой сказал Гарри. — Шестнадцать же лет прошло… Мне казалось, что если уж я смог простить — да и не только его, а ведь это же он поймал нас тогда с Герми и Роном — то другие…

— Ты никогда не был на них похож, в противном случае эта война закончилась бы иначе, — слегка улыбнулась она, погладив его по волосам. — Я не осуждаю тебя — я знаю, что ты не мог по-другому. И, если подумать, то прав именно ты, а не я. Нельзя убивать из мести за то, что давно уже прощено или забыто. И хотя я сама никогда не смогу простить — ты всё правильно сделал, — она снова провела ладонью по его волосам, задержав руку у него на макушке. — Но ты должен был предупредить меня. А теперь иди — и успокой Тедди. Это ведь он тебя вызвал?

— Он волнуется…

— Я понимаю. Но не могу пока его видеть. Ступай, — повелительно сказала она. — Иди, Гарри. Дай мне поплакать о них.

Он поднялся и вышел, провожаемый её долгим усталым взглядом.

* * *

А парой дней раньше, в ту же пресловутую среду, не самым ранним утром в Дублине, Дин Томас, явившийся на своё рабочее место и решивший, по обыкновению, начать день с чтения «Пророка» и чашки кофе, с удовольствием сделал большой глоток, развернул свёрнутую в трубку газету… и опрокинул на себя кофе, облив мантию, но даже не обратив на это внимания. Потому что с первой страницы на него смотрел человек, чей взгляд он уже видел однажды — очень похожий взгляд: хищный и пристальный — и Дин до сих пор не до конца понимал, как же тогда сумел выбраться и остаться в живых.

И вот теперь…

Непривычно подрагивающими руками он расправил газету и прочёл статью за пару тревожных ударов сердца: текста там было не так и много, хотя даже в эту малость Скитер умудрилась уместить всю нужную информацию. Швырнул газету на стол, встал — и с размаха впечатал кулак точнёхонько в фотографию, от чего стол (тяжёлый дубовый стол, который за свою службу здесь чего только не навидался) застонал жалобно и чуть ли не зашатался: силы Томасу, что физической, что магической, было не занимать. Потом несколько раз глубоко вдохнул, убрал с мантии мокрое пятно — и направился прямиком в министерство.

Не к Гестии, разумеется, ибо это был не тот случай, когда стоило жаловаться.

К Гермионе.

Дин прошёл по длинному коридору, пересёк странный многоугольной формы холл и прошёл прямо к одному из каминов в дальнем его конце, зачерпнул горсть пороха из стоящей рядом на высокой подставке чаши и, шагнув в полыхнувшее зеленью пламя, вышел прямо в Атриуме Министерства. Чеканя шаг, проследовал к лифтам и спустился на минус второй этаж, туда где располагался Департамент Правопорядка…

— Ну, поздравляю, — проговорил он с порога, без стука распахивая дверь в кабинет Гермионы Уизли и застав её почему-то на четвереньках у открытого шкафа с папками.

— Дин, — она обернулась через плечо — и улыбнулась было, однако улыбка словно замёрзла у неё на лице, и она развернулась и села на пол, почему-то потерев себе шею. — Ох, Дин, — вздохнула она.

Вообще, увидев его сейчас, она в первый момент ощутила себя известной героиней Шекспира (она знала, конечно, что под маврами Шекспир имел в виду вовсе не негров, а вовсе даже арабов, но в данный момент это не казалось ей хоть сколько-нибудь существенным) — и даже за шею инстинктивно схватилась, потому что когда к тебе в кабинет с утра с таким выражением лица врывается мужчина отнюдь не маленьких габаритов, у которого есть к тебе вполне понятные и обоснованные претензии… Впрочем, она сама понимала, что всё это глупости — и, поглядев на него снизу вверх, сказала с раскаянием:

— Ох, Дин.

— Почему именно он? — спросил Томас, нависая над ней и протягивая руку, чтобы помочь подняться. — Я рад, что Визенгамот, наконец, принял проект и утвердил его законодательно, но я даже поздравить тебя не могу толком, не говоря уж о том, чтобы просто порадоваться — неужто нельзя было найти кого-то другого? Почему надо было взять непременно его? Ты помнишь, вообще, кто это?

Сам он помнил этот кошмар так, словно это случилось вчера.

Они сидели у костра впятером, когда свора Грейбека их окружила: три человека: Тед Тонкс, Дирк Крессвелл, он, Дин Томас, и два гоблина: Кровняк и Крюкохват. Они дрались — насмерть… но проиграли. Дин помнил, как в какой-то момент увидел во время боя невысокий пригорок, на котором стоял почему-то не участвовавший в битве Грейбек в окружении своих… Мордред знает, кто это был — своей свиты. Дин как сейчас видел их лица — он мог бы с лёгкостью нарисовать каждое. Помнил, как Грейбек отдал в какой-то момент команду прикончить сопротивляющихся. И помнил, как умирал, втоптанный раздавленной головой в грязь, Дирк, и как затихал постепенно бившийся на земле с перерезанным горлом Тед, и как шлёпнулась в лужу снесённая с плеч голова Кровняка — Дин только сейчас подумал, почему же смерть всех троих была так или иначе связана с головой?

— Помню, — Гермиона вздохнула и, схватившись за его руку, встала, чувствуя себя невероятно виноватой. — Прости. У нас просто не было выбора…

— Ладно, — перебил он, — допустим, у тебя были свои резоны — но почему ты не сказала мне? Ты понимаешь, как это… больно? — неожиданно искренне спросил он, отпуская её руку и опускаясь на стул. — Вот так вот обнаружить однажды, что тебя даже в известность не потрудились поставить…

— Дин! — воскликнула Гермиона, краснея и мучительно проклиная себя так, что если бы эти проклятья были обращены к кому-то другому, того можно было бы сразу же отправлять в Мунго. — Дин, я… Я бы кучу оправданий могла найти — но это всё ерунда, а я действительно виновата перед тобой. Ты прав, прав сто раз!

— Конечно, я прав, — вдохнул он. — Потому что узнавать подобные вещи из газет, а не от коллеги и друга, неправильно и несколько странно.

— Я… Я не знаю, что ответить тебе, — горько сказала она, подходя к нему и садясь на соседний стул. — Я даже не представляю, как сама злилась бы на твоём месте… и я… я даже думала, но события развивались так быстро и… — плечи её опустились и дрогнули.

— Ты что, опасалась, что я подам иск? — вдруг спросил он, нахмурившись.

— Нет! — воскликнула она так горячо, что он тут же поверил и немного расслабился. — Хотя ты имел полное право, — признала она негромко. — Да и сейчас имеешь.

— Не только право, но и веское основание, — качнул он своей коротко стриженной головой. — Да, конечно, сам он в резне не участвовал, и даже приказов не отдавал — по крайне мере, я не могу утверждать, что их слышал. Так… стоял на пригорке вместе с Грейбеком и смотрел. Но вот то, что случилось дальше… Гермиона, амнистировали егерей, и надо отдать министерским бюрократам должное, в девяносто восьмом их обязанности были четко регламентированы: выследили, поймали и сдали в министерство уполномоченным людям для дальнейшего разбирательства. Но нас-то они притащили к Малфоям, значит, действовали уже не как егеря, а как частные лица, и обвинений им можно было бы выдвинуть целый букет. Я выиграл бы этот процесс, но какие уж теперь иски… Да и не в нём все же дело… не только в нём. Ты не сказала мне.

— Не сказала, — она стиснула свои руки. — Дин, я была неправа. И мне очень стыдно.

— А я жутко зол, — сказал он. — Но иск, пусть и весьма перспективный… ты столько этот проект пробивала — а он нужен объективно уже сейчас. Да и не изменит это уже ничего, — он вздохнул. — Мёртвых не вернёшь. Но то я, — добавил он очень задумчиво. — Лучше мне открой секрет, как вы решили проблему с гоблинами?

— С гоблинами? — переспросила она недоумённо.

— Там убили не только мистера Тонкса и Дирка Крессвелла. Там убили ещё и Кровняка — а Крюкохвата вместе со мной взяли в плен, переломав ему ноги. Я не так много знаю о гоблинах, но сдаётся мне, что прощение среди их достоинств стоит далеко не на первом месте. И хотя этот… как его… Скабиор лично приказов не отдавал, но есть у меня некоторые сомнения, что…

— Мерлин, — прошептала Гермиона, в ужасе прикрывая руками рот. — В этой ситуации я про них даже не вспомнила. Дин, я абсолютно выпустила это из головы.

— Как бы они тебе… и всем нам сами об этом не потрудились напомнить, — сочувственно хмыкнул он. — Потому что даже я, когда увидел первую полосу — весь свой утренний кофе вылил себе на мантию, — добавил он со смешком. — Так что ты мне хотя бы кофе должна теперь. По-ирландски.

— Сделать? — спросила Гермиона, невесело улыбнувшись.

— Ты? Сама? Упаси Мерлин, — замахал он руками — и засмеялся. — Нет уж — ещё и в Мунго попасть будет некоторым перебором для этого утра.

— Я умею варить кофе, — грустно улыбнулась она.

— Даже проверять не хочу, — категорически отказался Дин.

— Дин, прости меня, — попросила она очень серьёзно. — Это было по-настоящему гадко.

— Да не то слово, — кивнул он. — За что его взяли-то на самом деле?

— За нападение, — вздохнула она. — Там же написано.

— Это же Скитер… он правда напал на тебя? — с недоумением спросил Томас. — И ты…

— Да ну, какое напал… пьяное приставание максимум. Но я же узнала его — и не могла не подумать, что это хорошо, что там оказалась именно я — а если б был кто другой… ну, и один из ребят Гарри неожиданно оказался рядом… я же не знала тогда, что этот тип оборотень.

— А кем он ещё мог быть, — пожал Дин плечами. — Вился вокруг Грейбека… хотя мало ли, конечно. Ладно, — он вздохнул и протянул ей руку. — Забыли. Не стоит он того, чтобы ссориться.

— Угу, — кивнула она, отвечая на пожатие — он дёрнул её на себя, притянул и крепко-крепко обнял.

— С тебя кофе, — напомнил Дин, отпуская Гермиону и поправляя на ней мантию. — И я пойду. А то у меня наш единственный полноценный рабочий день пропадёт — и Гестия меня съест с потрохами.