Обратная сторона луны (джен)

Время уже перевалило за полдень, когда поисковая группа Долиша приступила к осмотру своей части захваченного объекта. Они должны были выйти из оккупированного невыразимцам зала с арфой и отправиться по уцелевшим коридорам вверх. Уоллес и Рыжий Фил успели вполне отдохнуть и даже перехватить кофе, вопреки местной традиции, всего лишь со сливками и приторного настолько, что оно заменило им ланч. Да и ребята из штабного отдела, в лучшем случае следившие за сражением через пыльный трельяж, рвались приносить пользу, и Джон предпочел их ударникам ДМП, так как межведомственного взаимодействия с него было уже через край. Но и тут пришлось смириться с необходимостью — уже знакомая шатенка неопределенного возраста, входившая в их диверсионный отряд, которую он видел последний раз в Водном чертоге, держалась весьма корректно, и только время от времени вежливо и терпеливо напоминала, что не нужно прикасаться руками к непонятным предметам и мягко останавливала самых любопытных.

Джону она казалась воплощением бесконечного и несгибаемого терпения, но глядя на неё, он не мог не думать о её коллеге, погибшем меньше, чем полдня назад, хотя, кажется, с тех пор прошла уже вечность... а он так и не узнал его имя. Какая ирония… Джон думал, что сегодня умрет — но сумел выжить, а бедняга погиб, хотя ещё несколько шагов, и он был бы жив. У судьбы порой настолько изощрённое чувство юмора… Джон так отчаянно хотел расплатиться с ней за вернувшегося фактически с того света сына — ну вот и заплатил. Пусть не так, как предполагал сам… Оборотнем ему, вероятно, не стать — думал Джон, прихрамывая на пострадавшую ногу — хотя… кто знает, чего от них ждать… До покойника Фенрира они, кончено же, не дотягивают, но, с другой стороны, владей Фенрир и его стая магией на их уровне — Джон уже успел наслушаться о внезапной атаке с флангов — кто знает, чем бы закончились те две войны. Нет, эти определенно животными себя не считали. Джон вспоминал глаза той девчонки, что укусила его — яростные, ненавидящие, торжествующие и умные… Он видел её потом, она сидела у стены связанная, но гордая — и удивился, когда обнаружил, что она шепчется с остальными, кажется, совершено не ощущая себя изгоем. Интересно, сколько их тут таких?

Его мысли блуждали, словно по заклятому феями кругу, и он снова перескакивал с девчонки-оборотня на невестку, внука и сына, и снова на бой, и того невыразимца… нет, нужно обязательно узнать, как его звали… недолго, но они все же сражались плечом к плечу. А вот о смерти той женщины он старался не думать — он прекрасно помнил, сколько тогда у них висело незакрытых дел, но, что, Мордреда ради, они могли сделать сверх того, на что Крауч выбил им разрешение?

Мир жесток, и его можно только принять, и кто бы ни пытался насильно построить новый, заканчивалось это всегда одним — кровью… кровью детей… Чистокровных, магглорожденных, теперь — этих… В такой бойне жертвы среди них были всё равно неизбежны, но вид изломанных и раздавленных обломками скалы детских тел в заляпанных кровью хитонах заставил всплыть откуда-то из глубин мысль, не слишком ли он стал стар для всего этого.

Погруженный в невесёлые размышления и охваченный какой-то безысходной тоской Джон осматривал комнаты, которые они проходили. Обычные жилые комнаты в самой верхней части холма: чистые и удивительно светлые, обставленные скромной, но искусно сделанной деревянной мебелью, с вышитыми салфетками и покрывалами — здесь вообще было много вышивки: по небеленому льну вились, переплетаясь в причудливые орнаменты, цветные нити — и вот уже расцветали цветы и порхали птицы …

Джону бросилась в глаза колыбель, пустая сейчас, с тряпичным набивным зайцем… чуть дальше — кровать, рассчитанная явно на двоих — здесь наверняка жила пара. А вот, уже в другой комнате, на столе недоеденная еда — кусок хлеба, яблоко… кажется, даже остатки молока в вырезанной из дерева чашке… Здесь жили — просто жили, жили, скрываясь от жестокого мира, влюблялись, заводили детей… Но в то же время несли жестокость другим, тем, кто не был и не хотел стать частью общины. Всё то же, что и всегда: мир поделён на своих и чужих, и с чужими не стоит считаться… можно отнять их золото, жизни, детей, пока уже они не возьмут в руки оружие.

И вот чужаки пришли, и лишили их самих дома и привычного образа жизни — тот младенец никогда уже, вероятно, не вернётся в свою колыбель, а его отец либо мёртв, либо закончит свои дни в Азкабане. И он, Джон — был одним из тех, кто пришел в их дом, не важно, привел ли сюда его долг или желание поквитаться за сына.

И он не жалеет. И повторил бы всё еще раз, если б пришлось.

Очередная встретившаяся им на пути дверь оказалась неожиданно заперта — но войти им это, конечно, не помешало: уж выбивать замки они все умели, а те, кто перерос юношескую горячность, неплохо владели богатым арсеналом отпирающих и главным аврорским навыком — держать в голове инструкции и соблюдать их. Придержав юных штабистов, Джон предоставил дверь той, кто отвечала за то, чтобы они не расстались со своей жизнью по глупости — у них своя работа, у неё своя.

За расколдованной дверью обнаружилась большая, наполненная солнечным светом пещера с удивительно свежим, отдающим грозовой свежестью воздухом. В центре располагался массивный стол и несколько резных лавок, а в нишах вдоль стен, прикрытые расшитыми шторками, были устроены постели, на которых сейчас спали четверо взрослых и одна девочка, в которой Джон с каким-то горьковатым, словно дым, но радостным чувством опознал Нису Дойл. Бледная, она крепко спала, хмурясь во сне, и он, подойдя к ней, приподнял одеяло и отогнул ворот рубашки — проверить рану. Той уже не было — местные целители сумели отлично всё залечить — и он, с облегчением выдохнув, снова её укрыл и вместе с остальными приступил к осмотру оставшихся, погруженных явно в магический сон пациентов. Их было четверо — и двое, похоже, пострадали от дыма: во всяком случае, на их лицах была видна копоть, а волосы кое-где обгорели, и дышали они с хрипами и тяжело.

— К колдомедикам их, — решил Джон, дождавшись кивка от дамочки из Отдела тайн. — Пусть там решают, что с ними и куда. С аппарацией рисковать не будем.

Нису он, завернув в одеяло, взял на руки сам, остальных же они просто левитировали перед собой — и осторожно, но быстро направились по коридорам вниз — к выходу из центральной пещеры.

Когда они снова вышли на воздух, под низкое, набухшее дождём небо, девочка на руках у Джона вдруг зашевелилась и, сонно что-то пробормотав, распахнула глаза. Их взгляды встретились — и она, высвободив левую руку из-под одеяла, коснулась пальцами его покрытой короткой щетиной щеки и вдруг спросила шёпотом:

— Вы же его папа, да?

— Его папа? — непонимающе переспросил Джон, прижимая к себе малышку.

— Мистера Долиша из волшебной гарды… папа? — с надеждой повторила она, внимательно разглядывая его своими большими ореховыми глазами.

— Да, — прошептал, сглотнув, Джон. — Мы сейчас отправимся к доктору, а потом в Мунго…

— Я знаю, — серьезно, как это могут лишь дети, сказала она, — это такой волшебный госпиталь.

— Госпиталь, — кивнул, соглашаясь, Джон. — А потом домой, к маме.

— А Киф? — спросила она, зевая.

— Его тоже, — он не стал вдаваться в подробности. В конце концов, должны же они рано или поздно найти эту сову — или чары спадут через какое-то время… не дай Мерлин, прямо в воздухе. — Ты спи, — улыбнулся он ей, старясь не выдать своего напряжения. — Тебе нужно сейчас отдыхать.

— А с ним всё хорошо? — спросила девочка, снова зевая.

— Да, — не уточняя, о ком именно она спрашивает, ответил Джон. Потому что, даже если на самом деле с её братом что-то случилось, знать ей об этом сейчас вовсе не нужно. Пусть отдохнёт спокойно.

— Вы с ним очень похожи, — сказала она, снова погладив по щеке Джона и закрывая глаза. — Вы к нам придёте в гости? — она опять с видимым трудом приподняла веки.

— Конечно, — искренне пообещал Джон. — Придём. Обязательно… Спи.

Он как раз дошёл до палаток, в которых трудились целители, и, передавая малышку МакДугалу, попросил его быть с ней помягче. Тот хмыкнул и как-то невероятно грустно заметил, что маленькие девочки на самом деле вовсе не так хрупки, как принято о них думать, однако обещание дал — и вновь повторил своё предложение отправить Джона со следующим порталом в Мунго.

— Заодно и её проводите, — искушал он. — Присмотрите, чтобы её там нормально устроили — и сами покажетесь. А после вернётесь.

— Я в порядке, — отмахнулся Джон. — Или отправлять не с кем?

— Да есть, — неохотно признал МакДугал. — Но, вам, вместо того, чтобы брать пример с вашего непробиваемого начальства, стоит показаться специалистам. Вы же дыма надышались, помимо ранения.

— Покажусь, — кивнул он, взглянул ещё раз на Нису Дойл — и отправился искать Поттера, чтобы отчитаться и получить следующее задание.

Направляясь к штабной палатке и надеясь отыскать там самого Главного Аврора, или, по крайней мере, узнать, где его можно найти, Джон краем глаза заметил неподвижный статный силуэт Морриган Моран на фоне проёма в древней каменной стене и непроизвольно замедлил шаг, подумав, что она удивительно гармонично смотрится здесь, рядом с разложенными для опознания телами защитников Билле Мёдба.

Он ярко запомнил, как она возникла в том зале с арфой, практически сразу по окончании битвы. Никто не ожидал её появления — и все расступались перед ней, и Джону на миг показалось, что кружащие вокруг нее тени напоминают ему призрачных воронов, то взмывающих вверх, то вновь опускающихся на плечи своей хозяйки. Моран тогда медленно подошла к арфе и долго-долго стояла возле неё, не касаясь блестящей золотой поверхности, а затем так же медленно и величественно пересекла зал, склоняясь над каждым погибшим и закрывая им, если это требовалось, глаза, или просто пристально вглядываясь в их мёртвые лица. У тела Мейв Харпер она замерла — просто стоя и глядя на пропитавшуюся кровью алую ткань, но лицо её ничего не выражало — или Джон просто не смог в тот момент понять, что именно на нем отразилось. А затем, оглядев живых, она задержалась рядом с детьми — и, постояв так недолго, молча развернулась и вышла, даже не обернувшись в последний раз ни на авроров, ни на мерцающий в центре зала удивительный артефакт.

Сейчас рядом с ней стоял Глен Харпер, закутанный в тёплую мантию, и они о чём-то беседовали. Время от времени Моран легко кивала, внимательно глядя при этом по сторонам. Когда её взгляд встретился со взглядом Джона, она вдруг слегка кивнула ему, и он склонил в ответ голову — но она уже отвернулась и рассматривала что-то у входа в пещеру.

— Долиш, — раздался позади него голос Поттера. — Мне уже доложили — ты нашёл Нису Дойл. Это отлично, — он слегка улыбнулся. — И мне есть, чем на это ответить: Томас минут сорок назад принёс новости с другой стороны Статута, — он улыбнулся шире. — В их прессе героями дня неожиданно стали совы: в Лонгфорде одна украла прямо с тарелки двойной гамбургер, а вторая, уже в Тулламоре, увела у незадачливого автомобилиста, — он вдруг рассмеялся, — новенький навигатор. Это устройство такое, — пояснил он, — которое показывает магглам нужный маршрут. И сдаётся мне, что это одна и та же сова, вернее, совёнок — и описания совпадают, и маршрут говорит за себя.

Они рассмеялись — оба с заметным облегчением, и Джон спросил:

— Есть шанс перехватить его по дороге?

— А как же, — Поттер кивнул. — Я отправил туда ребят — надеюсь, поймаем. Главное — мы знаем, что чары держатся и сознание у него в порядке, чему-то, видимо, здесь его всё-таки научили.

— Хорошая новость дорогого стоит, — сказал Джон. — Спасибо, что рассказали. А Маллигана с Саджадом нашли?

— У меня нет пока новых данных, — покачал головой Поттер, утрачивая всю свою напускную веселость. Но мы их найдем. А ты на сегодня уже все нормы выполнил. Давай-ка, собирайся с очередной партией в Мунго. Тебя сейчас ждут не здесь, отдохнешь, а послезавтра на дежурство заступишь. Пока мы тут воюем, преступники выходных не берут.

— Как и всегда… — невесело улыбнулся Долиш, — Как и всегда…