Обратная сторона луны (джен)

Они вышли в молчании, и какое-то время стояли у входа в палатку, глядя на темнеющую громаду холма тяжёлыми взглядами. В пещеру вместе с напарником Бэддок аппарировал в дурном расположении духа, однако, отогнав неприятные и мрачные мысли, он построил людей в боевой порядок, и они продолжили поиски в недрах холма. Дабуламанзи, или мистер Пятый, как они в конечном итоге обращались к невыразимцу под его раскатистый смех, вновь шёл замыкающим, оставляя, как краем глаза заметил Бэддок, какие-то едва заметные знаки на стенах.

Теперь, когда все пленники были свободны, Бэддок надеялся найти хотя бы тело Саджада. Он просто обязан был его отыскать — если он не может вернуть его жене и сёстрам живым, то должен дать им хотя бы возможность его похоронить и оплакать. Он был почему-то совершенно уверен, что тело Саджада не могли успеть закопать… или что у них тут было принято делать с покойниками — у них попросту не должно было хватить времени. Судя по хронологии, он погиб, когда Фоссет уже заколдовала мальчишку, а грибной чудо-дым уже расползся по помещениям — да и, судя по тому, как их встретили, готовиться к обороне здесь начали параллельно с поисками умудрившегося ускользнуть Арвида. И если даже Маллигана забыли в чулане, значит, и похороны врага вполне могли подождать.

Коридор сделал очередной поворот, и они оказались на широкой развилке, посовещавшись, отряд двинулся по коридору, ведущему, судя по всему, вверх, к жилым уровням. Они продолжили вскрывать двери в том же неспешном темпе, и Малькольм подсознательно ожидал увидеть за каждой из них изломанное и сваленное, словно старая деревянная кукла, с торчащими из него обломками костей тело — и действительно, тело ему удалось отыскать, однако оно оказалось вполне живым и противоположного пола: за одной из дверей, неожиданно запертой, они обнаружили хрупкую девушку, которая сидела на полу, обхватив колени руками. Она громко вскрикнула при их появлении и, шарахнувшись назад, торопливо отползла к стенке.

От неё волнами исходила животная паника — она словно пыталась забиться в трещины своей кельи, отгораживаясь от пришельцев руками. Худенькая, с копной вьющихся тёмных волос и большими светлыми глазами, она смотрела на них так, словно они пришли не просто её убивать, но будут сперва пытать и глумиться, а возможно, даже насиловать.

— Мисс, — обратился к ней Бэддок как можно мягче, останавливаясь на пороге и демонстративно отводя палочку в сторону, тем более, что у девушки руки были пусты. Он знал, что, даже если она попытается на него броситься, его люди успеют её обездвижить раньше. — Не бойтесь, мы не причиним вам вреда. Я — Малькольм Бэддок, командир Ударного подразделения Департамента магического правопорядка, — представился он. — Прошу вас, пойдёмте с нами, — произнес он, внимательно следя за её реакцией, и, стараясь не напугать. — Штур… всё уже закончилось… и вам ничего не угрожает, даю свое слово.

Девушка продолжала сидеть, вжавшись в стену и глядя на него широко распахнутыми от ужаса глазами, зрачки которых сейчас были настолько расширены, что вокруг них виднелся лишь едва заметный светлый ободок радужки.

Бэддок задумался.

Конечно, её можно было вывести силой — хоть с применением магии, хоть без — но ему не хотелось так поступать с человеком, находящимся на грани паники, так как это могло бы закончиться непредсказуемо. К тому же она явно не принимала никакого участия в битве и по неизвестной причине заперта в одиночестве, хотя каждая палочка у защитников должна быть на счету. Однако она просидела весь штурм здесь — как он решил, в своей комнате: он видел аккуратно застеленную вышитым льняным покрывалом постель, маленький столик с вырезанными из дерева миской, ложкой, кружкой с водой. Чуть поодаль лежала восковая дощечка и стило. Но кто и зачем её тут закрыл?

Он очень пожалел, что в их отряде нет женщины — и, улыбнувшись открыто и дружелюбно, мягко продолжил её уговаривать:

— Прошу вас, мисс, пойдёмте со мной. Я не хочу пугать вас — но я не могу оставить вас здесь. Пожалуйста, — попросил он, протягивая к ней руку.

Она вскочила, продолжая закрываться от них скрещенными впереди руками — и вдруг… заплакала. Продолжая настороженно и испуганно глядеть на них всех, она присела на корточки и взяла со стола деревянные миску, чашку и ложку, а потом сдёрнула с постели покрывало и простыни и быстро замотала посуду в них. Бэддок ей не мешал — напротив, он отступил назад, освобождая проход для неё, но, видимо, недостаточно, потому что девушка, замерев в шаге от него, крепко-крепко прижала к себе свой свёрток и напряжённо обвела их всех взглядом.

Бэддок отступил ещё на пару шагов, сделав знак своим людям отойти подальше — а когда она, наконец, вышла в коридор, спросил очень мягко:

— Вы знаете, где находится выход?

Она долго-долго молчала, а потом крайне неохотно и еле заметно покачала головой и, отступив к стене коридора, теперь вжалась в неё, ухватившись рукой за переплетение торчащих оттуда корней, которые при её прикосновении слегка пошевелились.

Один из его людей дернулся, явно намываясь уничтожить проклятые отростки, однако мистер Эну удержал его за плечо, широко и белозубо улыбнувшись девушке. По выражению её лица Бэддок понял, что невыразимец пугает девушку куда меньше, чем он сам и его парни — на него она смотрела, скорее, с осмысленной осторожностью, чем со страхом.

— Прошу вас, — снова обратился к ней Бэддок. — Нам нужно идти, мисс. Мы вас проводим к вашим. Скажите, — спросил он, поражённый вдруг неожиданной мыслью, — вы когда-нибудь были снаружи холма?

Она снова еле заметно мотнула головой — и, погладив корешки пальцами, словно прощаясь, отпустила их и покорно шагнула к невыразимцу.

Когда они втроем аппарировали во внутренний двор, под пролившийся, наконец, мелкий весенний дождь, девушка замерла, подняв голову к небу, и долго стояла так, позволяя каплям воды падать ей на лицо и скатываться на шею. Бэддок, державшийся на пару шагов позади, сделал знак одной из дежурных, и, передав то ли задержанную, то ли спасённую, долго следил, как её уводили к палатке с остальными выжившими при штурме.

— Мир — это кожа хамелеона, — философски изрек Дабуламанзи, которого дождь будто бы просто не мог коснуться — и они аппарировали обратно.

Группа Бэддока продолжила поиски, обходя всё новые и новые коридоры и открывая всё новые и новые комнаты. Когда они пересекли коридор, уже проверенный, судя по карте, Долишем, они снова вернулись к развилке и двинулась вниз, продолжив исследовать помещение за помещением. В какой-то момент Бэддок и его люди наткнулись на пещеру с козами и козлятами — и, поразмыслив, решили оставить их пока тут, хотя Малькольм и пошутил:

— Надеюсь, среди них нет незарегистрированных анимагов — но на всякий случай проверим. Мистер Пятый? — он кивнул невыразимцу. Тот сделал несколько взмахов палочкой и, покачав головой, добавил:

— И заколдованных принцесс среди них тоже нет.

И они двинулись дальше, пока за одной из-за дверей, наконец, не нашли, то что искали.

Тело Саджада было уже обмыто и лежало на высеченном из камня столе, завёрнутое в большой кусок небелёного холста. Вероятно, на него наложили чары, и сказать, сколько он пролежал так, было уже невозможно: кожа до сих пор оставалась чистой, если не считать нескольких старых царапин, вероятно, полученных еще до того, как его швыряло об стены, однако других повреждений заметно не было — видимо, все самое неприятное успели убрать. Лицо Саджада было спокойным и расслабленным — казалось, он то ли спит, то ли, как он порой делал, медитирует.

Вот только проснуться ему было не суждено.

Саджад вообще умел хорошо сосредотачиваться, насколько Бэддок помнил его по тренировкам, а еще подстраиваться под товарищей. В тройках он никогда не был ведущим, зато великолепно сплетал щиты и всегда грамотно оценивал ситуацию. Особо близко он ни с кем не сходился, но со всеми поддерживал ровные отношения. Никогда не выходил из себя, даже когда приходилось иметь дело с самыми неприятным из задержанных… была в нем какая-то вежливая восточная мягкость, однако под ней скрывался человек достаточно решительный и местами упрямый. В нем было много всего намешано, и Малькольм так до конца и не успел в нем разобраться.

А теперь он лежит здесь, завернутый в эту тряпку, и Малькольму усилием воли приходится гнать от себя мысли о том, почему произошло именно так. Виноватых искать не имело ни малейшего смысла, а жене и сёстрам Саджада следовало знать лишь то, что их муж и брат расстался с жизнью в бою. Всё остальное не облегчит их боли, и вообще не принесёт ничего. Достаточно будет и того, кто будет винить себя в его смерти — когда, наконец, устанет валяться в госпитале и откроет глаза.

Они не стали аппарировать с телом и, отдавая дань товарищу, левитировали его, завернутого уже не в холст, но в черную с серебром мантию бойца ДМП, в полном молчании — мистер Эну держался где-то совсем позади, то ли уважая скорбь, то ли, воспользовавшись удачным моментом, делал то, что не было предназначено для посторонних глаз.

Но Бэддоку и его бойцам сейчас не было до него никакого дела.

Их поиски на сегодня были закончены, и с найденным нужно было смириться и как-то продолжить жить.