Обратная сторона луны (джен)

К счастью, помимо того, чтобы мучиться и страдать по поводу своих отношений с Гвеннит и ругать себя за эти страдания, у Скабиора было огромное количество вполне реальных забот и дел, впрочем, напрямую связанных с причиной этих страданий. Первые дни после возращения Арвида выдались особенно сложными — ибо среди задержанных обитателей Билле Мёдба оказались три оборотня-подростка, чьей судьбой больше некому было заняться, кроме тех, кому это полагалось по должности.

Впервые Скабиор увидел своих подопечных в субботу утром в одной из палаток, выделенных под допросы, куда приводили задержанных, хотя на языке у Скабиора так и вертелось «пленных». В палаточный лагерь, разбитый на широком уступе холма, по периметру которого тянулись остатки древней стены, он прибыл порталом вместе с Поттером перед той самой встречей с представителями МКМ. Свежий, чистейший воздух, смешанный с запахом проснувшийся весенней земли и терпким ароматом впитавшейся в камни крови, которой, насколько он мог судить, в этом «внутреннем дворе» пролилось много, слегка опьянили его — и он немного прошёлся по лагерю, привыкая и рассматривая заодно это место. Близко к входу в пещеры его не пустили — высокий человек в серой мантии, с холодными, словно у рыбы, глазами очень вежливо остановил его, попросив не ходить дальше, и Скабиору хватило одного взгляда, чтобы так же любезно ему кивнуть и отправиться в ту палатку, где его уже ждали трое подростков — двое из которых, впрочем, выглядели уже совершеннолетними. Они сидели у стола, встретив его, прикрывающего за собой дверь, настороженным внимательным взглядом. Младшая — Скабиор из предоставленных ему дел знал, что ей только тринадцать, хотя меньше пятнадцати он бы вряд ли ей дал — сидела в центре, и казалось, что устроившиеся по бокам брат с сестрой словно оберегают её. Крепкие, русоволосые, сероглазые и очень похожие друг на друга, они были одеты в одинаковые светлые, хотя потрепанные уже хитоны и такие же светлые холщовые штаны, а их руки и шеи сзади у основания, насколько он сумел рассмотреть, были украшены странными татуировками: причудливые темные линии вились по их коже, сплетаясь в завораживающую вязь кельтских узлов. Скабиор предполагал, что рисунок продолжался и на телах, однако одежда позволяла увидеть лишь это.

Ему не нужно было еще раз смотреть в бумаги, чтобы вспомнить, как они сами себя называли. Фении… Когда-то в юности он зачитывался историями о них и об их предводителе Финне МакКумале — да и сейчас иногда читал эти истории Кристи. Но одно дело — читать легенды, и совсем другое — увидеть тех, кто попробовал их оживить.

Они молча изучали друг друга — а потом Скабиор сказал:

— Добрый день. Меня зовут Кристиан Винд, я представитель отдела защиты оборотней и поэтому я сейчас здесь.

На обращённых к нему лицах появилось отчётливое удивление — нет, даже, пожалуй, изумление, и Скабиор поймал себя на неприятном чувстве, что он не понимает чего-то действительно важного.

Впрочем, ему всё же ответили:

— Кайла.

— Дэглан.

— Дейдре.

Они просто представились — от старшей к младшей — и умолкли, продолжая его изучать. Он не чувствовал в них ни страха, ни агрессии — только неприязненное внимание и настороженность. Со стороны могло показаться, что они вполне примирились со своим положением — но не так, как когда-то сам Скабиор, и не так, как смирялись с тем, кем им приходиться быть в мире волшебников, другие известные ему оборотни, а так, как смиряются воины, когда уже некуда отступать, и единственным доступным оружием остается лишь гордость. Однако в искренность этого смирения Скабиор не верил ни на мгновенье. И, чем больше он смотрел на них — тем больше понимал, что испытывает по отношению к ним, определенную… зависть. И тем отчётливее вспоминал, кем является сам и на чьей стороне должен быть прежде всего — и на сей раз это был вовсе не Поттер с его справедливостью и даже не Арвид.

— Прежде всего, я попытаюсь описать ситуацию, в которой вам не повезло очутиться. Вы знаете, что тех, с кем вы здесь находитесь, постепенно уводят отсюда, — сказал он с полувопросительной интонацией, — прежде всего, тех, кому не предъявили никаких обвинений, — подчеркнул Скабиор, а затем уточнил: — Вы уже знаете, чем отличается задержание от ареста?

— Да, — коротко ответила за всех Кайла.

— Отлично, — кивнул он. — Насколько я понимаю, вы несовершеннолетние?

— Мы фении, — ответила Кайла. — Значит, взрослые.

— Стать фением может лишь взрослый, — обдумав её слова, спросил Скабиор, — или вы становились взрослыми, став фениями?

Они молчали — а затем Кайла не слишком охотно сказала:

— Второе.

— По здешним законам взрослость начинается в определённом возрасте, — сказал Скабиор, поблагодарив её кивком. — В семнадцать.

— Что ж, раньше не хватает храбрости или ума? — усмехнулся вдруг Дэглан.

— Сам удивляюсь, — спокойно ответил ему Скабиор. — Но так решили волшебники.

— А сам-то ты кто? — не унимался Дэглан, явно стараясь спровоцировать собеседника. — С этим подведенными глазками на девицу похож, — протянул он с сарказмом.

— И надушился ещё, — скривилась Дейдре. — Правда, как девушка на свидание.

— Уронил на себя флакон, когда брился, — усмехнулся Скабиор. А потом добавил серьёзно: — У нас не так много времени. Мой запах мы можем обсудить позже, когда захотите — и если этот вопрос сейчас не слишком принципиален, я бы предложил побеседовать о другом.

— Говори, — кивнула Кайла, а Дэглан явно проглотил какую-то реплику. Вот, значит, кто у них главный… В любой другой ситуации Скабиор бы только обрадовался, что главенство в этой маленькой группе принадлежит особе женского пола, но сейчас, пожалуй, преимуществом не считал. Он всегда легко находил общий язык с женщинами — но из каждого правила есть исключения, и у него были некоторые основания предполагать, что Кайла может оказаться одним из них. Что он знал про неё? Она сражалась наверху вместе со взрослыми — тогда как её брат и сестра оставались в пещере и должны были, по всей вероятности, защищать детей и беременных. И эту их предводительницу Моахейр, с волшебной арфой, о которой никто не хотел ему говорить больше, чем было нужно для дела. Должны были бы защитить — и не защитили… вот брат, вероятно, и не может с этим смириться. Он-то явно не считает себя слишком юным для настоящего боя...

— На данный момент ситуация обстоит следующим образом, — неспешно заговорил Скабиор. Их говор слегка резал ему слух — он привык к самым разным акцентам, но этот, определённо ирландский, был ему незнаком, и был достаточно сильным, чтобы постоянно держать его в напряжении. — Люди снаружи считают вас преступниками, и по их законам для этого есть достаточно оснований. Поэтому дальнейшие события могут развиваться, в целом, в двух направлениях. В первом случае — вы сотрудничаете. Тогда вас ожидает суд, и я буду вас защищать, так как вы оборотни и совершеннолетия не достигли. Второй вариант — вы гордо отказываетесь или, что хуже для вас, пытаетесь эту несправедливую ситуацию своими силами изменить. И тогда вряд ли уже кто-то станет возиться с судом — потому что для всех будет проще, если вы просто исчезнете. Видели там, снаружи, людей в серых мантиях? — спросил он почти дружелюбно — и, дождавшись кивков, продолжил: — Это те самые люди, что разрушили вашу магию. Люди, которые уже перекапывают ваш холм, изучая его. Это те, благодаря кому вы проиграли. Их называют невыразимцами, и именно им вас и отдадут, — сказал он после небольшой паузы. — Вас отдадут им — в качестве, так сказать, опытных образцов. — Он вновь сделал паузу, давая им осознать услышанное, и продолжил: — Я объясню. Существует Министерство Магии, которое управляет Британией, и в нём есть так называемый Отдел Тайн — это отдел министерства, работники которого никогда не перед кем не отчитываются. И они весьма любопытны и очень хотели бы получить вас — потому что волшебников им, конечно, никто не отдаст, а вот с такими, как вы, попробовать можно.

— Почему? — с искренним недоумением спросила Дейдре — и Скабиор с удовольствием ей ответил, коротко, но весьма образно рассказав о том, какое место отведено в этом мире оборотням. Он смотрел в её наполняющиеся презрением глаза, вспоминая, что эта тринадцатилетняя девочка в той пещере хоть и не смогла убить никого, однако дралась отчаянно и, даже оказавшись уже на земле, серьёзно укусила одного из авроров. Он помнил и колдографию, на которой узнал не столько саму ногу, сколько ботинок — и не мог не усмехнуться странной шутке судьбы. Хотел бы он знать, что думает по этому поводу Джон… но эта мысль мелькнула — и пропала, затесавшись среди куда более важных, так как партия была в самом разгаре и нужно было оставить её за собой.

— Я даже предположить не могу, что они будут там делать, — честно сказал Скабиор. — Но подозреваю, что им захочется изучить вас настолько подробно, насколько это возможно — а возможностей у них предостаточно. И обрекать самих себя на подобное — попросту глупо. В этом нет гордости и нет чести — но решение остаётся за вами. Я с трудом представляю подобное существование… о котором, впрочем, никто уже не узнает — ваши имена просто окажутся среди имен тех, кому так же не посчастливилось. Включая даже тех, кого вы уже потеряли и не сможете похоронить.

— Мы фении, — негромко сказала Кайла. — Мы не умерли — но должны были. Смерть — это не страшно.

— Я вижу, что смерти вы не боитесь, — кивнул он, — но на быструю и красивую смерть я бы не стал надеяться. Я думаю, что жить вы будете долго — и эта жизнь будет полна боли и сожаления…

— Вы говорите о боли? — не сдержался вдруг Дэглан. — О скорби и сожалении? Вы пришли и залили здесь всё кровью, разрушили наш дом и убили наших родителей, нашу Мать — и вы после этого…

— Лично я никуда не приходил, — оборвал его Скабиор. — И уж тем более не штурмовал ваши стены. Я не аврор, и меня в вашем доме не было. Я здесь потому, что моя задача — дать вам возможность выбрать, пусть выбор и невелик.

— Мы не цепляемся за свою жизнь, — отрезал Дэглан.

— Понимаю и уважаю, — кивнул Скабиор, ненадолго задержав на нём взгляд и снова переведя его на Кайлу. — Если это ваше общее решение, то дальнейший разговор не имеет смысла, — констатировал он.

— Мы не боимся смерти, — сказала Кайла, — но прежде, чем мы примем решение, мы хотим знать, какой будет судьба остальных.

— Нет никаких остальных, — сухо сказал Скабиор. — Вы последние. Никто больше не выжил.

— Ты лжёшь, — нахмурилась Кайла, а губы Дейдре предательски дрогнули, и она сжала их с такой силой, что её рот превратился в узкую щель, а глаза её полыхнули такой ненавистью, что Скабиору стало не по себе. — Еще несколько часов назад… Ты хочешь сказать, что вы убиваете тех, кого отсюда уводят? — спросила она очень тихо.

— Разумеется, нет, — очень удивлённо ответил он. — При чём здесь… я говорил про ваших. Они все погибли в бою — последний умер в пятницу ночью в Мунго… в госпитале.

— Мы спрашивали не про погибших, — с непонятным ему нетерпением произнесла Кайла. — Что стало с теми, кто попал в плен? С теми, кто был в пещерах и с ранеными? Ты сказал, они живы?

— Живы, конечно, — удивлённо кивнул он.

— Тогда зачем ты солгал? — не менее удивлённо, но куда более зло спросил Дэглан. — Что ты пытался сделать — напугать нас?

— Я, — Скабиор с трудом скрыл досаду на самого себя, — не так понял вопрос. Я думал, вы спросили про оборотней.

Его юные собеседники посмотрели на него с одинаковым недоумением, в котором сквозило что-то ещё — он не мог разобрать, что именно, но оно точно не было лестным.

— Так что ждет остальных? — терпеливо повторила Кайла.

— Это будет решать Международная Конфедерация Магов, — ответил он. — Я не знаю. Но убивать их никто не будет, конечно, — добавил он на всякий случай.

Он не понимал…

Какое им, собственно, было дело до этих других? Там больше не было ни одного оборотня — они остались последними. Остальные были просто волшебниками — и уж до них ему точно не было никакого дела. А вот им было… и он не до конца понимал, почему. Однако если уж он так прокололся, партию всё равно нужно было спасать. Скабиор придал своему лицу серьезное и задумчивое выражение, и выбрав нужный момент, продолжил:

— Однако из фениев вы всё же последние, не так ли? Последние из воинов и защитников вашей земли. В лучшем случае тех, кого вы защищали, разбросает по разным странам — и больше вы их не увидите. Уйдёте вы — уйдёт и ваша традиция. И прежде, чем вы дадите мне окончательный свой ответ, — продолжил он, выдержав паузу — подумайте: если все вы умрёте, кто будет знать правду о том, что произошло здесь? И кто сохранит память о том, кто вы есть и кем были. Смотрите, — он достал из кармана вчерашний номер «Пророка» и, развернув его, положил на стол передовицей вверх. — Прочтите это. Вы позволите себя так же забыть? Как и тех, чьи тела никто не увидит? Выжить, — договорил он негромко, — значит сохранить то, что у вас было, хотя бы в ваших сердцах.

Он умолк, слегка опустив взгляд, чтобы дать им спокойно прочитать статью и подумать. Они долго молчали, переглядываясь и перешёптываясь на ирландском — а затем Кайла спросила:

— Ты предлагаешь помощь лишь нам — или всем, кто сумел выжить?

— И если нет, кто тогда им поможет? — добавил Дэглан.

— Иначе получится, что кто-то поможет нам, а остальным придётся надеяться только на милость этой… Конфедерации, — кивнула Кайла.

— Так не должно быть, — закончила Дейдре. — Это неправильно.

— Им помогут другие, — сказал Скабиор. — В моих силах помочь только вам.

— Чего ты хочешь за свою помощь? — подумав, серьёзно спросила Кайла.

— Гарантий, — честно ответил Скабиор.

— Какого рода гарантий? — уточнила она.

— Что вы будете соблюдать правила, — расплывчато сказал он. — Которые мы с вами обсудим позже.

— Мы готовы сотрудничать, — сказала Кайла. — Во всяком случае, если мы договоримся об этих правилах, и если наши поддержат это решение. Однако гарантии — это еще не цена.

— Я не потребую большего, — он покачал головой и поднялся. — Я делаю для вас то же, что сделал бы для других, попади они в подобную ситуацию — это моя работа. Я вернусь через пару-тройку дней — и мы обсудим условия.