Обратная сторона луны (джен)

Люциус Малфой появился в его палате следующим утром, сразу же после завтрака — и пришёл он, конечно же, не один, а в компании родителей Грэхема и Астории. Причард хорошо его знал — ещё с детства, сначала как отца своего старосты и просто очень влиятельного и известного человека, а потом и как свёкра Астории. Малфой-старший, пожалуй, ему импонировал — они довольно часто встречались во время визитов Причарда в Малфой-мэнор, и детские впечатления, бывшие довольно пугающими, сказать по правде, быстро сменились почти симпатией к нему, как к остроумному и приятному собеседнику и человеку, тщательно следящему за своей репутацией и весьма удачливому в делах. Определённое уважение вызывал у Грэхема и тот факт, что Малфой сумел подняться после своего умопомрачительного краха — но он же заставлял его и быть с Люциусом весьма осторожным. Хотя он с удовольствием время от времени разыгрывал с ним то шахматную, а то и покерную партию, но в разговорах не затрагивал ничего, что выбивалось бы за рамки обычных светских бесед. Малфой никогда не настаивал — и с удовольствием обсуждал с Грэхемом квиддич, курс галеона, погоду, последние обнародованные в «Пророке» дела, книззлов, крылатых коней, и снова погоду… Причард давно уже не ощущал перед ним того детского трепета — но опасные люди, Грэхем хорошо это знал, крайне редко превращаются в по-настоящему мирных обывателей, а его «глубокое и искреннее раскаяние» он просто не мог воспринимать всерьёз. Но, в целом, мистер Малфой был ему симпатичен, а искренняя привязанность, которую Астория питала к своему свёкру, ей лишь способствовала.

О том, что мистер Малфой занялся после войны целительством, Причард узнал вскоре после замужества Астории, но до сих пор ни разу не имел дела с ним в качестве пациента и, сказать по правде, понятия не имел, в какой сфере тот специализируется. Хотя кое-что он всё-таки знал — например, что Люциус Малфой добился интересных результатов в использовании фелинотерапии при реабилитации ментальных повреждений — если это правильно было, конечно, так называть. Потому что использовал он не кошек, а книззлов — их на удивление много жило в поместье, и Причард помнил своё удивление от их количества во время первого визита в Малфой-мэнор. Говорили, что результаты действительно впечатляющие, но какое отношение всё это имело к нему самому, Грэхем не представлял, потому что разум был тем единственным, что пострадало у него меньше всего.

Впрочем, он готов был вцепиться в любой, даже самый невероятный шанс. В любом случае, хуже ему точно не будет. В конце концов, кем бы ни был Люциус Малфой, вряд ли он был хуже невыразимцев.

Пока его родители с ним здоровались, пока мистер Малфой любезно спрашивал у них разрешения осмотреть их сына, Причард молчал, внимательно вслушиваясь в их голоса, но никакой новой информации из их слов не извлёк.

— Рад видеть, Грэхем, — сказал, наконец, Малфой, и Причард почувствовал, как его руку сжали сильные тёплые пальцы, а затем ощутил и хорошо ему знакомый лёгкий запах одеколона, свежего и слегка горьковатого. И ещё, кажется, кофе — похоже, выпитого совсем недавно… может, у Грейвза? Причард вполне мог представить себе эту сцену и их разговор. В самом деле, Малфой должен был получить согласие на вмешательство не только от его родителей, но и от целителя.

— Хотелось бы мне ответить вам тем же, — не смущаясь, шутливо, но честно ответил Причард. — Тори сказала, вы, может, поможете?

— Лично я — вряд ли, — не менее честно признался Малфой. — Но давайте посмотрим, если позволите…

— Мне выйти? — спросила Астория — и оба мужчины в унисон ответили:

— Нет.

— Будешь держать меня за руку, когда я в очередной раз услышу дурную новость, — решительно сказал Причард.

— Буду, если это тебе поможет, — ответила Астория, пока что, впрочем, отпуская его и отодвигаясь.

Какое-то время Причард лежал без движения, совсем ничего не ощущая и понимая, что Малфой просто изучает его, видимо, с помощью своей волшебной палочки… какая она у него, кстати? Он не помнил, а увидеть, конечно, не мог, и это почему-то очень его разозлило. Он научился мириться пока со своей временной, как он верил, беспомощностью, но присутствие человека, не связанного с ним ни профессиональными, ни личными узами всколыхнуло в нём досаду и злость, и тот факт, что сейчас этот человек выступал в роли целителя, почему-то ничего не менял.

— Ну что там? — не выдержал Причард. — Вы ведь тоже не знаете, в чём дело, так?

— Вы торопитесь, — мягко сказал Малфой, и Причард почувствовал, что он наклонился — и ощутил, как к запаху парфюма примешался аромат каких-то трав. Малфой коснулся вдруг своими тёплыми пальцами век Грэхема и негромко проговорил: — Не волнуйтесь — я просто посмотрю.

— Да в порядке всё с ними, — не в силах сдержать неуместное сейчас недовольство, сказал Причард. Впрочем, он не мог даже отвернуться. — Сто раз уже изучали.

— Я понимаю, что одинаковые и не дающие никаких ответов исследования бывают весьма утомительны, — судя по голосу, улыбнулся Малфой, — но мне нужно дать как можно больше информации человеку, к которому я собираюсь обратиться за консультацией по вашему поводу. И толку от которого, я надеюсь, будет больше…

— Зовите! — перебил его Причард. — Сколько бы это ни стоило — я…

— О, я уверен, что этот вопрос вы легко с ним решите, — упокоил его Малфой. — Важно, чтобы ваш случай оказался ему интересен, и он захотел бы взяться за дело… и я обещаю, что, со своей стороны, постараюсь его убедить. Но должен предупредить, что может быть очень неприятно, — предупредил он. — Мистер Маузо часто использует весьма жёсткие методы.

— Жёсткие? — кажется, Причарду даже удалось вскинуть брови. — Мистер Малфой, я… да я лучше сдохну от боли, чем так жить!

— Ну, для этого звать Маузо вовсе не надо, — слегка усмехнулся Малфой, а Астория вдруг стиснула руку Причарда, и он почувствовал, что она взбудоражена и очень взволнована.

— Мне заранее жалко тебя, — прошептала Астория и крепко его обняла, прижавшись щекою к щеке. — Я его знаю немного… он порой настолько…

— Плевать, — заражаясь её волнением, оборвал он. — Я прошёл Снейпа, Смита и Сэвиджа — думаешь, меня может напугать какой-то целитель?

* * *

— Ну? — не выдержал, наконец, Причард. — Скажите уже что-нибудь!

Целитель, которого ему представили как Шимали Маузо, осматривал его долго, изредка задавая короткие, на грани грубости, отрывистые вопросы. Его голос показался Причарду смутно знакомым, однако никаких чётких ассоциаций не вызвал, и Грэхем почти сразу отказался от попыток вспомнить, где и когда слышал его — в конце концов, он никогда не отличался особенно тонким слухом, а на свете существует немало голосов, очень мало отличающихся друг от друга. Да взять хоть его самого и…

— Два варианта, — резюмировал, наконец, Маузо, напрочь изгнав этой парой слов из головы Причарда все мысли, кроме одной. — Быстро и больно — или долго и неприятно.

— Быстро! — не веря своим ушам, выдохнул Причард одновременно с Асторией и своей матерью, в один голос сказавшими:

— Долго!

— Быстро, — упрямо повторил Причард, кажется, даже впервые сумев нахмуриться — и, не удержавшись, переспросил: — Вы можете меня вылечить?

— Вероятно, — ответил Маузо. У него был низкий голос с лёгким незнакомым акцентом — а может быть, не с акцентом, а просто необычным произношением. Говорил он негромко, вполголоса, однако это не делало его речь неуверенной, а напротив, заставляло прислушиваться и словно подчёркивало важность каждого произносимого им слова.

— Вы не уверены — но думаете, что шанс есть? — нервно уточнил Причард, сглатывая слюну.

— Девять из десяти, — отозвался Маузо. — Или четыре к пяти. Согласны?

— Не надо быстро и больно! — умоляюще проговорила Астория — Причард услышал пару её шагов и решил, что она подошла к целителю. — Пожалуйста, не надо мучить его!

— Я хочу быстро, — если бы Причард мог, он бы упрямо сжал губы, но ему удалось лишь заставить их дрогнуть.

— Он ещё совсем слаб! — запротестовала и миссис Причард. — Мистер Маузо, прошу вас, будьте милосердны к моему сыну! Он спешит выздороветь — но вы же знаете, что подобных делах спешка не всегда хороша, и…

— Вы дееспособны? — обратился Маузо к Причарду, совершенно игнорируя стенания стоящих рядом с ним женщин.

— Да! — почти выкрикнул Причард. — Я не хочу больше ждать. Не могу, — не выдержал он. — Я не боюсь боли.

— ОК, — сказал Маузо, а затем потребовал: — Выйдите.

— Не надо, Грэм, — прошептала Астория, обнимая и целуя Причарда — и он кожей ощутил её слёзы. — Пожалуйста, Грэм… ну куда ты спешишь?

— Надо, — ответил Причард как можно мягче, с трудом сдерживая в голосе возбуждённую дрожь. — Всё будет отлично, — он очень постарался растянуть губы в улыбке, но у него опять ничего не вышло. — Иди, поддержи маму, — шёпотом попросил он, переключая её на то, что Астории всегда замечательно удавалось — заботу о ком-то более слабом.

— Грэм, — всхлипнув, прошептала Астория, снова горячо целуя и гладя его лицо. — Куда ты так торопишься?

— Жить, — прошептал он. — Я хочу выйти отсюда — и снова жить. Тори, я потерял два года — их пора возмещать, сестричка, — он судорожно вдохнул. — Ну, иди.

— Пусть тогда всё получится, — улыбнулась сквозь слёзы Астория и погладила его по щеке.

А когда они все ушли, и Маузо коротко бросил:

— Готовы? — а Причард выдохнул в ответ:

— Да, — начался его персональный ад.

Зажмурившись, Грэхем приготовился к боли в глазах — однако его ждало нечто совсем иное.

Затылок — чуть выше того места, где голова присоединяется к шее — обожгло, словно бы под кожу, под кость сунули добела раскалённый брусок металла. Перед закрытыми глазами Причарда, прямо под веками сверкнула вдруг вспышка, отозвавшись острой болью в затылке, а потом тот самый пылающий брусочек словно бы пророс иглами, которые начали медленно врастать в его мозг и шевелиться там, словно черви.

Сколько всё это продолжалось, Причард не знал — и не помнил, когда лишился сознания. Первым, что он почувствовал, медленно приходя в себя, была ледяная жидкость, которую кто-то чрезвычайно осторожно вливал в его рот — настолько холодная, что он не ощущал её вкуса. Сглотнув и ощутив саднящую боль в горле, он закашлялся и услышал голос своей матери:

— Грэм!

Коротко застонав, он попытался ответить — горло опять засаднило, и звук вышел хриплым:

— Мам?..

— Не надо было так себя мучить, — ласково проговорила его мать, снова вливая в его рот ту самую холодную жидкость. — Пей, пожалуйста.

Он послушно сглотнул и продолжал какое-то время делать это, медленно и с трудом — и эту почти что идиллию прервал резкий низкий голос, потребовавший:

— Откройте глаза.

Причард подчинился — и тут же рефлекторно зажмурился от ослепившего его света.

— Откройте! — недовольно приказал говорящий — но никаких приказов Причарду и не требовалось.

Осознав, что произошло, он сам сделал это — и, щурясь от невыносимо яркого света, с замирающим от восторга сердцем смотрел… смотрел! — на расплывающиеся перед ним силуэты.

— Видите что-нибудь? — поинтересовался… Шимали — да, его звали Шимали, того, кто сотворил это чудо.

— Да, — прошептал Причард, понимая, что плачет от счастья, и ни капли этого не стесняясь.

Свет немного померк, потом ещё и ещё — и в полумраке Причард, наконец, сумел сфокусировать своё вновь обретённое зрение и увидеть сидящих на краю его кровати мать и Асторию и стоящих за их спинами отца и брата, обнимавшего за плечи сестру.

— Я вижу, — проговорил Причард, неверяще вглядываясь и их лица. — Действительно вижу…

— Хорошо видите? — слегка отрезвил его следующий вопрос — и Причард, глянув наверх, увидел высокого чернокожего седого мужчину, глядящего на него с холодным любопытством. — Цвета, чёткость?

— Вроде, — Причард сморгнул, не замечая, что широко улыбается. — А что может быть не так?

— Что угодно, — ответил Шимали и распорядился: — Яркость света увеличивать постепенно. Зелья и инструкция здесь, — он кивнул на тумбочку у кровати. — Больше отдыхать. Зайду завтра, — он развернулся и вышел, простившись со всеми коротким кивком.

— Грэм! — мать Причарда крепко обняла его и расцеловала — и Грэхем, понимая, что сам плачет от счастья, решил сейчас этого не стесняться.

Вот теперь он точно вернётся. Со своим телом он справится — и отучится рыдать по малейшему поводу, и вообще станет собой.

И Моахейр, наконец, окончательно проиграет.

* * *

— Я знал, что так будет! — с порога сказал явившийся на следующий день навестить Причарда Поттер.

— Ты прямо пророк, — ответил Причард с довольной улыбкой — видимо, радость от обретённого зрения придала ему сил и помогла, наконец-то, вернуть способность не только улыбаться, но даже и слегка поворачивать голову. — Никто не знал — а ты и тут отличился. Может, тебе в Отдел Прорицаний перейти?

— А ты — на моё место? — засмеялся Поттер.

— Надо же мне куда-то расти, — с удовольствием растянул губы в улыбке Причард.

— Я подумаю, — пообещал Поттер. — А пока скажи мне — тебе что-нибудь нужно?

— Нужно, — на лице Причарда появилось вдруг очень хитрое выражение.— Ещё как нужно…Можно мне другую сестру? Эта опытная и всё такое… но…

— Чем тебя сестра не устраивает? — изумился Поттер. — Я могу попросить, конечно, но чем она тебе так не нравится?

— А чем она может нравиться? — тихо фыркнул Причард. — Ты её видел? Ей лет сто, наверное. Я женщин два года не видел! Или больше. Имей сострадание, а?

Гарри расхохотался. Ну вот, теперь стало окончательно очевидным, что Грэхем Причард очнулся таким же, как раньше.

— Такой же бабник, как был, — констатировал Поттер. — Ладно, попробую что-нибудь сделать. Но избавь меня от жалоб, пожалуйста, — потребовал он подчёркнуто категорично. — Не желаю обнаружить однажды на пороге разгневанного… кого-нибудь — что родителей девушки, что её руководство.

— Ты мне льстишь, — улыбнулся тот. — Я шевельнуться сам не могу. Какие жалобы?

— Что-то мне подсказывает, что ты быстро зашевелишься, когда рядом с тобой появится милая молодая дама, — хмыкнул Гарри — тот ответил откровенной усмешкой:

— Разве не это моя задача? Быстрее зашевелиться?

— Эта, эта, — согласился Гарри. — Всё, отдыхай, — он снова коротко и горячо обнял Причарда и поднялся. — Я к тебе вечером загляну — расскажу всё.

Он распрощался — и действительно отправился к занимающемуся Причардом лично заведующему отделением доктору Леонарду Грейвзу. Тот выслушал его просьбу — и засмеялся:

— В этом определённо что-то есть… пожалуй, я приставлю к нему одну маленькую стажёрку: чудесная девушка, ассистентка, не так давно к нам пришла.

— Совсем юная? — с сомнением уточнил Гарри. — Знаете…

— О, она юна — но я бы не сказал, что беззуба — мисс Финч-Флетчли очень бойкая девица, — заулыбался целитель. — Не тревожьтесь. Я пригляжу за ними.