Обратная сторона луны (джен)

Выходя из ювелирной лавки, Леопольд и Идэсса буквально столкнулись с невысоким сухоньким человечком, нёсшим почему-то прямо в руках груду каких-то коробок. Идэсса, не заметив его, неловко задела их локтем, и те непременно упали бы в грязь, если бы Вейси в последний миг не остановил их падение.

— Прошу прощения, — начал он — и вдруг ахнул: — Мистер Нин?

— Мистер Вейси, — укоризненно проговорил господин, чья клетчатая мантия была испачкана внизу чем-то белым.

— Простите мою невесту, — возбуждённо и весело проговорил Вейси, подходя к нему и возвращая коробки на место.

— О, поздравляю вас! — заулыбался Нин, снова обхватывая свою ношу обеими руками и прижимая коробки к себе. — Какая чудесная новость… не знал, не знал!

— А мы ведь шли к вам, — очень проникновенно проговорил Вейси. — С просьбой.

— Ко мне? — Нин, кажется, по-настоящему удивился. — В такой час? Но зачем же?

— По самому что ни на есть профессиональному вопросу — и с просьбой. Все говорят о вас, как о человеке, способном понять и войти в положение — и вот мы… Вы понимаете, — Вейси облизнул губы, будто на что-то решаясь, — об этом мало кто знает, но я болен, — он сделал небольшую паузу и продолжил: — Сегодня днём я ушёл со службы и возвращаюсь завтра к родителям… мне предстоит долго лечиться. И я, — он неожиданно вскинул взгляд и посмотрел Нину прямо в глаза, — очень хочу привести к ним в дом жену, а не просто невесту. Всё случилось так быстро… мы не думали, что так будет — но я очень прошу вас о помощи. Вы ведь имеете право регистрировать браки — и, насколько я знаю, закон не предусматривает никаких временных ограничений для этого. Мы оба готовы пройти проверку на предмет наложенных на нас чар — и брак хотим заключить самый обычный. Помогите нам, — тихо закончил он. — Прошу вас.

Стоящая рядом Идэсса молчала и просто смотрела на сухонького седоволосого господина в нелепой на вид, но — она умела видеть подобные вещи — весьма дорогой мантии, от которого сейчас зависело исполнение того, что она давным-давно уже даже и мечтой своей не считала. Молчала — и думала о том, что было бы, если бы он сейчас её опознал. Что сделал бы Леопольд, если бы понял это… и что он будет делать в подобных случаях после, если всё это действительно сбудется, и она сейчас выйдет за него замуж.

— Ну, — было видно, что Нин очень растерян, — действительно, я мог бы сделать это сейчас… и ваша причина, мистер Вейси, кажется мне вполне уважительной — однако вам и вправду придётся пройти проверку, — произнёс он слегка извиняющимся тоном. — Поймите — случай не самый обычный и…

— Мы понимаем, — твёрдо проговорил Вейси, а Идэсса просто кивнула.

— Ну, в таком случае, — улыбнулся Нин, — пойдёмте ко мне. Надеюсь, что вы поправитесь, мистер Вейси, — добавил он сочувственно.

Церемонии проверки и бракосочетания оказались простыми, и, когда всё было закончено и брачные обеты, совсем короткие ("В болезни и в здравии, в горе и в радости, до тех пор, пока нас не разъединят смерть или искреннее желание хотя бы одного из нас прекратить этот брак"), были произнесены, а безымянные пальцы новобрачных украсили тонкие золотые кольца, действительно, как и обещал ювелир, севшие точно по размеру, была уже почти полночь. С любезного разрешения Нина они аппарировали прямо к Вейси домой — и когда оказались посреди опустевшей гостиной, в которой сейчас стоял один большой чемодан, Леопольд, слегка отдышавшись, обнял и крепко-крепко прижал к себе свою неожиданную жену.

— Утром нужно будет забрать твои вещи и сходить в Гринготтс, — сказал он. — А потом домой. И всё.

— Всё, — повторила она, тоже обнимая его и так привычно и нежно запустив пальцы ему в волосы и тихонько гладя Леопольда по голове.

Она замужем.

Она действительно замужем! По-настоящему, пусть даже без свадьбы — зачем ей? Да и кого бы она могла туда пригласить — Мадам? Подружек, которые — она знала — плакали бы там не от радости за неё, а от зависти и желания оказаться на её месте? Она знала цену той дружбы, что была между девочками — той, когда тебе помогут в беде, но не смогут искренне разделить твою радость.

— Всё, — горько усмехнулся он, прикрывая глаза от удовольствия и усталости. — Я не знаю, что будет дальше. Не представляю. У меня есть деньги — но их не так уж и много, и долго жить на них не получится. Тем более, — улыбнулся он, — надо будет заплатить за тебя в «Спинни».

— У меня есть шестьсот сорок… кажется, семь галеонов, — сказала она. — Это меньше, чем нужно отдать, но…

— Не надо, — попросил он. — Пусть останутся у тебя. Мало ли что, — он усмехнулся и, отстранившись, взял её лицо в ладони и вгляделся в него жадно и пристально. — Дай мне поступить, как мужчине — может, в последний раз, — очень серьёзно попросил он.

— Почему в последний? — помолчав, спросила она, на удивление спокойно выдерживая его пристальный взгляд и так и не отведя своего.

— А я не уверен, что не умру в процессе лечения, — легко и отчаянно сказал он. — Хотя сейчас, когда со мной ты, я буду очень стараться выжить, — пообещал он, гладя подушечками больших пальцев её щёки.

— Я постараюсь помочь, — серьёзно сказала она.

— Постарайся, — тихо проговорил он, снова прижимая её к себе. — Я тут собрал всё, — постояв так, проговорил он. — Надо заново застелить постель… я не думал, что вернусь сюда снова. И… и тебе ведь тоже нужно будет собраться, — сообразил он внезапно.

— Ты хочешь, чтобы я сделала это сейчас? — спросила она, и он, вздрогнув, помотал головой:

— Нет, — он прижал её к себе ещё крепче. — Нет. Я пойду с тобой. Сразу же после Гринготтса. Я тебя никогда никуда не отпущу больше, — прошептал он, закрывая глаза. — У меня никого и ничего больше нет.

Проснулись они очень рано — собственно, Вейси почти и не спал: зелье в его крови будоражило его и тянуло куда-то, но сил ни на что у него уже не было, и они просто пролежали всю ночь, обнявшись и сказав друг другу едва пару фраз: Идэсса быстро заснула, он же лежал рядом без сна, лежал и смотрел на неё, и думал, думал, думал о том, как странно всё обернулось, и какая теперь его… их обоих ждёт жизнь.

В девять утра они уже были в Гринготтсе, откуда отправились в «Спинни», где произвели небольшой фурор. Мадам, надо отдать ей должное, встретила новость на диво невозмутимо — и просто извлекла из своего сейфа соответствующий контракт и, получив от Вейси тысячу галеонов, написала что-то на нём внизу, а затем отдала Идэссе.

— Я очень рада за тебя, моя девочка, — сказала она, — но помни: ты всегда можешь вернуться. Во всяком случае, в ближайшие лет десять я буду рада тебя вновь принять.

Вейси очень хотелось сказать ей что-нибудь резкое, однако он удержался и просто сухо проговорил:

— Такого не будет.

— Буду рада, — кивнула Мадам Спинни. — Но ты всё же запомни мои слова, — повторила она Идэссе — и та лишь молча кивнула в ответ.

Собиралась она недолго, и вещей у неё оказалось на удивление мало — настолько, что Вейси, с удивлением глядя на не до конца заполненный обычный, без чар расширения, чемодан, что они принесли с собой, спросил:

— У тебя есть другое жильё?

— Нет, — очень удивилась она. — Я живу… жила здесь.

— И это — всё? — недоверчиво спросил он. — Это все твои вещи?

— Здесь же всё выдают, — улыбнулась она слегка. — А наружу мы почти не выходим… а здесь ведь много не нужно.

Ей было неловко от того, что у неё почти нет обычной одежды, зато так много самого разного белья, игривого и зачастую не слишком удобного, предназначенного, большей частью, не для ношения, а для того, чтобы его снимали. Конечно, кое-что у неё было — но она не любила выходить в Лютный или на Диагон-элле, и потому делала это до такой степени редко, что даже пальто просто одалживала у кого-нибудь из подружек. И вот теперь…

Вейси взял с кровати лёгкое домашнее платье, совсем простое, бледно-голубое, явно уже не новое, и, положив его себе на колени, медленно провёл по нему ладонью. Потом перевёл взгляд на Идэссу и сказал почти шёпотом:

— Ты мне снилась. Часто снилась, когда я спал без тебя — всегда в чём-то таком… похожем. Простом. И я, — он усмехнулся, скрывая неловкость, — всегда… каждый раз хотел тебя попросить надеть что-то подобное. Но так ни разу и не собрался.

Она улыбнулась ему и кивнула, а потом придвинулась ближе и положила голову ему на плечо, и он замер, закрыв глаза и ощущая тонкий аромат её духов, которого никогда не встречал ни на ком другом, чувствуя щекой её волосы и слушая её лёгкое, почти беззвучное дыхание. А потом очень медленно поднял руку и коснулся ладонью обрамлённого тяжёлыми тёмно-рыжими прядями лба Идэссы. Она подалась чуть вперёд, потянулась к его руке, и он повернулся к ней и, обняв, притянул к себе и усадил к себе на колени, так и не открывая глаз, а потом уткнулся лицом в её грудь и так снова замер. Они долго сидели так, молча, а потом Вейси, наконец, прошептал, поднимая голову и вглядываясь в её кажущееся строгим сейчас лицо:

— Я люблю тебя, — он вдруг запнулся и, вспыхнув, сказал пристыженно: — И я… я забыл твоё настоящее имя. Ты называла его во время обряда — а я не могу вспомнить. Прости.

— Лорелей, — улыбнулась она, ласково гладя его по голове. — Ничего страшного — ты слышал его всего один раз.

— Лорелей, — медленно повторил он. — Как красиво… и так подходит тебе, — он улыбнулся и, притянув к себе её руку, поцеловал ладонь. — Лорелей. Мне никогда не нравилось то твоё имя.

— Почему? — удивилась она, ласково улыбаясь ему.

— Слишком яркое и вычурное для тебя, — сказал он, прижимая её ладонь к своей щеке. — Ты тёплая и нежная — как твоё настоящее имя. Лорелей, — повторил он — и улыбнулся. А потом глубоко-глубоко вдохнул — и сказал: — Нам пора. Нас не ждут — и мои родные не будут рады тебе. Но это всё не имеет значения... я поднимусь, Лей. Я вылечусь и смогу начать всё сначала — если ты будешь со мной. Я знаю, что для тебя — я смогу.

— Я буду, — прошептала она, обнимая его за шею и прижимаясь щекою к его щеке — и так скрывая мелькнувшее в её глазах выражение вины и стыда.

И вновь обещая себе, что сделает всё, что сумеет, чтобы он никогда не пожалел о подаренном ей шансе.