Обратная сторона луны (джен)

Скабиор явился к семье Керков через неделю после неслучившегося самоубийства, решив сначала взглянуть на семью своего, куда уж теперь деваться, подопечного — дабы подготовить его к тому, что его там вовсе могли и не ждать.

Дверь распахнула девочка — примерно того же возраста, в каком была Гвеннит, когда он впервые увидел её. У неё было бледное и заплаканное лицо и растрёпанные тёмные волосы, и он непроизвольно напрягся, в первый момент едва не сбежав — ибо заплаканных девочек в его жизни было уже более, чем достаточно.

А потом обратил внимание на то, что мантия на девочке — чёрная.

— Ты Лойс, — сказал он. — Где твоя мама?

— Мама спит, — ответила та. — А вы кто?

— Разбуди её, — попросил он вежливо, но настойчиво. — Это важно.

— Кто вы? — повторила она.

— Я-то? — он улыбнулся. — Я… вы простите — я, может, не вовремя? У вас что-то случилось? — с обманчивым сочувствием поинтересовался он, не удержавшись от соблазна услышать трагичное: « Наш папа стал оборотнем».

Однако услышал он совершенно другое…

— Папа умер, — тихо ответила девочка. — Поэтому мама и спит. Вы уверены, что она вам нужна?

— Умер? — повторил он немного растерянно. — Я слышал о нападении…

— Да, — она сжала губы. — На него напал оборотень, и он сам стал… таким же. А потом, — её голос дрогнул, — он не выдержал и… умер.

— Ясно, — он потёр переносицу двумя пальцами, осознавая, что эта история становится все больше и больше похожа на дешёвый и полный бессмысленной драмы роман. — Тогда тем более разбуди свою маму. У меня к ней очень важное дело.

— Какое? — упрямо спросила девочка — и эта её настойчивость ему понравилась.

— Думаю, я — последний, с кем разговаривал твой отец, — ответил он честно.

— Вы… вы входите, — сказала она, отступая. — Пойдёмте. Подождите тут, — она провела его в гостиную, довольно просто и старомодно обставленную, и ушла.

Эмили вышла нескоро — одна. Ему было достаточно лишь взглянуть на маленькую худенькую женщину с заплаканным бледным лицом, чтобы облегчённо вздохнуть, понимая, что скоро его нежданная и такая раздражающая опека закончится.

— Миссис Керк, — проговорил он, коротко склонив голову.

— Да? — бесцветно спросила она, силясь улыбнуться. На ней был слишком большой и тёмный халат — не её. Эндрю. — Лойс сказала…

— Мои соболезнования, — проговори он искренне. — Я не знал, что вы в трауре.

— Мой муж покончил с собой, — бесцветно сказала женщина. — Не смог жить после того, что случилось. Не смог остаться совсем один, — добавила она совсем тихо, и по её лицу потекли слёзы. Она обхватила себя руками — девочка двинулась к матери, но Скабиор ненавязчиво преградил ей путь:

— Вы извините, — сказал он, подходя ближе к женщине и беря её за локоть. — Но у меня уже сил больше никаких нет.

И аппарировал.

И через секунду Эмили увидела Эндрю.

— Ты, — прошептала она — а он, как сидел на кровати, так и замер, и глядел на неё, стоящую в его халате и домашних тапочках, испуганно, ошеломлённо и с таким видом, словно то ли собирался сбежать, то ли ожидал и одновременно опасался удара. — Ты, — повторила она, обвивая его шею руками и прижимая его к груди его голову. — Ты…

— А я говорил, — буркнул Скабиор, отходя в сторону. Надо было бы убраться отсюда и оставить их наедине… но неужто он не заслужил хотя бы такую маленькую награду?

— Я не знаю, как, — начал было Эндрю, но Эмили, наконец, заплакав, зажала ему рот — собственными губами.

— Молчи, — прошептала она. — Ты живой. Они перепутали… ты живой. Живой… Я думала… думала… ну и оборотень, ну что же теперь… но это же все равно ты…

— Я сам больше не знаю, кто я, — проговорил он, обнимая её кажущимися сейчас очень тяжёлыми руками и усаживая себе на колени. — Но как ты… откуда… как ты узнала? — он отстранился, глядя на неё почти в ужасе, сквозь который медленно начинал проявляться стыд.

— К нам домой приходили авроры, — ответила она, беря его лицо в ладони и рассматривая его так, словно видела в последний раз полвека назад. — Мне сказали, ты спрыгнул с моста… покончил с собой… А тело затянуло под лёд, и они не могут его найти — может быть им повезет весной, — она всхлипнула и помотала головой. — А они просто ошиблись, значит… Не знали, где ты — вот и подумали…

— Они не перепутали, Милли, — помертвевшим голосом произнёс он. — Я правда пытался. Я не знаю, как жить, — перешёл он на шёпот. — Не знаю. Но там… в воде… я вспомнил тебя и детей…

— Мерлин, — помертвев, прошептала Эмили, зацеловывая его бледное и измученное лицо. — Энди… Прости меня… извини… Зачем, зачем я тебя послушала?! Я хотела прийти… Но всё откладывала и откладывала…

— Я не мог… не хотел, чтобы ты меня таким видела… Милли, — он всхлипнул и спрятал лицо в вороте надетого на ней халата. — Ты представляешь, что будет теперь… Как на нас станут смотреть… Вы же все теперь из-за меня тоже изгоями станете… и заказов у меня больше не будет…

— С другой стороны, эта неприятность могла бы добавить экзотики и самобытности вашей унылой лавочке, — вдруг громко сказал Скабиор, которому до тошноты уже надоели стенания Эндрю. Они оба вздрогнули и обернулись на него — он широко улыбнулся и пояснил: — Я всё думал о том, что ты тут страдал по поводу того, как ужасно будет жить теперь в Хогсмиде. И самое простое, что мне пришло в голову — это древнее правило: чего нельзя скрыть — тем надо гордиться. Серьёзно: назовите свой магазинчик «Шкура оборотня», оформите в соответствующем стиле — утрёте нос всем своим конкурентам. Тем более, у вас профессия такая подходящая — даже клеймо теперь можно придумать соответствующее, я бы использовал отпечаток лапы, к примеру, — усмехнулся он, вспомнив одну известную маггловскую марку, название и эмблема которой ему всегда очень нравились. — Или можно морду оскаленную, но, по-моему, это пошло.

— Вам никто не говорил, что не над всем можно шутить? — резковато спросил Эндрю, прижимая к себе жену. А та вдруг улыбнулась и сказала задумчиво:

— А ты знаешь… по-моему, это не такая плохая мысль. Мне нравится…

— Милли! — потрясённо воскликнул он. — Как ты… что ты…

— Слушай, — морщась, оборвал его Скабиор. — Хватит уже страдать, а? Смотри, вот жена твоя просто радуется, что не осталась вдовой — ты оценил бы это, что ли… А то сколько тут было страданий, — обратился он к Эмили, — что, мол, ах, зачем я им всем такой, им будет лучше, если я сдохну… Я вас какой-то мегерой просто представил — а вы, оказывается, нормальная совершенно женщина… красивая даже, если подумать, — добавил он полунасмешливо. И эти слова почему-то пришлись очень кстати, разрядив, наконец, обстановку: Эмили фыркнула, а потом и засмеялась, мотая головой и вытирая ладонью выступившие на глазах слёзы, а Эндрю вдруг улыбнулся совершенно по-человечески, легко и на удивление обаятельно, и покачал головой. — Ну, вот и славно, — Скабиор с удовольствием потянулся. — Никак, у тебя, наконец, мозги всё же на место встали? — спросил он, падая навзничь на кровать рядом с ними, и простонал: — Как же я от тебя устал — передать не могу.

— Это же он меня спас, — проговорил Эндрю с улыбкой, гладя жену по спутанным и, похоже, несколько дней не мытым волосам.

— Сам скинул — сам спас, — быстро возразил Скабиор, — один-один и ноль в итоге. Никаких долгов, если ты об этом. Ещё не хватало.

— Как сам скинул? — побледнела Эмили и вопросительно посмотрела на мужа.

— Не слушай его, — решительно сказал он. — Я умер бы уже много раз, если бы не… а я даже не знаю, как вас зовут, — ужасно смутился он. — Вы говорили, я помню… и даже не один раз — но я так и не запомнил. Простите.

— Кристиан, — махнул он рукой. — Ерунда — тебе не до того было.

— Я хочу сделать для вас что-нибудь, — сказал Эндрю, подходя вместе с женою к нему.

— Сделать? — с любопытством переспросил Скабиор, садясь. — А и сделай… мне вот новое пальто бы очень не помешало, — нахально заявил он. — Этому уже столько лет… и оно совсем обтрепалось уже — вид не тот. А другого такого я не видел. Сможешь повторить? В точности?

— Я никогда прежде одежду не шил — но я знаю, кто сможет, — кивнул Эндрю. — Отдайте мне его на несколько дней — и мерки снять будет нужно.

— Вот — а говорят, что добрые дела никогда не вознаграждаются, — потёр руки Скабиор. — Я загляну к вам на днях, — пообещал он, — у меня сейчас нет адекватной замены даже на время.

— Приходите, когда хотите, — сказала Эмили, подходя и протягивая ему руки. — Наш дом теперь навсегда открыт для вас. В любое время года, дня и ночи. Спасибо вам, — она взяла его за руки и стиснула их, а потом не удержалась — и обняла. Он с удовольствием ответил объятьем, игриво подмигнув из-за её плеча Эндрю, который в ответ шутливо погрозил ему кулаком.

— Приду непременно, — пообещал Скабиор, отпуская её. — Через пару дней. На обед. Сову пришлю, — сказал он, поднимаясь. — И вы знаете, миссис Керк…

— Эмили, — перебила она. — Пожалуйста, называйте меня Эмили.

— Эмили, — кивнул он. — Так вот — ваш супруг теперь будет предпочитать мясо. Думаю, с кровью, — он улыбнулся. — Я надеюсь, вы не вегетарианка?

— Нет, — она улыбнулась тоже. — Всё, что угодно. Спасибо вам.

— Это, собственно, был намёк, — весело сказал Скабиор. — Я тоже оборотень. Правда, уже очень давно.

— Тогда вы тем более должны прийти к нам — и рассказать, как это, — решительно сказала она с улыбкой. — И детям тоже.

— Да приду я, приду, — кивнул он. — Всё. Вы тут можете… В общем, делайте, что хотите — а у меня полно дел. Хорошего дня, — сказал он — и аппарировал, наконец, отсюда.

В Лютный.

Где сначала зашёл в кондитерскую, купив конфет и пирожных, а потом отправился в "Спинни Серпент" и провёл там несколько прекрасных часов, вознаграждая себя за всю эту историю. Девочки смеялись и спрашивали, кто же его так вымотал, бедненького, а он целовал их, кормил с рук сладостями, смеялся, ругался и непонятно для них клялся, что в жизни больше ни в чьи дела не полезет, никому помогать не будет и вообще никогда даже не заговорит с незнакомцами. Впрочем, на последовавшие сразу вслед за этим протесты и вопросы, а как же они и кто же будет им помогать, он снова смеялся и говорил, что они, безусловно, не в счёт, и, бесспорно, всегда могут к нему обращаться, и он им поможет по мере сил, но больше — никогда и никому. Горячность, с которой он это говорил, так всех развеселила, что его опрокинули навзничь и устроили форменный кавардак — и он хохотал вместе с ними и позволял им делать всё, что заблагорассудится, а фантазия у девчонок всегда была очень богатой.

Так что Скабиор там и заночевал, и проспал до полудня, а потом, поскольку было воскресенье, отправился в гости к Гвеннит — без всякого предупреждения. Что было совсем не в его правилах, но очень уж он соскучился — и, в конце концов, если он окажется неуместен, он ведь всегда сможет просто уйти, верно?

Неуместным он не оказался: Гвеннит была дома одна и, кажется, только собиралась куда-то идти. Он утащил её гулять — просто по маггловской части города, и она пошла с удовольствием, потому что свидание с Арвидом у неё было лишь вечером (тот хотя и не дежурил в эти выходные, но должен был сделать что-то очень и очень срочное), и болтать со Скабиором было куда веселее, чем просто ходить по магазинам в попытке скоротать растянувшееся до бесконечности время, покупая продукты на неделю, и ждать. Она ему соврала — чувствуя себя очень неловко — что вечером встречается с подружками и поэтому… Он посмеялся, завёл её в кафе, напоил ароматным горячим шоколадом с ванильным маршмеллоу, незаметно сунул ей в сумку деньги, проводил до Диагон-элле, обнял, расцеловал — и ушёл по своим не самым законным делам.

А Гвеннит отправилась, наконец, к Арвиду.

В гости.