Обратная сторона луны (джен)

Они стояли на поляне раскинувшегося за «Лесом» леса. Семнадцать человек — Эбигейл, ушедшие с ней волчата, Сколь, Хати, Скабиор… и Гвеннит. Он взял её с собой в последний момент, не предупредив никого, кроме самого Варрика — и когда тот ответил согласием, аппарировал домой, где Гвеннит вместе с Арвидом уже собирались спать, и требовательно поманил её к себе.

— Я хочу, чтобы ты пошла сегодня со мной, — сказал он, как когда-то часто говорил прежде, и она, обрадовавшись и встревожившись разом, кивнула. — В «Лес», — добавил он, глянув на Арвида.

— Скажешь, зачем? — шепнула она, и он, не сразу сообразив причину вопроса, хотел было уже отказать, скорей по привычке, нежели потому, что имел причину молчать, но почти сразу сказал:

— Ты никого, кроме волчат, не увидишь — и никто больше не увидит тебя. Обещаю.

Гвеннит обернулась на мужа, и Скабиор, верно истолковав её взгляд, взял неприятный разговор на себя:

— Арвид, — он подошёл к зятю. — Я хочу позвать Гвен с собой. В «Лес». Даю слово: никто, кроме… — он запнулся, сообразив, что Арвиду-то про волчат ничего не известно. — Вернее будет сказать, что её не увидят там МакМоахиры.

— Вы уверены? — помолчав, спросил Арвид.

Ему хотелось сказать «Нет!» и запретить этот внезапный визит. Зачем? Вот так, вдруг, на ночь глядя? Он знал, что ответов он не получит — но, если он скажет «нет», или потребует их, то… То Гвеннит, скорее всего, останется дома — он знал, что она не захочет его расстраивать и не станет тревожить: слишком тяжела была для него эта тема, и она знала это — так же, как его тесть.

Нет. Он не хотел так.

Он не будет вести себя, как отец. Они помирились, конечно, и сейчас были даже, пожалуй, ближе, чем когда-либо, но это вовсе не значило, что Арвиду нравилось в нём всё. Джон Долиш, будь бы он на его месте, ни за что бы не отпустил туда жену — но Арвид полагал, что Гвеннит вольна самостоятельно принимать такие решения.

— Хочешь Непреложный обет? — спросил Скабиор.

Вполне серьёзно.

— Нет, — покачал головой Арвид. — Я вам верю… Вы не станете рисковать ею. Надолго вы?

— Может, на ночь, — неопределённо сказал Скабиор.

Он был почти что уверен, что они вернутся намного раньше, но в подобных вопросах лучше перестраховаться. Скабиор хорошо себе представлял, как страшно в подобной ситуации ждать человека, скажем, к полуночи — а дождаться только к утру.

— Хочешь, я не пойду? — негромко спросила Гвеннит, подходя к мужу и обнимая его за талию.

— Не хочу, — улыбнулся он ей, на миг накрывая её руки своими. — Возвращайся к завтраку, — он поцеловал её и ласково провёл по щеке ладонью. — Я почитаю немного и лягу. Хорошей ночи тебе, — он снова её поцеловал.

— Хорошей ночи, — шепнула она — и повернулась к Скабиору.

— Оденься теплее, — попросил он. — И побыстрее, — добавил он, взглянув на часы.

…И теперь она стояла с ним рядом на лесной поляне, где уже был сложен погребальный костёр. Тоже, в общем-то, символический — Варрику понравилась эта идея, и Скабиор вместе с волчатами складывали поленья и ветки всю первую половину дня, накрыв их непроницаемым для дождя куполом и тщательно высушив. Рубили не магией, как это делал Скабиор для того, другого костра, а обычными топорами — и складывали костёр тоже просто руками, аккуратно и тщательно прокладывая дерево высушенным мхом.

Потом они все вместе готовили трапезу. Поминальную трапезу — и всё, что они жарили и пекли, и всё, что собирались там пить, было сделано ими самими.

А Варрик прощался.

Пока что не с ними, а с остальными обитателями «Леса», и прежде всего — с МакМоахирами, с которыми в последнее время общался довольно много. Они уважали его — за принятую за своих в бою смерть и за то, что даже после неё он их не покинул, и слушали его обычно очень внимательно.

Все трое — даже Дэглан, который был куда задиристее сестёр.

О чём Варрик говорил с ними на прощанье — долго, часа полтора — не знал никто, но МакМоахиры после этого разговора ходили тихими до самого вечера, а сталкиваясь со Скабиором, смотрели на него так пристально, что тому стоило определённых усилий делать вид, что он не обращает на это никакого внимания.

Впрочем, сегодня ему было действительно не до них — и их взгляды лишь напомнили ему о том, что нужно будет защитить ту лесную поляну от чужих глаз, в том числе и от МакМоахиров, чтобы не позволить им встретиться с Гвеннит. Он понимал, разумеется, что никакого смысла прятать её от них нет: пожелай они узнать, как выглядит его дочь и жена человека, которого они до сих пор считали предателем, они сумели бы сделать это очень легко — но показывать им Гвеннит сам не желал. Хотя, возможно, так было бы лучше…

…Но сейчас, стоя вместе с ней и с волчатами под сеющим, больше похожим на водную пыль, дождём, он думал не о них, а о том, что сегодня его жизнь станет немного беднее, что волчата потеряют того, кто был для них почти что отцом, а Эбигейл станет вдовой — теперь уже до конца. Ему было горько, горько и грустно, и чувство это было для него незнакомым и смущало его. Он не привык о ком-то грустить, и терять близких не привык тоже — хотя бы потому, что до сих пор такого с ним не случалось. Скабиор никогда не позволял себе привязаться к кому-то достаточно сильно для того, чтобы его смерть причинила боль — но так было до того, как он познакомился с Гвеннит. Она изменила его самим фактом своего присутствия в его жизни, и в какой-то момент он перестал быть одиночкой — и сейчас, похоже, ему в первый раз пришло время за это платить. Он ругал себя за то, что невольно спровоцировал эту… Мордред знает, как назвать то, что должно было произойти — смерть? Умирают ли призраки? Что вообще происходит с ними, когда они исчезают?

Скабиор посмотрел на стоящую совсем рядом с ним Эбигейл. Она не плакала и на первый взгляд казалась вполне спокойной — только вот не смотрела ни на кого, держалась чуть поодаль и ни на мгновенье не отрывала взгляда от Варрика.

Так же, как и он — от неё.

Они так и стояли все под дождём, и никто не хотел начинать — и в каждом, Скабиор видел это по лицам, жила надежда, что сейчас Варрик скажет, что он остаётся, и они все вернутся домой, и всё будет, как прежде. В конце концов, остался же он дольше, чем хотел поначалу, пережив с ними ещё одно полнолуние — редкую вторую луну за один месяц, да ещё и долгую.

Особенную.

Скабиор вдруг подумал, что, даже выбирай Варрик время ухода заранее, он не сумел бы найти более символического момента. Если уж уходить — то сейчас… И всё-таки Скабиор отчаянно и безнадёжно надеялся, что он передумает и останется.

Но когда Варрик заговорил, надежда эта растаяла.

— Спасибо вам всем, что пришли, — заговорил он, медленно обводя их взглядом. Дождь усилился, каплями стекая по лицам и маскируя бегущие по ним слёзы, но никто и не подумал от него прикрываться. — Мне жаль оставлять вас, — его голос звучал печально и искренне, — но если я не уйду сейчас, возможно, я никогда уже не смогу этого сделать и останусь здесь навсегда. А я, — он вскинул голову, — не хочу навечно остаться между двумя мирами. Я оставляю их на тебя, — он подплыл к Скабиору и заглянул ему в глаза, и тот на миг ощутил ледяной холод и трепет, очень напоминающий страх. — И я уверен, что если ты однажды предашь их, я найду способ вернуться, — проговорил он так тихо, что Скабиор не был уверен, что это вообще прозвучало вслух, а не у него в голове. — Но я знаю, что такого не будет, — добавил Варрик, и Скабиору показалось, что его глаза потеплели — но, может быть, ему просто очень хотелось такого. — Береги их, — сказал он уже чуть громче, — и её, — он обернулся к Эбигейл, а затем подплыл к ней. — Я дождусь тебя, — он протянул свою полупрозрачную руку и коснулся её плеча. — Но прошу тебя — не спеши. Ты прожила всего половину жизни — у тебя впереди ещё столько же лет и, может быть, больше. И я, — он сделал паузу и вот теперь действительно очень тепло улыбнулся, — буду рад, если ты однажды решишь разделить их с кем-либо.

Эбигейл молча кивнула — сейчас она стояла спиною к ним всем, и Скабиор, глядя на её спину, думал, что не заметил, когда она успела от них отвернуться — но ничего не ответила… хотя, может быть, сделала это так тихо, что никто из них не расслышал.

А Варрик сделал жест, словно сжимая плечо Эбигейл, а затем отплыл к костру и, поднявшись наверх, сказал им:

— Я горжусь каждым из вас. Будьте сильными и всегда держитесь друг друга, — и, в последний раз оглядев их всех, скомандовал: — Пора. Прощайте.

Скабиор поднял палочку и выпустил заклинание — но Эбигейл успела первой.

Костёр вспыхнул — и вместе с первым потянувшимся вверх светлым дымом растаял и призрак. В этот момент дождь хлынул сильнее — а потом, почти сразу, вдруг перестал, и поднявшийся ветер, холодный и свежий, быстро разметал закрывавшие небо тучи, и буквально через четверть часа они все увидели звёзды.

Впервые в этом новом году.

А когда костёр догорел, они ели — стоя там, над углями и пеплом — и пили яблочный самогон и сидр, и вспоминали, и плакали, уже не стесняясь. А далеко за полночь, когда они уже почти собрались расходиться, Гвеннит, заплаканная и грустная, подошла к Эбигейл.

— Я знаю, сейчас не время, — слегка виновато сказала она. — Но я очень хотела вас попросить.

— Говори, — Эбигейл кивнула.

— Когда-то вы так помогли нам, — торопливо заговорила Гвеннит, смущаясь с каждой секундой всё больше. — С Кристи. И, может быть… вот сейчас… он просто все дни с моими родителями, и это здорово, но, — воздух кончился, но она тут же вновь его набрала, — мои родители сейчас должны будут уехать, и… в общем, — она облизала губы, — вы не могли бы побыть с ним?

— Ты очень плохо умеешь лгать, — ответила ей Эбигейл. — Скажи как есть — зачем это тебе?

— Мне не нравится, что он видит только их и нас, — краснея, ответила Гвеннит, смущённо опуская глаза, но тут же их подняла и настойчиво повторила: — Пожалуйста! А то из женщин он видит только меня и маму — а мне так хочется, чтобы он привыкал к тому, что они бывают и сильные!

Эбигейл молча разглядывала её пару секунд, а затем, прикрыв на мгновенье глаза, кивнула:

— Это разумно. Хорошо, я приду, — она вдруг протянула руку и убрала мокрые пряди с её лица и предложила: — Хочешь, завтра? — и когда Гвеннит радостно закивала, пообещала: — Я буду у тебя без четверти девять. Удобно?

— Да! — просияла Гвеннит. — Спасибо! — она подалась было вперёд, но вовремя сдержалась и, опять покраснев, отступила. — Спасибо вам, — повторила она.

Расходились они ближе к рассвету — и когда все волчата уже ушли в дом, а Скабиор с Гвеннит собрались аппарировать к себе прямо отсюда, Эбигейл отвела его в сторону и сказала:

— У тебя очень мудрая и добрая дочь, — и, в ответ на его удивлённый вопросительный взгляд добавила: — Я обещала несколько дней посидеть с её сыном. Доброй ночи, — она коротко сжала его плечо и, развернувшись, ушла вслед за волчатами.