Обратная сторона луны (джен)

Выполнять поручение Скитер Скабиор отправился на следующий же день, прямо с утра — благо, в это время Тедди Люпин был как раз в школе. Юлить Скабиор не стал, и выложил всё, как есть — и под самый конец добавил:

— Вы, разумеется, не обязаны это делать. Вы и так делаете очень много.

И это была полная правда: Люпин в последние полгода действительно фактически присоединил к своим добровольно взятым на себя обязанностям преподавателя ещё и директорские функции, которые исполнял с неожиданным в его юном возрасте умением и, кажется, удовольствием.

— Да нет, — подумав, ответил Люпин, задумчиво процарапывая превращённым в длинный острый клюв пальцем круги на листке бумаги. — Нет, вы правы — то, что сейчас происходит, очень вредит школе и большей части наших воспитанников. Я поговорю с мисс Скитер… Хотя, должен признаться, — он улыбнулся и вернул пальцу нормальный вид, — я удивлён этой кандидатурой. Я не хочу, чтобы она писала о моём отце так, как она пишет обычно, — он нахмурился.

— Не думаю, что она станет писать что-то скверное, — аккуратно сказал Скабиор. — Насколько я понимаю, её цель сейчас прямо обратная.

— Мисс Скитер решила сменить амплуа? — недоверчиво усмехнулся Люпин. Внешне он был очень похож на отца — как всегда бывают похожи на родителей-оборотней их дети — но характером, как подозревал Скабиор, помнивший Ремуса, пошёл в воспитавшую его бабку. С Андромедой Скабиору приходилось встречаться время от времени на собраниях попечительского совета, и хотя она ни разу с ним не заговорила иначе, как строго по делу, от её взгляда и голоса у него по спине каждый раз полз отвратительный холодок.

— Мисс Скитер хочет ткнуть наше общество носом в тот очевидный, но всеми забытый факт, что в той войне вовсе не оборотни с волшебниками воевали, — сказал Скабиор, но слова его не вызвали у Люпина доверия:

— Почему вы так в этом уверены? — спросил он, слегка вскинув брови.

И что Скабиор должен был ему отвечать? Потому что я с ней порой сплю и достаточно хорошо её знаю?

— Потому что не помню, чтобы она шла по чьим-то следам и пела с чьего-то голоса, — хмыкнув, ответил Скабиор. — А поскольку сейчас все, кого ни возьми, нас, оборотней пинают, вряд ли она тоже станет это делать.

— Разумно, — подумав, кивнул Люпин. — Убедили… Хорошо, я с ней встречусь, — он вздохнул. — Вы тоже там будете?

— Меня не звали, — возразил Скабиор. — Так что вам самому придётся… Но если хотите, я приду, — добавил он — и услышал вполне предсказуемое:

— Да нет, не стоит. Не звали, так не звали.

Так что проблему с интервью решить оказалось не так сложно, как Скабиор опасался — однако вторая задача представлялась ему куда более непростой. И вот тут он чуть ли не впервые в жизни обрадовался своей работе в отделе — потому что, если он где-то и мог найти помощь, то только там.

Ни Спраут, ни Сакнденберг на месте не было, разговаривать с Квинсом было, на взгляд Скабиора, бессмысленно, так что он подсел к Анне МакФейл и, когда та улыбнулась ему, подняв глаза от какого-то старого документа, спросил:

— Вы же хорошо знаете всех подопечных отдела?

— Не так хорошо, как Грета, — сказала она. — Но, пожалуй, неплохо. Чем вам помочь?

— Я как утром «Пророк» открываю — так каждый раз нахожу там очередную гадость, — сказал он. — Такое впечатление, что на стороне Волдеморта были сплошные оборотни.

— Вы преувеличиваете, — возразила она. — Но ситуация действительно начинает складываться скверная… У вас есть идея, как её можно исправить?

— Есть одна, — кивнул он. — Найти бы того, кто был, так сказать, на правильной стороне, — не удержался он от некоторого ехидства. — И предъявить нашему возмущённому обществу живого героя.

— Хорошая мысль, — кивнула она задумчиво. — Но, боюсь, в этом я не смогу вам помочь… Не помню я никого такого. Впрочем, к нам же не все приходят… Возможно, и был кто-то такой.

— Жаль, — вздохнул Скабиор.

Он очень рассчитывал на неё, и её слова его расстроили и заставили слегка растеряться. Не может же быть, чтобы не было кого-то такого! Хотя, собственно, почему не может? Оборотней вообще не так много — может, две-три сотни на всю Британию наберётся. И с чего бы кому-то из них было влезать в ту войну на стороне… Кого, собственно? Кто там из обывателей знал об этом… как же он назывался? Что-то гриффиндорское… Да не важно — на стороне Гарри Поттера и Дамблдора. С какой, собственно, стати?

Хотя…

Вернувшись за свой стол, он задумался. В принципе, он мог представить себе мотив для подобного выбора: в какой-то момент пойти против Министерства стало бы означать и противостояние Волдеморту, а уж причин недолюбливать оное у любого оборотня в то время было немало. Скабиор вспомнил свой давний разговор с Поттером, в котором тот удивлялся, почему оборотни так охотно пошли, например, в егеря, а не стали помогать магглорождённым, чьё положение во время Второй магической внезапно стало хуже, чем у кого бы то ни было. Тогда он высмеял эту идею и объяснил Главному Аврору, почему подобное было совершенно невозможно — а теперь вот задумался о том, что подобная точка зрения тоже ведь вполне имела право на существование. В конце концов, вот обрати кто-нибудь из них в то время самого Гарри Поттера, неужели тот отказался бы от своей миссии? Нет же? Но не может же он быть до такой степени уникальным… в общем, шанс, как решил Скабиор, был — оставалось понять, как им можно воспользоваться.

Разговор с вернувшимися Гретой и Помоной Спраут тоже никаких результатов не дал, но к концу дня в голову Скабиору пришла другая идея, воплощать которую было уже поздно, поэтому он собирался заняться этим завтра с утра. Написав письмо Поттеру и отправив самолётик, он, подумав пару минут, решительно отправился в Лютный.

В «Спинни», где он собирался пару часов отдохнуть и хоть ненадолго перестать обо всём этом думать.

Домой он вернулся поздно — усталый, голодный, но, по крайней мере, в замечательном настроении.

— Крис! — позвала его Гвеннит, едва он вошёл из коридора в кухню, где она убирала со стола после ужина. — Иди сюда, — она нетерпеливо обняла его, чмокнула в щёку и потянула за собой.

— Это срочно? — вяло сопротивляясь, спросил он. — Я голоден и хочу спать даже больше, чем есть.

— Это недолго! — возразила она, продолжая тянуть его к входной двери. — Пойдём, ну, пожалуйста!

— Да что стряслось-то? — отчаянно зевая, спросил Скабиор, послушно идя за ней.

— Увидишь, — радостно и таинственно проговорила она.

Они вышли на улицу и, зайдя за угол дома, подошли к посаженным прошлой весной над могилой малинового желе кустам малины. Те за год разрослись и отвоевали приличный кусок участка, и, кажется, в этом году намеревались продолжить захват.

— Ничего себе, — присвистнул Скабиор. — Да они через пару лет тут заполонят всё… Надо выполоть эту поросль, — сказал он, щёлкнув концом ботинка по одному из торчащих из земли новых побегов.

— Крис! — возмущённо воскликнула Гвеннит, и он с удивлением вскинул брови:

— Что?

— Не бей его! — она наклонилась и погладила росток, а потом, резко выпрямившись, буквально загородила Скабиору дорогу. — Не делай так больше, пожалуйста! — попросила… или, скорее, потребовала она.

— Гвен, ты что? — он удивился настолько, что даже не рассердился, и отступил на шаг.

— Я… ничего, — она тут же остыла и, шмыгнув носом, проговорила всё ещё немного воинственно: — Ты сам поймёшь. Только осторожнее, пожалуйста, не топчи их, — попросила она и, снова взяв его за руку, подвела к уже цветущим кустам, осторожно ступая среди молодой поросли. Скабиор, заинтригованный, подчинился, тоже стараясь ступать аккуратнее и не задевать молоденькие побеги.

Подойдя к основному кусту — тому самому, который они вместе сажали прошлой весной — Гвеннит кончиками пальцев коснулась белеющих в вечернем сумраке цветков и позвала нежно:

— Привет, Распи! ⁽¹⁾

Цветки вдруг качнулись, а потом совершенно отчётливо потянулись к её руке, ластясь к ней и трепеща лепестками. Скабиор изумлённо распахнул глаза, а Гвеннит, обернувшись и совершенно счастливо на него глядя, шепнула:

— Видишь? Всё получилось!

— Что получилось? — тупо спросил он, недоверчиво наблюдая за тем, как вслед за цветками к руке Гвеннит потянулись и ветки, удивительно аккуратно облепляя её своими листочками и не оставляя на коже ни единой царапинки.

— Это же оно, Крис! — широко улыбаясь и смаргивая навернувшиеся на глаза слёзы, вполголоса, словно боясь спугнуть чудо, прошептала она. — Желе, понимаешь? Ты был прав, прав, — она стиснула пальцы, сжимая его руку в своей, — оно тогда не до конца умерло! И теперь будет по-настоящему жить! Крис, всё так, как ты тогда и сказал! — она отняла у куста руку и кинулась Скабиору на шею, и он, обнимая её, сказал, озадаченно улыбаясь:

— И правда… Гвен, честно говоря, я тогда…

Он хотел было сказать, что он тогда просто пытался её утешить и говорил то, что ей хотелось услышать — но не стал. В конце концов, волшебство случилось — и какая разница, почему?

— Это ведь ты придумал похоронить его! — прошептала она, и он, вздохнув, напомнил ей:

— Вовсе нет. Это придумала ты, маленькая. Я просто поприсутствовал. Ты всё сделала сама, от и до, — он подхватил её на руки. — И идея была твоя.

— Ты уверен? — спросила она недоверчиво.

— Абсолютно, — улыбнулся он ей и, поставив на землю, поцеловал в лоб. — Это твоё личное чудо, маленькая. Однако это чудо надо как-то огородить… Я поспрашиваю наших садоводов, как это сделать, не прибегая к ежегодной прополке. А вообще интересно, — проговорил он задумчиво, протягивая руку к одной из веток, — оно так реагирует только на тебя?

— На Кристи и Арвида тоже, — улыбаясь, сказала Гвеннит. — Погладь его, — попросила она. — И позови… Его зовут Распи.

— Распи, — повторил он, чувствуя себя фантастически глупо. Однако когда в ответ на это имя и на прикосновение цветок дрогнул, а затем к его пальцу потянулась вся гроздь и облепила его, нежно к нему приникнув, он невольно заулыбался и, чтобы сбить показавшийся ему излишним пафос момента, спросил: — А ягоды-то теперь есть будет можно?

— Можно, конечно! — засмеялась Гвеннит, обнимая его за талию. — Они же для этого и растут! И ему не будет больно, если их срывать спелыми, — она тоже потянулась к кусту и погладила его ветки.

— Н-да, — Скабиор почесал переносицу согнутым указательным пальцем. — Ну… тогда поздравляю, — он осторожно вытащил палец из цветочного плена и, понюхав его — пахло, предсказуемо, цветками малины — сказал: — Теперь осталось завести пчёл, чтобы они собирали с этих цветков пыльцу и делали волшебный мёд… или грюмошмелей — и…

— Пчёл опасно, — разумно возразила Гвеннит. — Они могут укусить Кристи… хотя это очень заманчиво, — добавила она, немного подумав.

— Никаких ульев! — категорично заявил Скабиор. — Слушай… а может, их выкапывать можно? — спросил он, осенённый внезапной идеей. — И продавать. Желающим. Будет новый сорт… Это же здорово! Как думаешь?

— Я не знаю, — неуверенно проговорила она. — Я думаю… мне нужно подумать, — она тоже почесала переносицу, и он вдруг понял, что она неосознанно скопировала его жест, и от этого понимания ему стало очень тепло. Его девочка. Его маленькая и уже такая взрослая дочка. — Может быть, если аккуратно… но я не уверена, что он останется таким же волшебным, если его пересадить…

— Давай проверим? — весело предложил он. — Выроем несколько ростков — и посадим в «Лесу». У нас там полно места — ну, будет обычная малина, тоже неплохо. А вдруг получится? У нас там кто-то и пчёл хотел завести, кстати, — вспомнил он. — Попробуем?

— Давай, — решилась она было, но тут же дала задний ход: — Но мне нужно подумать. Ладно?

— Конечно, — не стал он настаивать.

Желе. Надо же… Вырастить новый сорт волшебной малины на могиле похищенного с министерского бала желе — какая же у него удивительная выросла дочка...

— Ты рада? — улыбнувшись, спросил Скабиор — и не потому, что не знал ответа, а чтобы услышать счастливо выдохнутое его маленькой Гвеннит:

— Да!

Резкий порыв не по-весеннему холодного ветра сорвал облачко белых лепестков с росшей неподалёку отцветающей уже дикой яблони и бросил им в лицо — и пока Гвеннит, смеясь, смахивала их со своих волос и лица, Скабиор думал, что ведь всего этого могло и не быть. Запросто могло никогда не быть — ему достаточно было просто пройти тогда мимо и оставить незнакомую девочку в красной куртке замерзать на том маггловском мосту.

Он широко улыбнулся ей, сбросил быстрым движением пару так похожих на снежинки лепестков со своего лица, обнял свою взрослую дочку и, поёжившись от ещё одного порыва холодного ветра, сказал:

— Идём домой, маленькая.

1) Малина по-английски — raspberries.

Вернуться к тексту