Обратная сторона луны (джен)

Гвеннит и после свадьбы так и продолжала проводить все полнолуния на острове у Скабиора — Арвид, чьим свадебным подарком стала та самая обещанная им напоминалка, заказанная у лучшего из существующих в Британии мастеров и представляющая из себя элегантный золотой браслет, не снимаемый и не спадающий ни с человечьей руки, ни со звериной лапы ни при каких обстоятельствах, каждый раз уговаривал её остаться с ним, но она, хоть и согласилась показать как-нибудь трансформацию и себя-волка, в последний момент всегда смущалась и, обещая, что в следующий раз непременно ему всё покажет, всё-таки аппарировала в привычное место.

На сей раз Скабиор, лежавший на кровати, едва кивнул ей и пробурчал недовольно:

— И что тебя принесло вдруг? Что мужу сказала?

— Я стесняюсь, — улыбнулась она, подходя к нему. — Ты здоров?

Выглядел он хуже обычного себя в этот день: был неестественно бледен и казался осунувшимся и очень усталым.

— Я не выспался, — усмехнулся он, беря её за руку и притягивая к себе. — И больше всего на свете сейчас хочу спать. Но не могу, разумеется. Почитай мне, раз уж пришла? — попросил он, выпустив её руку. — Сил уже нет глаза открывать.

— Конечно, — она взяла лежащую на столе книгу, сделала лампу поярче — ибо дни зимою короткие, и на улице уже давным-давно стемнело — открыла её по закладке и начала чтение.

— Почему он тебя отпускает? — спросил спустя пару страниц Скабиор.

— Кто? Ари?

— А что, есть кто-то другой? — усмехнулся Скабиор. — Ты так и будешь сюда мотаться? Как раньше?

— Ты… против? — дрогнувшим голосом спросила она, смаргивая тут же набежавшие на глаза слёзы.

— Да нет, — он вздохнул. — Нет, не против. Не реви, Мерлина ради.

— Я могу больше не приходить, — грустно прошептала она.

— Сказал же — я не против… тьфу ты, — он открыл глаза и, поднявшись, подошёл к ней и обнял — Гвеннит уткнулась лицом ему в живот и расплакалась: слишком близко уже была трансформация и нервы у неё, как и у него, были на пределе. — Ну всё, — он прижал её к себе и, склонившись, поцеловал тёмную макушку. — Не реви, Гвен, ну пожалуйста. Только не сейчас, — умоляюще попросил он. Его обострённые чувства кричали — хотелось закрыть её от всего мира, спрятать, утешить — и избить самого себя, обидевшего и расстроившего его маленькую названную дочку. Гвеннит всхлипнула и кивнула, обнимая его крепко-крепко — он опустился перед ней на колени, и она обхватила его руками за шею, привычно устроив голову у него на плече.

— Это единственное место, где мне спокойно, — сказала она тихонько. — Я всё понимаю: зелье и всё такое… но каждый раз думаю — мало ли… вдруг тот, кто варил его, с чем-то ошибся…

— Я понимаю, — ласково сказал он, гладя её по голове. — Я уже говорил тебе как-то: это твой дом. Тебе не нужно спрашивать разрешения, чтобы прийти сюда.

— Спасибо, — прошептала она горячо. — Спасибо…

— Ну, всё, — он прижал её к себе коротко и поднялся. — Вот-вот уже… раздеваемся и выходим — а то я тут всё разнесу, будет жалко.

Он отошёл раздеваться к кровати и привычно развернулся к Гвеннит спиной. Она последовала его примеру и, отвернувшись, тоже начала готовиться к восходу луны, как обычно, сперва выложив всё из карманов: палочку, ключ от дома, портал в Мунго, немного мелочи и носовой платок. Потом сняла мантию, аккуратно свернула и положила на табурет, разулась, сняла платье…

В этот момент в окно постучала сова. Гвеннит встала и, открыв его, впустила крупную птицу, которая недовольно огляделась, бросила конверт ей в руки — и улетела.

Министерский конверт. Адресованный мистеру К. Г. Винду.

— Это тебе, — растерянно и встревоженно проговорила Гвеннит. — Из министерства.

Скабиор, впрочем, среагировал куда менее эмоционально: пожал плечами и попросил:

— Да потом прочитаем… скоро уже, — он, недовольно ворча от ноющей сегодня сильнее обычного спины, сел на кровать и принялся расшнуровывать ботинки, в который раз уже радуясь, что его общественные работы давно завершились, а с ними — и отвратительная обязанность принимать аконитовое, и он снова может не прятать своего волка. — Нашли время, когда писать… утром прочтём.

— Нет, сейчас, — заупрямилась Гвеннит, одной рукой, не поворачиваясь, протягивая ему конверт, а второй отстёгивая чулки от пояса. — Прочитай, пожалуйста. Это быстро, — её не покидало ощущение, что внутри что-то важное и не терпящее никаких отлагательств.

— Тебе интересно — ты и читай, — фыркнул он.

— И прочитаю! — решительно сказала она, вскрывая конверт и вынимая оттуда самый обычный пергамент. Хорошая плотная бумага, фиолетовые чернила… она ощутила приятный и на удивление очень знакомый запах, потом почувствовала с каким-то заторможенным удивлением, что прикосновение к официальному гербовому листу с изображением звезды и трех полумесяцев на фоне абриса символики министерства будто бы обжигает ей руку, однако бросить его она почему-то не в силах — пальцы Гвеннит словно прилипли к листу, её затошнило, потом буквы, из которых складывалось безликое и формальное «Уважаемый мистер Винд!» поплыли, она хотела было позвать Скабиора, возящегося со своими шнурками, к которому так и стояла спиной, но не сумела ни шевельнуться, ни издать хоть какой-нибудь звук, в голове запульсировало, а когда пульсация стала невыносимой, её словно рвануло крюком за живот, ноги оторвались от земли и её потащило куда-то вверх — она услышала лишь вой ветра и увидела бешеный круговорот красок вокруг, а её указательный палец прилип к письму, словно иголка к магниту — а потом она ощутила резкий удар… и тут же началась трансформация, почему-то куда более мучительная, чем обычно.

Лист оказался порталом. Скабиор, как раз разделавшийся, наконец, с затянувшимся узлом на шнурках, подскочил и резко обернулся, услышав характерный хлопок — но сделать ничего не успел: Гвеннит исчезла у него на глазах. А трансформация, между тем, уже почти начиналась.

…Гвеннит очнулась не сразу — и пока она приходила в себя, суставы мучительно выворачивало, а сквозь словно бы обожжённую кожу прорастала густая шерсть. Когда трансформация завершилась, молодая светлая волчица растерянно заозиралась вокруг, не понимая, где она и как оказалась здесь. Всё было неправильно: она казалась себе словно пьяной, и не то, что думать — даже двигаться нормально не могла толком, её шатало из стороны в сторону, а инстинкты почему-то давали знать о себе гораздо сильней, чем это обычно бывало с ней в зверином обличье: они кричали об опасности, словно бы пропитавшей воздух и гнали её… куда-то.

Вокруг пахло… людьми. Большим количеством людей — а ещё их едой, и был один резкий запах — что-то неприятное и явно маггловское (вроде бы это называется бензин… она не помнила сейчас точно), а ещё пахло домашними животными, кажется, кошками, и чем-то спиртным. Она вдруг отчётливо поняла, что человеческий запах представляется ей невероятно вкусным и соблазнительным, обещающим утолить давший знать о себе голод. Ей стало страшно — она попятилась и, наткнувшись на что-то, жалобно заскулила и, подпрыгнув, развернулась на месте.

Дом. Дом с крыльцом, о которое она и споткнулась. Маггловская белая дверь с цветным витражом, большие окна, сквозь которые она увидела собравшихся за столом людей — большая семья: трое детей и четверо взрослых — и начала медленно отступать назад, надеясь найти какое-нибудь убежище и не думая пока что о том, как она оказалась здесь и что будет делать наутро.

Но спрятаться было негде: развернувшись, волчица увидела довольно широкую улицу, по обе стороны которой тянулись дома — много-много маггловских почти идентичных домов. А может быть, и не только маггловских, потому что ветер доносил до неё и другие, напоминающие о волшебниках, запахи. Из этих домов тянуло манящим ароматом… Нет, не просто еды — чего-то необходимого, жизненно для неё важного, чего ей всегда, как она сейчас понимала, так не хватало.

Людей. Так пахли люди — и их нужно, просто необходимо было сейчас разорвать и съесть.

Но разум её боролся — и пока он брал вверх, она, сбитая с толку и до смерти перепуганная этим своим желанием, выскочила на дорогу и понеслась по ней вдоль домов, чувствуя, что где-то тут рядом есть лес, и стремясь скорее, скорее туда — где не будет этих сводящих её с ума запахов.

* * *

Ближе к ночи в аврорат по каминной связи передали срочное сообщение, после которого дежурные сотрудники заметались по управлению, а те, кто успел вернуться домой, получили срочные вызовы. Злой и собранный Причард собрал всех прибывших и коротко сообщил, что в окрестностях Бристоля снова видели оборотня, и дай Мерлин, чтобы двери в домах тех окрестностей оказались достаточно крепкими, и что лично он, Причард, очень надеется, что сегодня им повезёт, и они поймают эту тварь быстро — и, желательно, живьём, хотя, конечно, тут уже как получится. Разделил всех на группы, раздал руководителям порталы — и первым активировал свой.

Поскольку тварь видели на окраине одного из пригородов, и никто знать не знал, где она сейчас может быть, авроры рассредоточились по улицам по одному, радуясь лишь тому, что погода на улице паршивая, и большинство людей предпочитает сейчас сидеть дома.

* * *

И пока авроры неслышно кружили по улицам, Гвеннит… крупная светло-серая волчица металась по ним же, принюхиваясь и пытаясь отыскать путь в лес — она чувствовала, что он где-то рядом, но никак не могла к нему выйти, путаясь в заборах и задних дворах.

Там-то она и встретилась с аврором.

Они стояли и смотрели друг на друга, не отрываясь — волк… оборотень, зверь — и человек, аврор. Очень медленно Джон Долиш начал поворачивать кисть, наводя палочку на стоящую в нескольких футах от него тварь и не понимая, почему та не нападает. Ещё чуть-чуть…

Зверь вдруг замер, помотав головой, и на его передней лапе что-то блеснуло. И, чувствуя, как холодеет у него внутри, Долиш узнал эту вещь: напоминалка, подаренная его сыном своей жене.

Так вот кто перед ним. Его маленькая невестка. Но как же… почему она здесь?

Он ведь прекрасно знал, что она пьёт это мордредово зелье. И… неужели они здесь именно по её душу?

И как просто решить всё сейчас. Одним несложным заклятьем — и никто не посмеет… Да даже и не подумает его осудить. Она сейчас не человек — тварь, животное, против которого вполне дозволены непростительные. Всего-то и надо — одно короткое движение да пара слов. Арвид оплачет её, конечно… но потом он утешится. И женится вновь, и всё будет по-прежнему… он поймёт. Поймёт, что он был неправ.

Он сжал палочку. Два слова. Ну же.

Волчица так и стояла напротив него, прижав к голове уши и часто-часто моргая — из её оскаленной пасти капала обильно слюна, и волчица нервно облизнулась, слизывая тягучие вязкие капли — один раз, второй, третий… её хвост, напряжённый и жёсткий, был поджат, а уши едва заметно подрагивали. Они смотрели и смотрели друг на друга, человек и тёмная тварь, и человек видел в золотых глазах зверя с неестественными вертикальными зрачками ясно светящийся вполне человеческий разум. И стоило волчице обозначить движенье назад, как аврор в тот же миг отрывисто и резко взмахнул палочкой и произнёс, наконец, те два слова, которые допускал устав — заклятье достигло цели, и волчица упала на мокрый асфальт.